Тени сумерек - Белгарион Берен (книги читать бесплатно без регистрации txt) 📗
Князь нандор остановился перед троном, отцепил от пояса плоскую кожаную дорожную шкатулку, и с коротким поклоном передал ее Диору. И тот, открывая, уже знал, что означает этот свет, что пробивается из-под пальцев…
— Когда они умерли? — спросил он.
— В день, когда облетели листья. Накануне они раздали друзьям то, что хотели подарить в память о себе, а после дали пир, и Берен сказал мне, чтобы утром я пришел в дом и забрал для тебя Камень и меч, Наследник Тингола. Он знал день и час своей смерти.
— Где они похоронены?
Ленвэ ответил не сразу.
— У них нет могилы. Это странно, король Диор, но дело было так: наутро я приплыл на остров и вошел в их дом, как и просил Берен. Стояла такая тишина, что я сразу понял — живых в доме нет. Я шел из покоя в покой, думая, что они в спальне. Но их там не было. Вот, что я увидел там: постель была покрыта, как смертный одр, но их самих не было. Их одежды лежали в изножии, словно они взошли на ложе любви, и покрывало было чуть смято — на нем лежали, и после не поправили. На покрывале лежало ожерелье, которое твоя мать носила в последний год. А их самих не было нигде. Мы искали тела, искали по всему острову. Я бы решил, что они легли в лодку и отправились вниз по течению, но все три ваших лодки были на привязи. Остается думать только, что они либо бросились в реку, либо чудом обрели крылья и взлетели в небо. Зная твоих отца и мать, я легче поверю во второе, чем в первое.
Диор решительно взял Наугламир, надел его, встал и расправил звенья ожерелья на плечах. Ленвэ принял из рук своего воина меч Берена, Нарсил, и с новым коротким поклоном, воздавая честь больше прежнему хозяину оружия, чем новому, передал Диору.
— Скажи, Ленвэ, — спросил Диор, приняв меч. — Ведомо ли тебе такое: «феа, что лишь странница здесь, в Арде, связана нерасторжимым браком с телом из Арды, и разлука для них мучительна, но при этом оба должны следовать своему естеству, не подавляя друг друга. А это значит, что феа, уходя отсюда, должна забрать с собой тело. А ведь это означает, не больше не меньше, что феа сможет вознести тело, своего вечного супруга и спутника, к вечной жизни за пределами Эа, за пределами Времени! А через это Арда — хотя бы часть ее — могла бы не только исцелиться от порчи Мелькора, но даже освободиться от пределов, положенных ей в „Видении Эру“, о котором говорят Валар!»
— Нет, — Ленвэ покачал головой, пораженный. — Ты сам измыслил это, король Диор?
— Государь Финрод сказал это однажды отчаявшейся старой женщине, — ответил сын Берена и Лютиэн. — И сделал запись об этом разговоре. По записи речей Финрода и Андрет отец учил меня чтению. Каждое слово этой беседы навсегда вписано в мой разум.
— Это выше моего разумения, — сказал Ленвэ.
— Моего тоже. Но я в это верю.
…Нимлот незаметно, скрыв пальцы под широким рукавом, пожала его ладонь, стиснувшую подлокотник.
— Снова думаешь о них? — почти шепотом спросила она.
— И о нас, — так же тихо ответил Диор.
Раскрылись двери в зал — и посольство сыновей Феанора показалось на пороге.
Каждого из братьев представлял здесь его доверенный рыцарь, носивший цвета дома Феанора и знак своего лорда. Оружие было запрещено приносить в зал королевского совета, но все семеро были в кольчугах, ибо шли объявлять войну.
— Мое имя Ильвар, сын Мейдриля, — сказал, выступив вперед, главный из них. — Я говорю здесь от имени моего господина, лорда Маэдроса, и от имени всех сыновей Феанора. Диор Элухиль, от имени своих лордов мы требуем, чтобы ты вернул их собственность, которой владеешь незаконно. Камни Феанора принадлежат роду Феанора, и любого, кто посягнет на них, сыновья Феанора будут преследовать до смерти — своей или его. Ради добрых чувств к твоим отцу и матери, ради мира между эльфами в эти трудные времена, наши лорды просят тебя: верни камень добром, и между нами не будет крови.
Диор посмотрел прямо ему в глаза, потом перевел взгляд на Нимлот и снова на посланника. Потом встал.
— Рохир Ильвар, — сказал он, и голос его раскатился в общем безмолвии, как голос набата. — Я также не хочу войны, тем паче между эльфами, да еще в такие времена, когда затемнен весь Белерианд, от Великого Моря до Синих Гор, и лишь одинокие крепости, подобные Гондолину, Гавани в устье Сириона или Дориату стоят, как островки среди потопа. Но я смотрю на тебя и думаю, что сказал бы тебе мой отец, Берен, сын Барахира, который своей рукой вынес Камень из Ангбанда и заплатил за его обретение собственной жизнью. Я думаю, что сказала бы тебе моя мать, своими чарами повергнувшая Моргота в сон, и ушедшая по пути Смертных ради отца. И, слушая мой ответ, считай, что моими устами говорят тебе они. Если бы все дело было лишь в том, чтобы вернуть драгоценный камень потомкам его создателя — я отдал бы его без колебаний. Но это не просто камень, а вместилище первозданного Света, и если руки сыновей Феанора не удержат его, он вновь попадет к Морготу. А ваши лорды не смогут его удержать, я знаю это.
— А ты — сможешь? — почти сквозь зубы спросил глава посольства. — Ну что ж, если ты сможешь удержать его против Моргота, тем паче сможешь против наших лордов. Готовься же к войне, король Диор. Когда наступит весна, ты пожалеешь о своих словах.
Послы Феанорингов развернулись и не видели горькой усмешки на лице Диора. Плечом к плечу они покинули зал, и стук их подкованных сапог был как грохот обвала в горах. Они шагали навстречу еще одной братоубийственной резне, и еще одной, навстречу тщете этой бесконечной и пустой погони — «пока не прекратится охота, до конца» — и в конце концов навстречу гибели.
Когда дверь за ними закрылась, Диор обратился к подданным.
— Вы все слышали, друзья мои. Я поступил так, как я поступил, потому что не мог поступить иначе. Я не желаю вводить вас в обман: мы не удержим Дориат. Силы сыновей Феанора больше наших, они собрали вокруг себя почти всех, кто уцелел в Нирнаэт Арноэдиад. Что ж, они хотя бы предупредили нас. Отправляйте семьи на юг. Уходите, если не хотите сражаться — я не могу удерживать никого против его воли. Тот, кто останется со мной — погибнет.
Он закончил речь и вновь сел на свой трон.
Аргон оставил скамью, где сидел вместе с прочими военачальниками и главами родов, опустился перед Диором на колено.
— Я буду с тобой, — сказал он.
Еще несколько эльфов последовали его примеру. Потом — еще и еще… И когда в конце концов Диор обвел глазами зал, он увидел, что только женщины остались на своих местах, мужчины же все выступили вперед и преклонили колено.
— Встаньте, — сказал он, и голос его чуть дрогнул. — Благодарю вас, друзья мои. Мне нечем будет вознаградить вас за вашу верность и нечем утешить ваших близких в их печали — кроме той надежды, что мне завещали отец и мать, а им — государь Финрод. Надежды на «вечное настоящее, где могли бы жить эльдар, совершенные, но не завершенные, жить и бродить по земле, рука об руку с Детьми Людей, своими избавителями, и петь им такие песни, от которых звенели бы зеленые долы, и вечные горные вершины пели, словно струны арфы, даже в том Блаженстве, превысшем всех блаженств».
Он увидел изумленные лица своих сыновей, слезы в глазах друзей и вассалов — и улыбнулся. А те, кто помнил Берена, узнали его лукавую улыбку.
— И все-таки, друзья мои, я слегка покривил душой, когда сказал сыновьям Феанора, что отвечаю им так, как ответил бы отец. Думаю, отец дал бы им такой ответ: Наугламир дорог мне как осязаемая память о государе Финроде, а если Сильмарилл вынуть из него теперь — некрасивая получится дырка.
Глоссарий
1. Golda (синдарин) — эльф, нолдо, представитель одного из Трех Племен, т. н. «мудрых» эльфов. Golodhrim — нолдор.
Здесь и далее по тексту синдаринские слова передаются латиницей и курсивом, слова на квэнья, языке валинорских эльфов, и на «наречии Тьмы» — в русской транскрипции курсивом, слова на талиска, языке Дома Беора и Дома Хадора, а также оркские и гномьи слова — в русской транскрипции. В оригинале рукописи все слова передавались «гражданским» шрифтом тенгвар, но квэнийские и синдаринские корни входят в вестрон органично, примерно так же, как в русский язык органично входят слова с греческими и латинским корнями, и нам нет нужды выделять их из текста. Так, речь, уснащенная латинизмами, выделяет в русском тексте персонажа образованного или «косящего» под такового. То же самое в тексте «По ту сторону рассвета» — обилие синдаринизмов и квэнизмов отличает речь человеческой знати. Но передача квэнийских и синдаринских слов через эллинизмы и латинизмы начисто разрушило бы колорит архаичной Арды, который мне кажется одной из самых ценных составляющих повести Белгариона. Согласитесь, что передавать osanve как «телепатия» значит гробить текст.
