Закон Жизни (СИ) - Георгиевич Ярослав (книга бесплатный формат .TXT) 📗
— Я не всё понимаю, что он говорит. Но некоторые вещи… Они… — Валерия мило покраснела.
— Можешь не говорить, я всё понял. Да уж… А что сказали гномы? По поводу наших дел?
— Сказали, будут говорить. Тюрин просил кликнуть, как в себя придёшь.
— Хорошо. Но я пока вздремну немножко, можешь не говорить ему? Что-то дурно до сих пор…
— Не спать!.. Не спать!.. Р-р-рота, подъём!.. Ай лайк зе смел оф напалм ин зе монинг!..
— Есть что-нибудь тяжёлое? Кинуть в него?
— Не надо тяжёлое! Не надо! Птица говорит!.. Свободу попугаям!..
— Ты что, понимаешь меня?..
— Понимаешь… Понимаешь… Я не знаком с тобой, ты не узнаешь…
Поворачиваюсь к Валерии и со значительным видом тянусь к её уху. Пострел тут же замолкает, явно заинтересовавшись, что я скажу, и наклоняет голову набок.
— Валерия, слушай. Ты когда-нибудь ела птицу, запечённую в глине? Очень вкусно должно получиться, просто пальчики оближешь…
— Изверги!.. Людоеды!.. Попугаееды!.. Цыплёнок жареный, цыплёнок пареный…
— А-а-а, мерзкая курица!.. Ну как тебя заткнуть? Есть какое-нибудь покрывало, накинуть на этого полоумного болтуна?
— Да вы крыла моего не стоите!.. Первым делом, первым делом, чистим клювик!.. Ну а пёрышки, а пёрышки, потом…
Следующие несколько минут уходят на попытки поймать неугомонного птица, после чего он, обиженно квохча, улетает, продолжив орать откуда-то со стороны других повозок. Оттуда тут же доносится отборная гномья брань, и по голосу я безошибочно узнаю Барина.
Я откидываюсь назад, пытаясь заснуть… И понимаю — всё, уже не получится. Да и дурнота вроде отпустила.
— Валерия, детка. Слушай, а сбегай, позови всё-таки Тюрина. За волами я пока посмотрю… — переборов слабость, я всё-таки выползаю из глубин повозки наружу. Девушка убегает вперёд, и через какое-то время запрыгивает обратно уже с Тюрином. На жёсткой узкой скамье сразу становится тесновато.
Гном важно оглаживает бороду, и степенно начинает:
— Ну что, друг нашего Рода. У тебя, наверное, опять вопросы?
— Конечно, и много.
— Задавай. Я здесь, чтобы ответить на них… Женщина нашего друга может остаться, то, о чём мы будем говорить, касается и её тоже, — гном останавливает жестом Валерию, которая собирается было покинуть нас. — Спрашивай, человек.
— Собственно, первый вопрос — как раз про мою спутницу. Если я могу считать себя вашим другом, то как насчёт неё?
— А что может быть насчёт неё? Всё просто. Друзья нашего друга — наши друзья. Женщина друга Рода всегда может рассчитывать на нашу помощь, защиту и содействие. Но, само собой, только до тех пор, пока её и друга Рода что-то связывает.
Я задумчиво кивнул, в последний момент сдержавшись, чтобы не сказать, что Валерия никакая не моя женщина. В конце концов, если что-то пахнет как оно, выглядит как оно, и на вкус тоже как оно — глупо утверждать, что это нечто другое. И пусть я по каким-то своим причинам не хочу признавать очевидное, как минимум, для посторонних всё предельно просто и понятно.
Относительно же ситуации в целом… Гномы абсолютно верно придумали всё — Валерия для них никто, и может считать себя членом гномьей «семьи» только до тех пор, пока нас с нею что-то связывает. Пока она что-то значит для меня — она не пустое место для огненнобородых.
Это абсолютно правильно, с прагматично-эгоистичной точки зрения. Через близких людей всегда легче всего воздействовать, шантажировать, запугивать. Так что, для гарантии полной лояльности кого-то недостаточно обеспечить безопасность одному ему, нужно то же сделать и для всей его семьи. С точки зрения человечности, если такие категории применимы к представителям изначально «нечеловеческой» расы, всё ещё проще — чтобы друг был доволен и счастлив, надо, чтобы и в его окружении всё было хорошо.
Но это работает до определённого момента. Как только наши пути разойдутся, всё изменится в одно мгновение. Валерия что-то весит в глазах гномов только до тех пор, пока имеет какое-то значение для меня. Что опять же верно — люди сходятся, расходятся, ссорятся, мирятся. Неизвестно, какие отношения у нас будут уже через руки, руки рук, несколько зим, что уж говорить о более долгих периодах. А гномы живут долго. И привечать шлейф из таких «бывших» им ну совсем не с руки.
Что самое главное, Тюрин и не подумал скрывать этого циничного подхода, прикрываясь какими-то красивыми словами и фразами. Сказал всё честно, практически в глаза моей спутнице. За это я начал уважать наших спутников ещё больше.
— Хорошо. С этим вопросом всё понятно, и возражений у меня лично нет. Тогда следующий — как мы будем бороться с теми неприятностями, которые, возможно, ждут нас впереди? Я про того типа, с которым мы столкнулись на дороге.
— А вот это, человек, вопрос очень хороший. Ради этого разговора, собственно, я и просил позвать, когда ты придёшь в себя.
— Что же, я слушаю.
— Как ты, наверняка, знаешь, для нас, гномов, такие понятия как дружба и честь — не пустая порода. Тот, кто получил право называться другом Рода, может всегда рассчитывать на помощь и защиту со стороны любого представителя Рода. Достаточно только показать тот знак, что я дал тебе. Но… Есть кое-что ещё.
На этом Тюрин значительно замолк, хмурясь. Судя по всему, он собирался сказать что-то не особо приятное.
— Дело в том, человек, что мы на территории вашей Империи сейчас. А, как известно, со своей киркой, в чужую шахту не лезут… Хочешь-не хочешь, но мы подчиняемся местным законам. Не говоря о том, что если дойдёт до прямого столкновения, ваши маги и легионеры сомнут нас легко. Даже несмотря на то, что мы шестеро — далеко не последние воины. Но если что-то такое случится, наше поражение будет просто вопросом времени. Выследят, загонят, убьют. И… К чему я качу этот камень. Просто хочу честно сказать, что, к сожалению, мы не сможем дать вам защиту, если вдруг выяснится, что ваша бумага поддельная, и Валерия на самом деле не твоя рабыня.
— Это я понимаю и не хотел с вашей стороны ничего такого. Единственное, что хочу напомнить — ведь они пытались сделать Валерию рабыней противозаконно.
— Если всё то, что она рассказала, правда — боюсь, что вы ничего не докажете. В ваших судах деньги играют очень большую роль. Скорее всего, всё необходимое уже оформлено надлежащим образом, и для любого представителя власти девушка является нарушительницей, которую ждёт наказание. А ты, и все мы — гнусные сообщники. И не говори мне, что это неправильно. Это ваши законы, у вас именно так дела и делаются.
— Ты говоришь «у вас»… Да я имею ко всему этому отношение не больше, чем ты! В гробу видал я такую империю!
— Ты человек, и эта империя ваша.
— Не моя она. И почему всё так странно? Почему не решать все эти вопросы через ту же Правду?..
— Потому что это не нужно никому. Если честно заключать сделки, честно судить — на что жить всем вашим торговцам, судьям, правителям? На территории Империи, ты будто не знаешь, обращения к Правде очень не поощряются, кое-где даже официально запрещены.
— Не понимаю… Есть такой удобный инструмент, и его нельзя использовать? Бред! Но ладно, это не важно сейчас. Вернёмся к нашему вопросу. Я так понял, Тюрин, ты подводил к тому, чтобы сказать, что вы не сможете дать нам защиту, если на нас наедут местные власти?
— Да. Единственное, что нам в таком случае останется — отплатить кровью за кровь вашим обидчикам. Это уже по закону, и если ты скажешь, что друг гномов, очень многие просто побоятся с тобой связываться. Стража и легионеры, к сожалению, к этим «очень многим» не относятся.
— Хорошо. Значит, нам всё-таки придётся уходить в бега…
— Не совсем. Мы думали, советовались. И решили следующим образом. Нам надо разделиться на время, — с этими словами гном запустил руку за пазуху, и достал оттуда свёрунтый трубочкой пергамент, на котором оказалась очень грубо нарисованная карта.
— Сейчас мы находимся здесь, — толстый палец ткнул куда-то в полоску, видимо, отображающую дорогу. — Позавчера вышли из Василёвки, вот она, дальше идём через Овраги, до них ещё несколько дней, это почти всё время на восток, потом до Красного Брода, это уже в сторону юга, а оттуда — снова на восток, в Торн. Вся дорога займёт около двух рук. В Торне порт, в котором мы планируем нанять корабль и отплыть на север, в Южную Гавань, и оттуда отправиться в северную столицу, Аноград.
