Джок. Выбравший тень. Книга 3 - Руб Андрей Викторович (читать книги полностью без сокращений бесплатно txt) 📗

  В Великобритании закон дает право беременной женщине справлять нужду везде, где ей заблагорассудится, и даже использовать вместо ночного горшка каску полисмена, если она предварительно его об этом попросит.

  Миннеаполис (Миннесота)

  Человека, виновного в двойной парковке, следует заковать в кандалы и держать на хлебе и воде.

  Ублюдок.

  Слово 'гибрид', как известно, нерусское и в народный арсенал вошло довольно поздно. Гораздо позже, нежели сами гибриды - помеси разных видов животных. Вот и придумал народ для таких помесей словечки 'ублюдок' и 'выродок'. Слова надолго в животной сфере не задержались и начали использоваться в качестве унизительного наименования байстрюков и бастардов, то есть, 'помеси' дворян с простолюдинами.

  Пошляк.

  'Пошлость' - слово исконно русское, которое коренится в глаголе 'пошли'. До XVII века оно употреблялось в более чем благопристойном значении и означало все привычное, традиционное, совершаемое по обычаю, то, что ПОШЛО исстари.

  Однако в конце XVII - начале XVIII веков начались Петровские реформы, прорубка окна в Европу и борьба со всеми древними 'пошлыми' обычаями. Слово 'пошлый' стало на глазах терять уважение и теперь всё больше значило - 'отсталый', 'постылый', 'некультурный', 'простоватый'.

  Чем меньше женщина собирается на себя надеть, тем больше времени ей для этого потребуется.

   Мужчина гоняется за женщиной, пока она его не поймает...

Глава 3

Рассоная

  Рывком выдравшись из объятий чуткого полусна, я открыл глаза и прислушался к звукам осеннего леса. Тихо. Пахло прелью, палыми листьями и сырой землей. Утренняя зябкая свежесть пробралась под камуфляж. Что за ... мать!

  Я подскочил и осмотрелся. Спал я на ветках. Вернее проснулся. На мне привычный камуфляж, покоцаная разгрузка, берцы, в правой руке успокаивающая тяжесть АК.

  Лес.

  Осень.

  И я.

  Вместо привычной кольчуги - обычная снаряга.

  Я... это я. Это понятно? Но где?

  Сима нет. Как-то привык я к вечному ернику и книгочею. Жаль... и поболтать не с кем. Даже внутреннего голоса никакого у меня нет, ...есть только АК и камуфляж? Опа! Значит я опять на Земле.

  Только вот все это, я думал уже на ходу, споро сваливая с места недавней лежки. Думать будем потом. Когда чего-нибудь поймем, ...если раньше не поймают меня. Почему поймают? Не знаю. Но выяснять это - желания нет. Валить надо отсюда быстро и как можно быстрее! Вот в этом я почему-то был уверен на все сто. Повстречать тут сердобольную старушку, столько же шансов, сколько и встретиться с честным чиновником.

  Итак, плюсы? Три рожка, нечищеный автомат, из дула которого явно воняло. А это значит, что из него недавно стреляли и скорее всего я. Две 'черепахи', РГД-шка и нож. Привычная мелочевка по карманам. И никаких документов. Мягко скажем не густо, но и не смертельно.

  Отчего-то ни хрена меня не тянет предаться размышлениям - 'где я и почему?'. Автомат в руке как-то не дает поумствовать на эту тему и повыяснять - где ближайшие люди.

  Что же это такое? Средневековье - бред? И ничего не было? Но я ведь все помню! ...меня контузило? Это были глюки? Белочка? И опять прежний вес при мне.

  Что ж так не прет-то?! Пейзажик... - жопа... с горами рядом. Может это сон? Или не сон? И проверить свою вменяемость ну ни хрена не тянет, как и повстречать добрых местных жителей. Даже водички попросить у местной красавицы, как-то не хочется.

  Но паскудное седьмое или двадцать седьмое чувство подсказывало, что попадалово в этот раз серьезное и что гонят меня, как волка на флажки. Теперь надо определиться так это или нет.

  Я быстро залез на примеченное дерево. Ну... мля, кто бы сомневался! Любимый Кавказ. Хрен его, с чем перепутаешь. Я огляделся. А лесок-то - дерьмо! Совсем даже не Белоруссия и даже не Питер. Крылья гор тупо тянулись вправо и влево, а посредине что-то похожее на проход. На задний.

  Немного просидев и внимательно глядя в ту сторону, откуда сваливал, я наконец-то нашел подтверждение любезной попытке поговорить со мной на тему безопасности, моей, весьма предупредительной седалищной мышцей. Не подвела ж... она. Вон они - преследователи. 'Разлюбезные моему сердцу' бородатые хари с автоматами. Было видно как они, через просвет выбрались на мой след. Следопыты долбанные. Три... шесть... восемь. Это я стольких видел, а быть их может и больше. Чем же это я насолил вам, 'дорогие' ненавистники свинины.

  Выгонят меня сейчас, на чисто место... прижмут из автоматов, пока другие не подберутся и забросают гранатами. Ну или споют чего-нито на местном, если возьмут живым, пока будут измываться и резать глотку. Либо... либо пристрелят сразу, что конечно гораздо предпочтительнее.

  Но-но ребятки... только не так быстро!

  А вот эту ложбиночку-то вы никак не минуете и мимо не пройдете. Больно уж место это удобное. Вот я вам тут сюрпризец и оставлю. Авось и наступите на грабельки. Вывинтил запал из эфки, глянул, закрутил. Ну ни хрена ведь не понятно? Ложился спать бароном, а проснулся дома. А руки привычно крепили гранату к дереву, растягивали леску, любезно оставленную мне в наручном кармане, разгибали усики....

  За спину бы им зайти, но видно не судьба. Не зря ведь я оттуда ломился. Адреналин радостно сочился из ушей. Перло сейчас меня как надо. Ни жратвы, информации, ни карты. Хотя надо бы перечислять наоборот.

  Тело мое. Шрам на башке и на плече я пощупал. Год, какой хоть год? С этими мыслями я и выскочил к концу. К своему. Вот она - жопа. 'Слева пропасть - справа обрыв'. 'Шел он к Одессе, а вышел к Херсону!!!'. Пустыней матрос Железняк шел не иначе. Двести верст это как раз в духе наших революционных товарищев. А не пох ли нам, где революцию делать? Мля... им-то революция, а мне? Чего ж делать-то? Лесок кончился, дорога тоже, да и жизнь похоже... на прощанье показала фигу. Сука ты... и все!!! Мысли в башке пока я по быстрому оглядывал все тут, вертелись совершенно левые. Не пускал я к себе страх, не пускал. Думалось о чем угодно, но только не о смерти. Ни каких героических мыслей, ни какого возвышенного слога... - только хриплое дыхание, мат сквозь зубы и дикая злоба загнанного зверя.

  Сзади гулко хлопнуло. 'Налево - застава, Махновцы - направо, И десять осталось гранат', тут же вспомнилось продолжение песни. Гранат у меня осталось две. Лесок - курва, языком упирался в ущелье. И выход из него... там, где и вход. Отвесные стены с россыпью валунов внизу... и забраться на них вариантов нету. Снимут меня как в тире, пока карабкаться буду. Пока я тут лазал в поисках прохода, чувствую, что погоня приблизилась совсем вплотную. Хотя темп преследовали, явно сбросили. С опаской теперь идут, ишачьи дети.

   'Не ребята... пулемет я вам не дам'!

  Сделать бруствер из камней - минута, второй чуть дальше - столько же. Просматривается эта щель как надо. Хотя - суета все это и разговоры в пользу бедных. Прижмут меня из автоматов и не споют военных песен. Хотя кто кому чего споет - это мы еще поглядим. Отчего-то вспомнился совсем некстати Болконский, с его бездонным синим небом. А у меня ни хрена подобного. Хмурое небо с низко висящими над скалами облаками.

  Я нервно ухмыльнулся. Небо серое, скалы серые и жизнь... стала серой. И сожаление бледной тенью, над тем как кто-то так ловко успел пошутить надо мной - напоследок. В версию о том, что это сон не верилось нисколько. И мысль о кошмаре, всяко теперь может быть отброшена - за неимением никакой практической полезности.