Колдовской мир: Трое против колдовского мира. Волшебник колдовского мира. Волшебница колдовского мир - Нортон Андрэ
Мы слезли с рогачей, и они потрусили к реке пить воду. Дагона обняла Каттею за плечи и повела к дому. Мы с братом пошли следом.
Внутри дом разделялся на ряд помещений перегородками, тоже увитыми цветущей лозой. Пол в доме был из плотного, упругого мха. Рассеянный зеленоватый свет заполнял всё вокруг.
— Идите за мной, — позвал нас с Кимоком один из воинов. Дагона с Каттеей уже скрылись за перегородкой. Мы пошли за воином и оказались в комнате, где в полу был устроен небольшой бассейн. Вода в нём была густой и красноватой, со знакомым мне запахом — так пахла глина, которой меня лечили. Я быстро разделся, Кимок последовал моему примеру, и мы погрузились в целительную воду, которая быстро сняла с нас все боли и усталость.
Потом нам дали поесть какой-то необычной похлёбки в деревянных полированных чашках, и предложили поспать — на лежанках из сухого мха. Я быстро уснул и увидел сон.
Мне снилась златоцветная страна — не эта, куда нас привезли наши спасители, а та, древняя и обширная, которую мы увидели глазами Посланца. Я видел дома и замки, казавшиеся такими знакомыми, словно я жил или часто бывал в их стенах. Я видел знакомых мне людей — воинов, с которыми защищал границы Эсткарпа, друзей-соплеменников, с которыми весело проводил время в редкие месяцы мирной жизни, а также мужчин и женщин, бывавших в Эсткарпе.
И как во всяком сне, когда всё так убедительно перемешивается, я верил, что прошлое слилось с настоящим, что угроз, омрачающих мою жизнь с малых лет, больше не существует, что мой народ вновь обрёл былое могущество, и ему не страшны никакие враждебные силы.
Но во мне оставалась смутная память о великих испытаниях и о войне, в которой нам пришлось претерпеть немало поражений, прежде чем мы добились окончательной победы над врагами.
Проснувшись, я долго лежал с открытыми глазами, рассматривая в сумерках тени над головой. Сон взволновал меня. Как и большинство снов вообще, он был неправдоподобным, но я переживал его как нечто, случившееся со мной наяву, словно на меня возложили миссию, которой я не мог избежать. Возможно, так оно и было. Разве не действовали в этой стране силы, недоступные нашему пониманию? В этот час я прозрел, зная теперь с абсолютной уверенностью, что нужно делать, как если бы передо мной был развернут манускрипт, где эти действия были уже описаны, как свершившиеся.
Кимок всё так же лежал рядом на лежаке, и его лицо было ясным и безмятежным. Я даже слегка позавидовал ему — его ещё не коснулась та одержимость, которая завладела мною. Я не стал будить его, оделся в чистую одежду, оставленную нам взамен прежней, и вышел в зал.
Четыре ящерицы сидели вокруг большого плоского камня, передвигая лапками резные фигурки. Я понял, что они во что-то играют. Заметив меня, они повернули в мою сторону мордочки и уставились немигающими глазками. На меня посмотрели и те двое, кто следил за их игрой. Жестом руки я поприветствовал свою фею-спасительницу, сидевшую, скрестив ноги, на широком топчане, рядом с которым стоял столик с тремя чашками и высоким сосудом.
— Кайлан из рода Трегартов, выходец из Эсткарпа. — Она одновременно и приветствовала и представляла меня.
— Эфутур, Хранитель Зелёной Долины.
Сидевший рядом с ней неторопливо поднялся. Он был одного роста со мной, и его тёмные глаза встретились с моими. На нём была такая же куртка и такие же штаны, как и на мне, но кроме того — пояс и браслеты, украшенные камнями. Его рожки были больше, чем у стражников, сопровождавших нас от кольца менгиров; но если бы их не было, он пожалуй, ничем не отличался бы от людей древней расы. Вот только я не мог угадать его возраст, вероятно, он был старше, чем выглядел. По его облику было видно, что он привык командовать людьми, привык к беспрекословному выполнению своих распоряжений, но и сам отвечал за свои решения — это был предводитель типа Кориса или моего отца.
В свою очередь, он осмотрел меня оценивающим взглядом, но меня это не задело, так как в эту минуту меня больше волновало воспоминание о сновидении.
Он протянул мне руку ладонью вверх, и я пожал её. Рукопожатие оказалось не простым — я почувствовал братский контакт с ним, хотя и не столь явный, какой появлялся у нас с Кимоком или Каттеей. Я понял, что он признал во мне друга.
Дагона перевела взгляд с Эфутура на меня и улыбнулась. Она указала мне на на свободный лежак и, плеснув из сосуда в чашку золотистой жидкости, подвинула её ко мне.
— Что с Каттеей? — спросил я, прежде чем выпить.
— Она спит, — ответила Дагона. — Ей нужно как следует отдохнуть, она ведь устала не только телом. И хотя, по её словам, она не присягала колдуньям, однако я вижу, что она не уступает им во владении Силой и может достичь многого.
— Если будет пользоваться ею разумно, — добавил Эфутур, до сего момента не произнёсший ни слова.
Я взглянул на него поверх чашки.
— Она и не пользуется ею никак иначе.
Он улыбнулся, и улыбка ещё больше его омолодила.
— У меня и в мыслях не было упрекнуть её в чём-то, — сказал он. — Но эта страна не такая, как ваша, её пронизывают токи Силы, которые очень опасны. Твоей сестре не понадобится много времени, чтобы понять это. Однако…
— Он чуть помедлил и, снова улыбнувшись, продолжил, — Однако, я думаю, вы вряд ли представляете, чем ваше появление здесь чревато для нас. Не так ли? Наш путь лежит на грани между исчезновением и хаосом. Тёмные силы пробудились и вынуждают нас сразиться с ними. Выступив против них, мы либо возродимся, либо погибнем. Мы ещё не решились, Кайлан, ибо риск велик. Эта долина — наше убежище. У нас есть союзники. И всё же нас мало…
— А что, если бы ваши ряды пополнились? — спросил я.
— Каким образом, друг? — он взял со стола свою чашку.
— Я вот что тебе скажу: мы не зовём на помощь тех, кто живет иначе, чем мы. Когда-то давно такое произошло, и это стало источником наших бед.
— Не о том речь, — сказал я. — Что, если ваши ряды пополнят люди древней расы, к тому же воины, проверенные в боях?
Дагона нервно шевельнулась.
— О ком ты говоришь? — спросила она. — Те, кто остался в Эскоре, сделали свой выбор давным-давно, они живут в глухих местах и ни во что не вмешиваются. А те, кто примкнул к нам, зелёным людям, оставили потомков, с которыми мы почти одной крови. Люди древней расы перевелись.
— Если не считать тех, кто ушёл отсюда на запад и там продолжил свой род, — вставил я.
Я заинтересовал их, хотя они и не показали вида. — «Неужели я так заворожён своим сном? — подумалось мне. — Но быть может, сон — вещий?»
— Запад отрезан от нас, — сказал Эфутур.
— Но ведь мы-то пришли оттуда, — напомнил я.
— Вы лишь наполовину принадлежите древней расе, — вмешалась Дагона. — Потому вы и преодолели барьер — другие не смогут.
— Других приведу сюда я.
— Зачем? — спросил Эфутур.
— Послушайте меня, — попросил я. — Мы тоже ступали по грани…
Я рассказал им о закате Эсткарпа — о том, какие беды обрушились на моих соплеменников.
— Нет, ни за что! — едва дослушав меня, вскричал Эфутур, стукнув при этом кулаком по столу. — Колдуньи нам здесь не нужны! От колдовства только зло и беды. Мы скорее сгинем с лица земли, чем свяжемся с колдовством.
— Кто говорит о колдуньях? — спросил я. — Предстань я сейчас перед нашими Мудрейшими, и мне конец. Но ведь и те, кто служит в войсках Эсткарпа, отнюдь не всегда думают только так, как диктует им Совет Владычиц… Дело в том, что колдуньи слишком омрачают людям жизнь.
И я объяснил, почему, упомянув о том, что браки между людьми древней расы стали редки, ибо Владеющие Силой не могут позволить себе расстаться со своим Даром; что рождаемость из-за этого сократилась, и раса обречена на вымирание; что многие и многие мужчины остаются всю жизнь холостыми, без семьи и дома.
— Но ведь там война. А воины присягнули Совету. Тебе не найти тех, кто пойдет за тобой, — возразил Эфутур.
— Надо полагать, война там на время прекратилась, — сказал я. — Удар, нанесённый Карстену, должен был образумить не только карстенцев, но и ализонцев. Конечно, чтобы знать это наверняка, мне следует вернуться в Эсткарп.
