Конан и алтарь победы - Арчер Грегори (читать полную версию книги TXT) 📗
— Кто-кто! Ты не знаешь? — И, убедившись, что толстяк и вправду не знает, Омигус разъяснил: — Шайка варваров. Грабители, насильники, убийцы. Охотники за чужим добром. Нам, честным торговцам, надо уносить отсюда ноги, да побыстрее. Что делать будем?
— Не знаю,— пролепетал вконец перепуганный работорговец.
— Э, брат, зато я, кажется, знаю! — оживился циркач.
Глава девятая
И еще один шатер Конан прошел насквозь, как щитом прикрываясь трупом вождя племени. Луары в нем не оказалось. Пробиваясь сквозь строй дикарей к очередному шатру, варвар увидел, как из полыхнувшего кочевого жилища, стоявшего следом за тем, к которому он двигался, выскочил голый человек. В его руках билась обнаженная девушка. Киммериец не сомневался: это она. Своих теперешних противников он не то что одолел — он их смел, разметал, вырубил, как сорняк, и ринулся туда, где только что видел Луару в руках дикаря.
Конан настиг их почти в степи, вдали от шатров. Дикарь повалил девушку, содрал с себя последнее из одежд, набедренную повязку, и пытался своими ножищами раздвинуть ноги поверженной жертвы. Долго сопротивляться девушка не могла, силы были неравны. Дикарь преодолел противодействие ее ног и навалился на нее, не сомневаясь: уж сейчас-то он добьется своего, вожделенного, распалившего его настолько, что ему было все равно, что происходит вокруг, кто с кем дерется, кто кого побеждает.
И в этот миг его резко рвануло вверх, прочь от девушки. Варвар за волосы поднял Юсуп-хана над землей. Конан не любил убивать безоружных, но тут был другой случай. Без колебаний и проволочек киммериец молча и деловито насадил дикаря на меч — как барана на вертел. Вытащив сделавший свое дело меч, северянин нагнулся над Луарой.
— Идти можешь?
Девушка нашла в себе силы кивнуть.
— Беги отсюда в степь, беги быстрее и дальше. Я найду Хорга — он здесь,— а потом найду тебя. Ясно?
Луара опять кивнула, но с места не сдвинулась. Конан поднял девушку, встряхнул, обеспокоено оглянулся. — Некогда, Луара, некогда. Беги!
И собрался было подтолкнуть ее изо всех сил в спину, в сторону степи, как…
— Конан!..
— Конан! — На это у Хорга достало сил. Боги позволили ему увидеть варвара и рядом — живую, спасенную сестру. И Хорг с успокоенным сердцем, отчего-то уверенный, что отныне его сестре ничего не грозит, разрешил мраку объять свой разум. Он погрузился во тьму, но жизнь пока еще трепетала в его израненном теле.
Конан увидел Хорга и понял, что тот умирает. Еще варвар понял, что своим последним возгласом кузнец препоручает ему свою сестру. Зная, что сейчас вновь полетят стрелы из луков оставшихся в живых немногочисленных кочевников, киммериец подхватил Луару на руки и бросился с ней в степь, под защиту ночи.
Мгла окутала их. Конан бежал и бежал прочь от догоравших шатров. Если б не девушка, он бы сразу вернулся, чтоб вырвать тело Хорга у дикарей, не дав им надругаться над покойным, и, как должно, предать его земле. Еще оставался маг, но северянин был уверен, что тот давно удрал из стойбища.
— Конан! — Этот истошный, но с какой-то затаенной радостью крик привлек внимание и Ки-шон.
Кхитаянка огляделась по сторонам. Недалеко от того места, где ее застал этот крик, она увидела оседающего на землю человека, истыканного стрелами. Увидела она и того, к кому были обращены предсмертный возглас и взор умирающего: отблеск пожара выхватил из темноты две фигу черноволосого великана и девушки, одной из тех, с кем ее, Ки-шон, привезли к кочевникам.
Внезапно тот, кого кхитаянка считала своим спасителем, с девушкой на руках бросился бежать в сторону от кочевья и в мгновение ока растворился в ночи. Ки-шон оказалась на распутье: последовать за тем, кому она поклялась служить, или остаться и продолжать поиски жирного мерзавца? Второе показалось ей мелким и нестоящим. И она решила идти за черноволосым богом.
Две женщины, громко и истерично визжа, промчались мимо всех воинов, шатров и загонов, оказались в степи и продолжили свой бег, но уже молча, путаясь в одеждах, спотыкаясь и иногда даже падая. Наконец они, обессилев от усталости, повалились на землю и откинули с голов платки, скрывавшие доселе их лица.
— Кажется, удрали! — тяжело дыша, выговорил Омигус.
Толстый торговец рабынями лишь открывал и закрывал рот, точно рыба, выброшенная на берег. Долгий бег чуть не убил его. Кое-как отдышавшись, он обратился к магу со словами благодарности.
— Ах, мы, торговцы, завсегда должны помогать друг другу. Как хорошо, что мы спаслись! И даже не жалко денег, которые мне обещали заплатить завтра. Жизнь ведь дороже, правда?
На самом деле все золото, полученное за рабынь, покоилось в набрюшном поясе толстяка, но не говорить же об этом неизвестно кому!..
— Правда,— согласился маг.— Жизнь лучше, чем смерть. Мои наконечники тоже пропали, а какие хорошие были наконечники! Их у меня даже купить не успели. Теперь я беден. Совсем бедный купец…
Толстяк хотел было предложить своему неожиданному спутнику партнерство на будущее, но решил пока повременить, присмотреться.
— А что дальше делаем? — поинтересовался он.— Неужто через степь пешком?
Омигус подмигнул ему.
— Парень, тебе со мной повезло. Моя купеческая жизнь заносила меня и не в такие передряги. Как-нибудь за ужином, заказанным за твой счет, я расскажу о некоторых из них. А сейчас смотри и удивляйся. К нам прибегут лошадки — из тех, что разбежались по степи.
Маг полез в свою сумку. Был в его цирковом репертуаре такой трюк — он обращался к публике со словами:
«Мне, великому чародею Черного Круга, подвластны стихии и животное царство. Чьи приказы птицы и звери будут выполнять беспрекословно? Мои! Смотрите и изумляйтесь. Часть своего колдовского дара я растрачу, чтобы убедить вас в могуществе магии. Глядите, я произношу заклинание и приказываю всем кобылам на этой площади подойти ко мне!»
И, к вящему удивлению зрителей, кобылицы, даже с седоками на спинах, с громким ржанием срывались с мест и направлялись к магу.
«А теперь прочь! На место!» — вдруг командовал Великий Чародей, и лошади поворачивали вспять. Секрет фокуса заключался в порошке, сотворенном из семени жеребца. Стоило потереть пальцами щепотку этого порошка, как призывный для кобылиц запах быстро распространялся окрест, и те послушно шли к его источнику. Но во избежание неприятностей в нужную минуту приходилось растирать пальцами другой руки порошок иного, отталкивающего свойства, перебивающий запах первого.
Вот и сейчас Омигус извлек из своей сумки полезный порошок и, высыпав большую горстку на ладонь, принялся растирать его.
Прошло немало времени, чародей уже устал от монотонных движений и начал было сомневаться в успехе затеи, как вдруг вдалеке послышалось возбужденное ржание, а вскоре — приближающийся стук копыт.
— Держи-ка.— Омигус пересыпал порошок в ладони толстяка.— Три, как я. А я пока достану одну штуку… вот …— Он развязал небольшой узелок и вытащил из него сухие листья какого-то растения. Выбрав два листика, он аккуратно упаковал остальные и положил обратно в сумку. — Опытные конокрады знают, что это такое, и платят за листы этого дерева бешеные деньги. Стоит лошади пожевать один такой лист,— а жуют они охотно, нравится им почему-то запах этой дряни,— как она становится покладистой, словно невеста в брачную ночь.
Из темноты выплыла лошадиная морда, за ней еще одна… И вскоре два купца, настоящий и фальшивый, отправились на послушных кобылах в ночное конное странствие. Они решили не ждать, прискачет или нет третья на ароматный порошок. Главное сейчас — побыстрее смыться из этих мест.
