Книга 1. Цепные псы одинаковы - Олненн Иней (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно TXT) 📗
Эйрик поднял бровь, не зная, как раскусить двоякий смысл этих слов, потом махнул рукой.
— Эта белая женщина — хозяйка острова, — сказал Ян. — Мне дед рассказывал. А кони ее — это те, кто раньше людьми были, да законы острова нарушили.
Тут уж все взялись кожаные доспехи надевать. Такие доспехи не годились для большой сечи, где свистели копья, рубились мечи и топоры, но в ближнем бою могли уберечь от кинжала или накулачника. Кожа для таких доспехов дубилась по-особому, и мастеров, что их изготавливали, ценили очень высоко. У Ингерда таких доспехов не было.
Воины заканчивали шнуроваться, когда ночь разорвал грозный и протяжный голос хадура — обрядового рога. Все вздрогнули.
— Вот и пробил час одда-отунга, — сказал Эйрик Редмир, и первые лучи солнца брызнули на небосклон.
Они быстро повязали мешки, наполнили фляги водой из ручья, и каждый взял свое оружие. Глядя на камень, Хелскьяр вдруг произнес:
— Он похож на разорванное надвое человеческое сердце.
Рейвилл Редмир хмуро посмотрел на него:
— Тогда воду ли мы пьем из этого ручья?..
Они шли на голос рога, голос становился все слышнее, все тревожнее. Они шли по лесу, не разбирая дороги, да и не было никакой дороги. Если прорваться сквозь заросли было невозможно — прорубали себе путь мечами. Встречали болото — шли через болото, овраги — шли через овраги. Они хотели как можно скорее попасть к заветной скале, ожидание неизвестного жгло раскаленным железом.
Они шли долго, и каждое звучание рога заставляло сердце биться сильнее. Солнце высоко поднялось над лесом, но потом скрылось за облаками. Не успели порадоваться, что стало прохладнее, как упала темнота, и над головой глухо заворочался гром. А там и дождь хлынул такой, что папоротник к земле припал. Гроза разбушевалась великая, яростная, молния глаза слепила, а грохот уши закладывал. Но они все шли, не останавливаясь, и про себя молились духам воды и земли, огня и ветра. Голос рога стал глуше, но уже где-то близко.
Впереди меж деревьев показался просвет. Раздвинув мокрые ветви, воины вышли на открытое место. Место одда-отунга. Дождь прекратился.
Они оказались на большой поляне, заросшей белым кудрявым клевером, а вокруг белым хороводом росли березы. Скала Веда, умытая дождем, высилась над ними. Ян обвел взглядом поляну. Тишина стояла такая, что было слышно, как с листьев на землю падают капли. Народу на поляне этой собралось много. Очень много.
Вот сидят Лисы, двенадцать человек. Их рыжие головы сразу цепляли взгляд. Пятеро Скантиров, четверо Торгуннов, трое Тайнитов. Сидят прямо на траве, вольно, никого не боятся. Среди них Ян увидел Оярлика, но Оярлик смотрел не на него.
Он смотрел на Боргвов, своих соседей и своих заклятых врагов. Только Келмень разделяла их земли, и Боргвы неустанно нарушали границу. Куницы привели на одда-отунг двадцать человек, и каждый был увешан оружием, будто шел на битву. Заросшие бородами до самых глаз, Боргвы имели самый устрашающий облик среди людей, живущих от Моря до Моря: небольшого роста, крепко сбитые, с могучими ручищами, они имели обыкновение не стричь и не чесать волос, а заплетали их в косы и увешивали амулетами. У каждого был с собой огромный боевой топор, с которым в бою, — Ян знал это, — они управляются весьма ловко.
Неподалеку от Куниц в количестве семи человек расположились, вытянув ноги в мягких кожаных башмаках, Рыси, их соседи. Впрочем, соседями они назывались лишь потому, что их земли раскинулись по одному с Куницами берегу Келмени. А так Рыси во все времена были сами по себе и выгоды всегда хотели только для себя. И на Лис они нападали сами по себе и никогда — с Боргвами, хотя те и не единожды предлагали им союз, даже женщин своих предлагали, да все без толку. Сильные, тоже невысокие, но гибкие, как и положено диким кошкам, они предпочитали свободу от любых уз. Вот и назовись их соседом… С равным успехом можно присоседить к ним ведунов, что обитали ниже по течению Келмени, да только кому такое в голову придет?..
По другую сторону скалы, ближе к деревьям Ян увидел тех, с кем неустанно воюет уже много лет, тех, по чьей воле он так рано стал янгаром, тех, кто забрал у него отца и брата.
Стигвичи. Годархи. Торвалы.
Его враги.
Почуял Ян, как его бросило сначала в жар, потом в холод. С тех самых пор, как стал он мужчиной, как узнал вкус крови, добытой в бою, как узнал вкус женщины, завоеванной в Имарь-день, с тех самых пор он сражается с ними и, мнится, уже каждого знает в лицо. Он не мог их не знать, сколько раз сам ходил в догляд, по острию их клинков ходил, ему ли не знать их янгаров и янгров?! Вот глядит на него и ухмыляется Угар Стигвич — Янгар племени Выдр, приведший с собой одиннадцать бойцов, такой длинный, что даже сидя возвышается над всеми, и худой, как палка, да только в бою так просто не переломишь. За спинами других не прячется, а дожил до морщин. От его ухмылки у Яна потемнело в глазах и кровь застучала в висках, из глаз была брызнуть готова, а рука сама потянулась к мечу. Но на его руку легла другая, чужая, рука, сжала ее и так держала, пока Ян не заставил ярость улечься. На одда-отунге смерть карается смертью, он чуть было не забыл об этом.
Ян глубоко вздохнул и вгляделся в тех, кто сидел рядом с Выдрами. Ну конечно же Мыши. Это было едва ли не самое большое племя из всех, и это племя делало набеги на Соколиные земли и опустошало их, как мыши опустошают хлебные поля. На одда-отунг янгар Годархов Мал привел с собой тридцать бойцов в серых плащах. Ян скривился. Мыши всегда брали не умением и отвагой, а числом, не брезговали навалиться впятером на одного. Но бывали случаи, когда загнанный в угол Годарх мог вцепиться врагу зубами в глотку и драться до последнего, но такое случалось редко, чаще всего они просто убегали, если опасность была велика.
Торвалы были не такими жадными, но зависть всегда застит глаза. Когда видишь, как обогащаются соседи, не ломая спину на своем поле, а всего лишь возьмут готовое с соседнего — только реку перейти — поневоле сам захочешь легко поживиться. Вот в последнее время Росомахи и начали присоединяться к набегам Мышей и Выдр на чужие земли. К тому же они жили аккурат между Стигвичами и Годархами, куда денешься? И Яну Серебряку они тоже стали врагами. Здесь их было семеро.
Но Стигвичи, Торвалы и Годархи и в подметки не годились Асгамирам, что сидели, гордые и могучие, не отдельно ото всех, но все же чуть в стороне.
Много легенд и песен слыхал Ян про это племя, и ни в одной из них не говорилось, что их можно победить. Как не говорилось в них о том, что Вепри способны нарушить границы, установленные их предками, не знавшими жадности, но знавшими клятвы дружбы и верности. Ныне все клятвы рухнули, и теперь поют совсем другие песни. Песни про то, как широки и привольны земли Асгамиров, как богаты их леса и озера и как прекрасны их женщины. И как жестоки и ненасытны их мужчины, ступившие на стезю войны. Вот они, все как на подбор — высокие, красивые, сильные, все темноволосые и ясноглазые, многие со шрамами. Тоже в простых кожаных доспехах, без мечей, но с кинжалами. Числом их было девятнадцать.
Ян не видел прежде их янгара, но не узнать его было нельзя. Обликом Эван Асгамир напомнил ему отца: такой же большой и седовласый, он был без доспехов, и под рубахой четко рисовались стальные мускулы. Этот человек привык повелевать, и это понимал всякий, кто сталкивался с ним. Только такие и становились вожаками, их выбирала стая, и стая была готова отдать за них жизнь. И свою, и чужую.
Ян не знал, кто именно убил его отца, убийцей вполне мог быть Эван Асгамир. От этой мысли в нем снова вспыхнула ярость. Или это мог быть его сын Рунар, сидящий от отца по правую руку. Ярость Яна мигом улетучилась, когда он натолкнулся на не менее яростный взгляд Рунара, и понял, кому он принадлежит.
Взгляд был брошен Ингерду.
Яну показалось, что от этой ярости, плеснувшейся от одного к другому, ветер стал жарким и разом высохла вся вода на траве. Эта ярость была подобна молнии, которую не способен увидеть человеческий глаз, но если бы она обернулась настоящей молнией, на поляне острова Рох уже никого не осталось бы в живых. Ян знал, что здесь смерть карается смертью, и знал, что один из них умрет. А значит, умрут оба. Но не сейчас.
