Измена - Джонс Джулия (книги .TXT) 📗
Ровас, хлопочущий вокруг своих потрохов, вернул Джека к настоящему — и хорошо: в прошлом осталось слишком много загадок.
— С почками вся беда в том, Джек, что они малость... как бы это сказать? Малость легковаты.
— Легковаты?
— Ну да, чересчур их много выходит на фунт. — Ровас улыбнулся, как нашкодивший мальчуган.
— И ты хочешь сделать их потяжелее, — смекнул Джек. Ровас усердно закивал.
— Молодец, парень, голова у тебя варит. Вот что мы будем делать. — Он положил одну почку на поднос и достал нож. — Надрезаем чуть-чуть вот здесь, около хрящика. — Он вскрыл почку, как хирург, и сказал, не вынимая нож из разреза: — Дай-ка мне вон тот горшок с полки. Только осторожнее, он тяжелый.
Джек снял горшок с полки и чуть не уронил его. Точно каменные противни мастера Фраллита — но те хотя бы были большие.
— Что там у тебя?
— Свинец, ясное дело. Тяжелый, как камень, мягкий, как хороший сыр. Подай-ка мне кусочек, да побольше — нам ведь не надо, чтобы он застрял у кого-то в горле.
Джек подал Ровасу кусочек серого металла, и тот мигом запихнул его в почку. Потом старательно затер разрез и дал Джеку пощупать.
— Неплохая работа, а?
— Человека убить можно, — заметил Джек, взвешивая почку на ладони.
— Если человек сидит всю зиму без мяса, он тоже долго не протянет. Надо же мне как-то на жизнь зарабатывать — а свинец авось найдут еще до того, как почка попадет в горшок. Так уж свет устроен, парень, — сказал Ровас, поймав осуждающий взгляд Джека. — В Халькусе настали тяжелые времена, когда началась война с Королевствами, и дела идут все хуже и хуже. Только и жди, как бы Брен не напал на нас с другой стороны. И если кто-то вроде меня привозит продукты, о которых люди и думать забыли, то простая честность требует, чтобы он получал за свои хлопоты хорошую выгоду.
— Почему ты думаешь, что Брен может напасть на вас? — спросил Джек, не желая вдаваться в вопросы купли-продажи — тут Роваса все равно не переспоришь.
— А ты что ж, не слыхал? Ваша страна объединяется с Бреном, и попомни мои слова — это отрыгнется не только нам, халькам. Аннис, Высокий Град, даже Несс — все всполошились. Люди боятся, как бы Брен, заручившись помощью Четырех Королевств, не захапал весь Север. — Ровас задумчиво сплюнул. — Не далее как утром я слышал, что Высокий Град в спешном порядке обучает войско. Вот это город — он не станет сидеть, словно кролик в норе, и ждать, когда на него нападут.
Джек услышал об этом впервые. Королевства объединяются с Бреном? Быстро же разворачивались события с тех пор, как он покинул замок.
— Значит, Кайлок женится... — Джек напряг память, вспоминая имя герцогской дочери, — на Катерине Бренской?
— Да, — кивнул Ровас, — и это приведет к войне.
Война. Этого не случилось бы, если бы Кайлок женился на Мелли, как и предполагалось. И Мелли осталась бы жива. Джек положил почку на блюдо и стал оттирать руки. Глядя на свои окровавленные руки, Джек не мог отделаться от чувства, что он как-то отвечает за происходящее. Глупости, сказал он себе. Он никоим образом не влиял на Мелли — она отказалась от замужества с Кайлоком еще до своей встречи с Джеком.
Чувство этой непонятной вины побудило Джека накинуться на Роваса — надо же было свалить хоть часть груза на чужие плечи.
— Ты-то только порадуешься, если большая война начнется, — выпалил он. — Чем больше дерутся, тем тебе выгоднее.
На миг Джеку показалось, что Ровас сейчас его ударит. Тот весь напрягся и уже занес руку — но сдержался. Джек ясно видел, как Ровас борется с собой. Наконец торговец пожал плечами и сказал:
— Пограничные стычки — одно дело, парень, а настоящая война — совсем другое. Да, нажиться на ней можно недурно, зато больше вероятность, что тебя убьют, не успеешь ты потратить нажитые тобой деньги. — Произнеся это, Ровас обрел прежнее благодушие. Джек почти пожалел об этом — ему хотелось подраться. — Вот, держи. — Ровас подал ему блюдо с почками. — Начини их. Хватит о войне на сегодня, пойду поужинаю. — И он вышел, закрыв за собой дверь.
Мысль о войне что-то всколыхнула в Джеке. Почему он принял эту весть так близко к сердцу? Почему из-за нее он чуть было не полез в драку с человеком, который бы его определенно побил? Впервые с тех пор, как Джек ушел из замка, он не находил себе места. Его одолевало знакомое стремление бросить все и уйти. Блюдо оттягивало ему руки. Джек поставил его и открыл дверь.
Ночной холод дохнул ему в лицо. Знакомое стремление — и знакомый голос рассудка. Идти ему некуда.
На снегу остались следы Роваса. Джек проследил их до самого входа в дом. Там, внутри, единственные люди, которые связывают его с миром: Ровас, Магра, Тарисса. Они не те, кем кажутся. У Магры с Тариссой есть какая-то тайна. Она ожесточила мать, а дочь сделала сильной. И Ровас только что чуть было не показал свое острие из-под мягкой покрышки. На вид семья как семья, а на деле совсем иное.
И дом у них — настоящий семейный очаг: сквозь щели в ставнях пробивается теплый свет, дым вьется над крышей, отполированная до блеска дверь так и манит войти. Джеку здесь не место. Он вдруг почувствовал себя усталым. Кто знает, когда ему еще доведется пожить в настоящем доме. Странствуя с Мелли, он позабыл о том, как одинок. Пока она была рядом, он только о ней и тревожился. Защищать, согревать и кормить Мелли было его единственной задачей. Теперь, когда ее не стало, он опять начал думать о себе.
Вот уже несколько месяцев целью его пути был Брен. Этому не было иной причины, кроме чувства, что он должен идти на восток. Теперь, когда Джек услышал о войне, он еще больше прежнего стал стремиться туда. Но нет, он не уйдет. Не сейчас, во всяком случае. Воин из него никудышный — раз уж он собирается туда, где зреет война, надо к ней подготовиться. А Мелли? Джек не мог смириться с тем, что уйдет, не отомстив за нее: она слишком много для него значила, чтобы он так запросто спустил врагу ее смерть. Уйти сейчас значило бы умалить память о ней. Девять лет назад, когда умерла мать, он продолжал жить как ни в чем не бывало, почти не оплакав ее. Больше он этой ошибки не повторит.
Джек закрыл дверь, оставив необъятную ночь за порогом. Он останется здесь и будет учиться. Пускай Ровас использует его, имея, как видно, свою причину убить халькусского капитана, а Джек использует его, научившись всему, что может предложить ему контрабандист.
Джек достал свой нож и взялся за почки. Ему вдруг стало жаль хальков: начиненное свинцом мясо — не самое худшее из того, что их ожидает.
Над Бреном зажглись звезды. Колокола в сырой мгле глухо прозвонили полночь. Тускло светили масляные фонари, и с ними союзничал снег, отражая и усиливая их скудные лучи.
Публика беспокоилась. Она ждала слишком долго, и жажда крови одолевала ее. Горожане пришли посмотреть на золотоволосого чужестранца, который походил на ангела, но дрался как дьявол. Слухи объявляли его то дворянином, впавшим в немилость, то воином из-за северных гор, то странствующим рыцарем. Смесь тайны, романтики и опасности пьянила бренцев, и поглядеть на того, о ком ходило столько разговоров, их собралось видимо-невидимо.
Дворяне, греющие душу из серебряных фляг, стояли впритык с торговцами, потягивающими из кружек, и крестьянами, хлещущими из мехов. Присутствовали даже женщины — низко надвинутые капюшоны прятали их лица, а толстые, плотно запахнутые плащи скрывали пол.
Хват оглядывал толпу. Охота нынче шла успешно. Он отлично понимал, что настоящие деньги надо искать не в руках и карманах дворян, а в купеческих кошелях. Скупость дворян всем известна, а купцы тратят деньги охотно, потому и носят их с собой. И хотя Хват дал себе обещание, что не станет промышлять, легкие деньги оказались слишком большим соблазном. Он лазил по карманам почти бездумно, как другой почесывает зудящее место. Горстка серебряных монет там, украшенный драгоценностями кинжал здесь. Крестьян он не трогал, памятуя слова Скорого: «Только самый отпетый негодяй ворует у бедных».
