Восьмая нога бога - Ши Майкл (е книги .TXT) 📗
Мы поравнялись с лесной опушкой, едва солнце скользнуло за холмы. Деревья вплотную обступили дорогу, почти касаясь друг друга макушками. Мы уже различали шум реки впереди, чувствовали ее сырое дыхание. Непреодолимое желание как можно скорее оказаться подальше от этого места придало нам сил, и мы побежали еще быстрее.
Не успели мы сделать и нескольких шагов, как зеленый полог леса сомкнулся над нашими головами и погрузил нас в зеленоватую мглу, настоянную на ароматах трав и деревьев, полную шелеста листьев, трелей цикад и протяжных печальных криков ночных птиц. Мокрая от пота одежда нисколько не защищала от вечерней прохлады, и, пока последние отблески заката гасли в небе, скрипучие вопли лягушек и оглушительная трескотня кузнечиков пронзительной нотой вторглись в песню леса.
Дорога сделала поворот и вывела нас к реке: широкий стремительный поток, весь в белых гребешках пены, катил свои воды меж двух стен деревьев, которые, по счастью, соединял мост – как нельзя более примитивный и очень старый, но зато крепкий. В просвете между деревьями была видна полоска неба, и ее темно-серый цвет подсказал нам, что полная темнота наступит раньше, чем мы выберемся из леса.
Мост, река и еще с полмили лесной дороги остались позади, когда трое шавок-разведчиков – темные силуэты в призрачном свете угасающего дня – с поджатыми хвостами примчались обратно. Окружив Мав, они слюняво затявкали что-то вроде «Брал-низ, брал-низ!»
– Не останавливайтесь, бегите, только осторожно, я вас догоню! – бросила нам Мав, хотя мы и не думали сбавлять шаг – наоборот, мчались как в дурном сне, когда бежишь по темному коридору, надеясь вырваться из него, а он у тебя на глазах становится все длиннее. Разумеется, только безумцы могли очертя голову нестись навстречу беде, о которой докладывали наши разведчики, но никакой здравый смысл не в силах был повлиять на наше желание оставить позади чреватую засадами чащобу, пока еще хоть что-то видно вокруг. Короче, мы бежали во весь опор, и через два поворота Мав с шавками скрылись из виду.
Мы бежали, колеса стучали по влажным от вечерней росы плитам дороги, белесые пряди речного тумана испуганными призраками разлетались с нашего пути, непроглядная тьма сгущалась вокруг нас, а мы все неслись, и вот – о чудо! – дорога медленно, но верно пошла в гору, а лес начал редеть. Наконец впереди замаячили безлесные склоны холмов, выбеленные светом первых звезд, а горизонт на востоке засеребрился в ожидании восхода полной луны.
– Живее, – чуть ли не пропела я, так велико было мое облегчение, – отдохнем на тех высотах!
Радость окрылила всех. Ноги летели, почти не касаясь земли, в такт песке колес. Языки лесного тумана обвивались вокруг древесных стволов, его длинные бледные пальцы высовывались на дорогу, точно стараясь преградить нам путь, но тщетно – мы прорывались сквозь них и мчались дальше, волоча обрывки седых прядей на плечах и остриях копий. С каждым шагом ужасы темного леса оставались все дальше.
И вдруг прямо перед нами из рощицы опутанных лианами деревьев, укрытых, к тому же, саваном ночных испарений, на дорогу неспешно выкатился огромный клуб тумана, предвещая скорое появление чего-то очень крупного.
В тот же миг прозвучало слово, некое высказывание. Или нет – скорее то была мысль, которая проникла в мое сознание прямо через позвоночник, как будто кто-то надавил пальцем и щекотно повел его вверх.
– Стойте.
Ниффт и Оломбо, бежавшие впереди отряда, встали как вкопанные перед самой рощицей, остальные застыли позади них. И вот из-за окутанных туманным коконом деревьев легкими танцевальными шажками вышел он: косматый черный паучище величиной с две боевых колесницы с упряжками вместе. Черные глаза маслянисто блестели от ночной сырости, капельки росы сверкающими бриллиантами осели на каждом волоске; щупальца вокруг глянцевитых сабель-клыков непрестанно шевелились. И снова мысль чудовища одним прыжком преодолела воздушную преграду и воцарилась в наших головах:
– Странники, каждый ваш шаг причиняет мне боль, ваша поклажа тяготит землю моего Родителя. Что вы за люди? И по какому делу пришли сюда? Отвечайте!
Я страшно удивилась, обнаружив, что мой голос нисколько не дрожит.
– Мы – отряд нунциев, доставляем, согласно закону, вверенный нам груз, а именно тело усопшего гражданина Хагии, в храм А-Рака под названием Эндон Тиоз.
– Я о таком храме не слышал, но вот этот человек, вот этот человек, что стоит здесь…
Щупальца паука поднялись и, дрожа, потянулись к Ниффту. Поначалу их движения были медленными и как будто неуверенными, однако самый их трепет как нельзя лучше выражал нарастающее негодование, которое прямо у нас на глазах перешло в ярость, ибо паук вскинулся на дыбы, а его гневно вибрирующая мысль наполнила наши головы:
– Ты! Ты осмелился попрать наш основной закон! Ты вор! Твоя аура выдает тебя – ты вор, и больше ничего! Вор до мозга костей!
Ниффт, пятясь, сошел с дороги и протянул вперед руки, точно в безмолвном протесте. О копье, древко которого сжимала его правая ладонь, он словно бы и думать забыл.
– Ты несправедлив ко мне, о божественный! – воскликнул он. – Ты более чем несправедлив! Неблагородство твоих подозрений уязвляет мою душу!
– Я никогда не ошибаюсь, – был неумолимый ответ. – Ты вор… а твои спутники… еще хуже… – Капли росы на шкуре паука блеснули, когда он сделал несколько шагов нам навстречу.
Ниффт, продолжая медленно отступать вверх по склону, воскликнул:
– Как видно, придется мне рассказать всю правду! – Он широко развел руки, будто показывая, что ему нечего скрывать, и одновременно словно бы случайно вскинул копье. – Никогда, о божественный, – честно глядя прямо на паука, продолжал Ниффт, – не упускал я возможности усовершенствоваться в искусстве преступного обогащения, которое и впрямь имеет нечто общее с тем, что в просторечии именуют воровством. Но это было в другой жизни и в другой стране! Вне всякого сомнения, твое божественное чувство справедливости возмущается не всяким воровством, совершенным где угодно и когда угодно, но лишь тем, что происходит здесь, на Хагии. Я же, в свою очередь, торжественно отрекаюсь от любых намерений украсть что-либо на этом острове! Одна только мысль о воровстве здесь…
И тут его копье взлетело в воздух. Даже я, ожидавшая этого броска, поразилась его мощи. Нечеловеческая быстрота не спасла паука: он кинулся на Ниффта в тот самый миг, когда тот послал копье вперед, но не успели его снабженные крючками ноги вновь коснуться земли, как металлическое жало прошило щетинистую тушу сразу за клыками и зарылось на половину своей длины в почву под ней. Вслед за тем копье Оломбо пробило глаз чудовища, а тут и я подоспела с мечом и отсекла клыки под самый корень.
Цепы его ног яростно молотили воздух, но два копья накрепко пригвоздили чудовище к земле, так что можно было без опаски отрубать одну лапу за другой. Вскоре громадное, непристойно раздутое пузо беспомощно шмякнулось на мокрую от крови траву. В ту же секунду совсем рядом раздался звенящий восторгом голос Мав:
– Отличная работа, изумительная работа, о мои прекрасные, несравненные нунции! Но дайте мне нанести последний удар, умоляю вас, позвольте мне прикончить его, ведь это еще не все!
Мы расступились, и она с разбегу заскочила на плоскую переднюю часть туловища паука, к которой крепились его лапы – теперь лишь кровоточащие обрубки.
– Видите, как легко отправить его на тот свет! – ликовала она, пиная обмякшее брюхо. – Тоже мне, боги! Тьфу! Иноземные чудовища, вот они кто, и убивать их – такая радость!
– Все, хватит, к вершине, – заторопилась я, – быстрее. На одну ночь такой работенки более чем достаточно.
– Сначала, – возразила Мав, – надо освободить украденные им души, а не то, когда его братцы или, чего доброго, папаша набредут на него здесь, они сожрут его. А вместе с ним и все, что он награбил за свою жизнь. – Вынутый из ножен тесак кровожадно сверкнул у нее в руке, но, -заметив наши недоуменные взгляды, она остановилась. – Похоже, вы прибыли на этот остров, ничего не зная о чудищах, которые тут заправляют. Ну так слушайте.
