Пробирная палата - Паркер К. Дж. (книги регистрация онлайн TXT) 📗
Бардас кивнул.
– Да, – сказал он.
Действительно, операция казалась простой.
– И еще одно: это не только просто, но и чертовски нудно.
– Что?
Мужчина поднял глаза:
– Знаете, сколько нужно было отработать на этом месте? Целых две недели, пока не придет кто-то новенький, а меня не переведут на другую работу, которой я и обучен. Я рихтовщик. И знаете, сколько я уже торчу здесь? Шесть лет. Шесть долбаных лет, занимаясь черт знает чем, изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год. – Он глубоко вздохнул. – Послушайте, раз вы заместитель инспектора, может, замолвите за меня словечко? Дело в том, что тот умник, который был тут до вас, обещал помочь, но с тех пор прошло уже два года, а что изменилось? Понимаете? Черта с два он что сделал, а я чувствую, что если задержусь здесь еще…
– Хорошо, – быстро сказал Бардас. – Предоставьте это мне, я посмотрю, что можно сделать.
– Правда? – Лицо рихтовщика засветилось радостью, но тут же помрачнело от наползшей тучки недоверия. – Если только не забудете, если вам будет не лень сказать, кому следует… Иначе я…
– Я займусь этим, – повторил Бардас, отступая на шаг. – Вы только предоставьте это мне…
– Эй, да вы даже не спросили, как меня зовут, – сердито крикнул ему вслед рабочий, но Бардас уже успел отойти на несколько шагов и не стал оборачиваться, притворившись, что не слышит.
Он шел быстро, как будто знал точно, куда идет, пока не споткнулся об огромную деревянную колоду и, чтобы не упасть, ухватился за край ближайшего верстака.
– Поосторожнее, – пробурчал стоявший за верстаком, – я чуть не размозжил себе палец.
Бардас поднял голову. Человек, которого он увидел, держал в одной руке что-то наподобие молотка. Инструмент был не похож на обычный молоток: вместо стального бойка на деревянной ручке крепилась полая трубка, набитая туго свернутой кожей.
– Извините, – сказал Бардас. – Я сегодня здесь впервые.
Мужчина пожал плечами:
– Ничего. Но в следующий раз будьте внимательнее и смотрите, куда идете.
На верстаке перед ним лежала деревянная чурка, вроде той, о которую споткнулся Бардас. В середине чурки – это оказался дуб – виднелось квадратное отверстие с воткнутым в него штырем, увенчанным железным шаром размером чуть меньше головы ребенка. Металлическая заготовка, которую рабочий держал над шаром, имела треугольную форму и отдаленно напоминала плоское блюдо. Похоже, из нее должен был получиться щиток для конического шлема устаревшего образца, все еще находившего применение в некоторых вспомогательных кавалерийских частях.
Мужчина заметил недоуменный взгляд Бардаса.
– Вам что-то нужно? – спросил он. Бардас пожал плечами:
– Я новый заместитель инспектора. Расскажите мне, чем вы здесь занимаетесь.
– Рихтую. Вы ведь знаете, что такое рихтовка, не так ли?
– Вот вы мне и объясните. Своими словами.
– Ладно. – Мужчина усмехнулся. – Присылают сюда кого-то, кто ни черта ничего не знает. Впрочем, меня это не касается. Ну, так слушайте. Рихтовать – это отбивать молотком внешнюю поверхность почти законченной детали, чтобы убрать выпуклости и впадинки, сделать ее гладкой, готовой для полировки. Сама форма обрабатывается с внутренней стороны, а мы лишь легко проходимся по внешней, не трогая металл, а как бы поглаживая его. Я бы не рассказал вам всего этого, если бы вы были настоящим инспектором, потому что сразу вылетел бы с работы. Хотите посмотреть, как это делается?
Бардас кивнул.
Рихтовщик положил пластину на железный шар и принялся легонько постукивать по ней своим странным молотком. Похоже, он совсем не прикладывал силы, позволяя инструменту падать под действием собственной тяжести.
– Весь фокус в том, чтобы не бить сильно, нужно просто давать молотку упасть: этого вполне достаточно. Поэтому я и держу его по-особенному, между средним пальцем и основанием большого. Видите? – Он поднял правую руку, демонстрируя прием. – Ну, хотите попробовать?
Бардас замешкался с ответом, потом кивнул.
– Давайте, – сказал он, протягивая руку к молотку. – Так? Я правильно взял?
Рихтовщик покачал головой:
– Вы его держите, сжимаете. Сжимать не надо, вы же не собираетесь душить эту штуковину. Просто возьмите так, чтобы чувствовать контроль. Вот… так, теперь вы, похоже, усвоили урок. Все просто, как только поймешь, в чем тут смысл. Но, с другой стороны, от природы навык не дается никому.
– Странно, – сказал Бардас. – Никогда бы не подумал, что, постукивая молоточком из кожи, можно придать форму стальной пластине.
Мужчина рассмеялся:
– В этом-то и заключается суть дела. Тысячи и тысячи легких постукиваний вот этим кожаным бойком делают эту чертову штуку настолько прочной и мелкозернистой, что от нее отскакивает даже шестифунтовый топор. – Он снял пластину со стального шара и провел по ней пальцем. – Почти как в жизни, верно? Чем больше из тебя вышибают дерьма, тем труднее тебя убить.
Глава 6
– Нет, нет, – говорили они ему, и голоса их звучали так искренне-возмущенно, – это нельзя называть гражданской войной, это мятеж. Вот если бы они выиграли, то тогда была бы гражданская война.
Победа была не из тех, которыми Темрай мог бы гордиться, но его новые соседи, власти провинции, желали выразить свое удовольствие по поводу того, что все закончилось столь счастливо, и победителем стал тот, кто стал. Что ж, таков дипломатический порядок, и с ним ничего не поделаешь. Вполне хватило бы простого письма или посланца с пергаментом. Зачем присылать целую делегацию во главе с проконсулом? Хотя, строго говоря, заместитель проконсула Аршад подробно объяснил, что в соответствии с дипломатическим протоколом личное присутствие старшего по рангу дипломата необходимо, а посылка чиновника более низкого уровня могла бы быть сочтена намеренным оскорблением или по крайней мере проявлением невежливости, неуважения или плохих манер. Проконсул еще долго и детально разглагольствовал об особенностях политического устройства провинции, различиях между губернатором и директоратом и роли канцлера Империи, осуществляющего непосредственный надзор.
– Понимаю, – ответил Темрай, слегка кривя душой. – Что ж, очень любезно с вашей стороны проделать такой путь, но, как видите, я в целости и сохранности, как и все остальные мои старшие офицеры и министры. В общем, никто не пострадал.
Он замолчал, не зная, о чем еще говорить. Из всех людей, с которыми вождю довелось встречаться на протяжении долгой и богатой событиями жизни, заместитель проконсула Аршад был наиболее бесчеловечным. Когда проконсул говорил, слова, казалось, доносились откуда-то издалека. Темрай чувствовал, что должен что-то сказать, чтобы заполнить брешь в природе, возникшую с появлением этого человека.
– Конечно, – продолжал вождь, – это ужасно, мы дрались с теми, кого считали своими друзьями, даже своей семьей. Буду с вами совершенно откровенен, я до сих пор не вполне уверен, из-за чего все началось. Наверное, так просто случилось. Вроде бы только что мы были на одной стороне, хотели одного и того же, стремились к одной цели, разве что не вполне соглашаясь в путях ее достижения. Но потом, прежде чем кто-то успел что-то понять, они ушли из лагеря, ушли неизвестно куда, забрав лошадей, овец и коз. Ладно, если бы они просто не захотели оставаться здесь, в конце концов, у них было право самим все решать. Но они же стали доставлять нам всевозможные неприятности: ничего особенного, нет, но неудобств хватало. Они, например, не позволяли нашим людям поить скот в реке, которую без всякого на то основания объявили своей. Глупо. Разве из-за этого стоит обнажать оружие? Даже спорить не о чем. Мы могли бы просто подняться чуть выше – или, если уж на то пошло, опуститься ниже по течению, и все были бы довольны.
Но получилось иначе. Сначала холодность, отчужденность. Потом ссоры, перебранки. Потом драка. Мелочь, не более того, но один человек погиб, и мне пришлось вмешаться. Оглядываясь назад, я постоянно спрашиваю себя, мог ли поступить иначе. Мог ли повернуть ход событий и предотвратить то, что случилось. Мог ли я не раздувать пожар? Наверное, мог. Но я выбрал другой путь. Я стал требовать, чтобы человек, нанесший роковой удар, был выдан нам и ответил за содеянное. Они отказались, и я послал своих людей, чтобы захватить его. И снова столкновение… – Вождь покачал головой. – Боги знают, так не должно было произойти, но произошло. И вот мы здесь, оглядываемся на нашу первую гражданскую войну. Мне представляется, что это знак того, как далеко мы зашли. Я хочу сказать, что, наверное, такие вот вещи и определяют нацию.
