Домой, во Тьму - Мякшин Антон (хорошие книги бесплатные полностью txt) 📗
Ну, прошел через заставу кто-то, о ком капитан не соизволил доложить отставному писарю. Что с того? В конце концов, Балбрак внушал большее доверие, чем лопоухий нытик.
«Не мое это дело», – подумал Николас.
Но все же рассказ Фарфуса взволновал его. Чтобы успокоиться, он, как и обычно, раскрыл мешок, вынул шкатулку. В который раз перед ним засветились черно-синим цветом выкованные из эльваррума предметы. Теперь их было шесть.
«Будет еще седьмой и восьмой? Девятый? Сколько еще?» – неожиданно подумал Николас. Кажется, впервые он задумался об истинном смысле поисков эльваррума. Что заставляет его колесить по Империи, собирая тяжелые черно-синие безделушки? Отчего каждый раз, когда он пополняет свою шкатулку, в груди возникает теплое чувство близости к чему-то важному… К родине? К Потемью?
Он поднял бабочку посланника. Потом – вторую бабочку. Как они похожи! Только у бабочки посланника остро изогнутые крылья и длинные усики… Да еще – Николас заметил это только сейчас – узкий разрез вдоль брюшка до самой головы.
Повертев бабочек в руках, он наложил одну на другую. Пальцы неловко съехали, бабочки перекрестились, затем раздался короткий звучный щелчок.
Плоская головка одной бабочки точно вошла в разрез на брюшке второй. Бабочки сцепились, образовав замысловатую четырехконечную фигуру. Николас попытался разъединить их – ничего не получилось.
Тогда, холодея сам еще не понимая от чего, он вынул из шкатулки вилку и сферический цилиндр – первое, что попалось в руки. Осмотрел их, примеривая… Потом осторожно вложил вилку в цилиндр. Выяснилось, что корпус вилки плотно заполняет полость цилиндра. Но не совсем. Снаружи осталась только раздвоенная часть – собственно, вилка, а на другом конце цилиндра – углубление в полпальца. Николас потянул вилку обратно.
Снова щелкнуло.
Два предмета превратились в один.
Охваченный щекочуще-радостным предчувствием, словно заблудившийся в лесу путник, перед которым вынырнула из травы удобно утоптанная тропинка, он поднес цилиндр с вилкой к бабочкам. Перевернул, попробовал еще раз…
Нет, не подходит. Сердце стукнуло несколько раз не в такт. Николас быстрым движением стер со лба пот.
Кольцо и подсвечник!
Четырехугольная фигурка из двух бабочек прочно легла в лапки подсвечника.
Щелчок.
Четыре близко расположенные друг к другу лапки плотно просунулись меж четырех крыльев и намертво стиснули их. Другим концом подсвечник вошел в углубление частично заполненного вилкой цилиндра. Щелчок!
Подрагивающими пальцами Николас достал кольцо, взял его в правую руку, левой держа получившееся у него тяжелое сооружение из пяти предметов.
Кольцо поместилось между двух зубьев вилки, тупой шип на нем вонзился в крохотное, ранее совсем незаметное отверстие меж зубьев. И застрял там. Николас дернул его обратно.
Щелчок.
С минуту Николас осматривал, поворачивая в руках, длинный – в локоть – и очень тяжелый предмет, в который мозаикой сложились шесть частей его сокровища.
Бабочка, кольцо, подсвечник, цилиндр, вилка и бабочка – каждая из вещей утратила свою индивидуальность. Теперь они слились в одно неразрывное целое – диковинной, но в то же самое время почему-то и знакомой формы.
Что же это получилось?
– Ключ, – прошептал Николас. – Ключ.
Четырехгранный ключ, такой длинный и тяжелый, что впору бы великану его носить на груди. Николас очень долго сидел неподвижно, а потом ему в голову пришла неожиданная мысль:
– Что может открывать ключ, сделанный из металла, подвластного лишь рукам мастеров-эльваров? Путь в какую землю?..
Ответ был настолько очевидным и ошеломляющим, что Николас задохнулся и с трудом смог восстановить дыхание.
Ключник несет Ключ от ночи и смерти.
Ключ от ночи и смерти. Так, кажется, говорят древние писания церковников. Ночь и смерть. Ну, правильно, как же еще могут люди называть мир, отличный от своего собственного и потому пугающий их?..
Ключ от Врат в Потемье.
Его поиски, которые он вел в течение всей своей жизни, подходят к концу.
Неужели он скоро сможет?
Неужели?
Часть третья
Ключник
Глава 1
– Они могут говорить? – спросил Николас.
– Н-не знаю, м-могут ли г-говорить они, н-но я… с-сейчас не могу… – лязгая зубами, выдавил из себя отец Матей, судорожно натягивая на голые мокрые плечи сутану. – Что же это т-такое, господин?.. Е-если я сп-плю, разбудите меня! Это не может быть яв… явью… Это сон! Г-господь вседержитель, за что ты п-послал на эти землю т-такую мерзкую п-пакость?..
Утренняя дымка над сумрачным лесным озером не успела рассеяться. Громадные, поросшие мхом стволы деревьев дремучего леса, через который третий день пробирались путники, глушили любой крик – если двое расходились на расстояние в десяток шагов, они уже не слышали друг друга.
– Янас! – в который уже раз позвал Николас, подняв голову к небу, едва видимому за переплетеньем могучих ветвей. – Яна-ас!
Вопль взлетел вверх и мгновенно потух.
Тогда Николас снова обернулся к ней. Она, вроде бы уже притихшая, опять забилась, изгибая спину, стуча по земле связанными руками. Секунду Николас смотрел на нее, задумчиво прикусывая нижнюю губу.
– А еще говорят, что ундины прекрасны… – всхлипнул священник. – Да что там – я и сам так думал…
Очень белая и нежная кожа, теперь испачканная, с налипшей палой листвой и лесным мусором, уже подсохла, чуть сморщилась, но, как ни странно, не потеряла своего отвратительного очарования. Как это удивительно: тонкая шея, узкие плечи, изящная линия спины, полные груди с маленькими темными сосками – все это было совершенно человеческое. Но ниже пояса кожа грубела, приобретая серо-зеленый цвет, – там, где должны быть ноги, длился толстый и мощный хвост, заканчивающийся широким черным плавником. Умильно-детское личико с огромными, невинно распахнутыми зелеными глазами, обрамленное бесцветными, тонкими волосами, было немного тяжеловато в нижней части. И когда она открывала рот, пухлые губы вытягивались, расползаясь вниз и вверх, обнажая неожиданно широкую пасть с маленькими, треугольными, прозрачными как стекло зубами, росшими в несколько рядов.
Еще две такие же твари, неподвижные, рассеченные от ключицы до пояса, валялись на самом берегу озера, наполовину в воде. Водянистая зеленоватая кровь была почти незаметна на их мокрых телах.
Николас присел на корточки и посмотрел ей прямо в лицо.
– Ты понимаешь меня? – медленно спросил он.
Она вытянула к нему шею, оскалилась и свистяще зашипела.
– Она не из Потемья, – проговорил Николас, – не может быть, чтобы эта тварь была из Потемья… Она ужасна… Она… словно животное… Она откуда-то из другого мира.
Он выпрямился и снова – в который уже раз – закричал:
– Яна-ас!..
Стрекочущая лесная тишина в ответ.
– Боже всемилостивейший, прости и сохрани нас! – бормотал позади священник, шурша своей рясой. – Боже великодушный… Знаете, господин, сейчас мы, наверное, одни из немногих во всей Империи, кто понимает, п-почему государь Император не осмелился напасть на графа Пелипа, засевшего в этих землях. Что случилось с Лакнией?! Прошло четыре дня с тех пор, как мы нашли последнюю имперскую заставу, и… с-страх ни минуты не покидает моего сердца. Вы помните, господин?
Николас помнил.
Балбрак Раблл, как того и следовало ожидать, отправил вместе с ними трех своих воинов, сославшись на указ Императора о том, что каждый населенный пункт обязан предоставлять посланнику посильную охрану.
– Я бы выделил три десятка, – сказал он напоследок, после безуспешных попыток Николаса отказаться от эскорта, – но в гарнизоне немногим более двух сотен солдат. И миссия наша не менее важна, чем ваша, господин императорский посланник. Ардак Раблл, Гаргл Раблл и Брагл Раблл будут с вами до последней заставы. Марбад Круд с тремя сотнями воинов стоит на самой вершине Северных гор. Он муж моей средней сестры, передайте ему мой братский привет, и пусть он сделает для вас все, что сможет… Дорога до последней заставы не будет трудной. Ребята покажут вам путь и места для ночевок.
