Небеса Таргала - Лорд Джеффри (бесплатная библиотека электронных книг TXT) 📗
Внезапно ему показалось, что с башни вновь раздался трубный звук горна. Но нет; то был человеческий голос, необычайно мощный и сильный баритон. Подняв взгляд, странник увидел старого Ирнота: скальд стоял, воздев вверх сухие жилистые руки, с запрокинутой головой и закрытыми глазами. Долгий протяжный вопль — или стон? — рвался из его груди; вибрирующая печальная нота, исторгнутая будто бы не горлом человека, а басовой трубой.
Ирнот опустил руки и запел. Вероятно, это был какой-то древний боевой гимн, Блейд почти не различал слов, впитывая в себя лишь мелодию — резкую, звенящую, с неожиданными перепадами тональностей. Он словно слышал лязг клинков, яростные крики сражающихся, бешеное ржанье разъяренных коней, хрип умирающих, грохот столкнувшихся колесниц… Эта песня обладала странной колдовской силой — он чувствовал, как наливаются мощью мышцы, как рукоять меча начинает теплеть, как в груди рождается рык — громоподобный рев жаждущего добычи хищника. Вероятно, бойцы Арколы оказались столь же восприимчивыми к талантам скальда: он видел, как распрямляются их плечи, как яростный огонь вспыхивает в глазах.
— Магия? — с трудом прохрипел Блейд, повернувшись к джарату и с трудом подавляя желание испустить оглушительный вопль.
— Магия, — так же напряженно ответил Ханк. Его пальцы мертвой хваткой вцепились в древко топора, жилы на висках вздулись, зрачки сверкали словно раскаленные угли. — Магия, Блейд, самая черная магия — та, что будит страсть к убийству!
— Как он это делает?
— Не знаю. Спроси у него, если останешься жив.
Ханк отвернулся, вскинул свой топор и с внезапно прорвавшимся диким ревом обрушил его на блестящий шлем карвара. Бойцы Арколы подхватили этот крик, арбалетчицы, собравшись у башен, продолжали вести перекрестный огонь, мужчины же сменили камни и дротики на мечи и секиры. Нападающие взбирались на стены по сотне канатов, цепляясь за швы между камней когтистыми лапами -молчаливые, упорные, многочисленные, как муравьи. За зубцами парапета стоял рев и вой, взлетали клинки и топоры, звенели под ударами шлемы, с сухим треском раздавалась кость, кровавыми брызгами разлетались роговые щитки, с резким щелкающим звуком лопались под лезвиями канаты. Люди словно обезумели, сейчас эти рирдоты и лоны будто превратились в единую слаженную машину для убийства, рассекавшую живую плоть десятками блестящих стальных полос.
Блейд почувствовал, как безумие охватывает его. Была ли тому причиной колдовская песнь Ирнота или ощущение ненависти, исходившей от нападающих, их нечеловеческие уродливые зеленоватые лица, их молчаливое и дьявольское упорство? Он не знал, не мог сказать, он понимал лишь одно — что должен рубить этих мерзких зеленокожих и безносых тварей, протыкать их насквозь, сбрасывать со стены в голубую пропасть Римпады, в мир, из которого они всплыли сюда точно грязная пена. Урпатская история повторялась, меч в руках пылал огнем, и ни железо, ни кость не могли выдержать его сокрушительных ударов.
Он ревел, не слыша собственного голоса, не сознавая, что рот его широко раскрыт, что вместе с тяжкими выдохами из него вырывается этот яростный жуткий боевой вопль, способный устрашить льва. Таллахский клинок блистал как молния; плиты на широком уступе меж каменных зубцов окрасились бледнорозовой кровью, она потоками стекала вниз по стене, и лапы поднимавшихся вверх врагов начали скользить и срываться.
Воистину они поднимались навстречу смерти! Без страха, упрямые и молчаливые, они лезли наверх, не успевая вскинуть свое оружие, клинок, на котором расцвели сейчас кровавые тюльпаны, обрушивался на них, и тяжелые безжизненные тела летели со стены в бездну, все еще сверкая глазами и угрожающе скаля клыки. Перед странником блестели три стальных крюка и три каната свисали вниз, но он не пытался перерубить их, пусть лезут и пусть их будет больше! Еще больше! Еще! Он не остановится, пока не перебьет всех зеленокожих тварей! Всех, что пришли к Сарпате, всех, что прячутся в Акка'Ранзоре, всех, что затаились на дне Нижнего Мира, скрывшись в его пещерах и желтых лесах!
Еще три крюка звякнули о зубцы парапета, и Блейд вскочил на уступ. Отсюда он доставал врагов на ярд ниже края стены, и это было очень удобно: балансируя на скользком от крови камне, он размахнулся — слева направо, потом справа налево. Клинок его огромного эспадона как будто выпустил дюжину блистающих жал — серебристый веер, на котором пылали цветы смерти. Карвары не могли приблизиться к нему, он сметал их со стены словно нелепые, обтянутые зеленой кожей манекены.
Внезапно чей-то крик прорвался сквозь кровавый дурман:
— Блейд! Осторожнее! Спустись вниз! Блейд!
Ханк? Что ему нужно? Чего он беспокоится?
Неважно! Меч странника продолжал свою чудовищную работу.
На плечи его упала веревка. Лассо? Блейд хотел засмеяться, но из горла его вырвалось только рычание. Он рассек веревку мечом.
Еще веревка и еще? Дьявол с ними! Они не помешают рубить безносых ублюдков! Меч, рассыпая букет кровавых тюльпанов, веером прошелся вдоль стены.
Внезапно Блейд почувствовал, как его тянут вниз. Кто-то вскочил за ним на уступ парапета, обхватил за пояс, пытаясь удержать, кто-то кричал тревожное, предупреждающее… Помотав головой, он только рыкнул в ответ.
Он нужен этим тварям — там, внизу? Хорошо, он придет! Вместе со своим мечом!
Яростно вскрикнув, он поднял клинок, не сопротивляясь больше натянувшимся веревкам. Мгновение — и он вознесся в Раннару, в небо, такое же чистое и ясное, как в незабвенном Таллахе, он парил в его хрустальной беспредельности, словно ангел возмездия и смерти, потрясающий окровавленным мечом. Потом полетел вниз.
С сияющих небес Таргала Ричард Блейд падал на его негостеприимную землю.
Глава 7
Он очнулся от забытья в каком-то темноватом каземате с низким потолком, нависавшим будто бы на расстоянии протянутой руки. Здесь плавали клубы дыма, остро и едко пахло металлом и гарью, откуда-то доносился звон и тяжкие вздохи кузнечных мехов.
Блейд открыл глаза и повернул голову — рядом с ним на каменном полу лежал Ханк. Ханкамар Киталла, рирдот, первый джарат-лейтенант Арколы Байя… Это было правильно; они сражались рядом и лежать тоже должны рядом. Но почему в кузнице? Кто их сюда принес?
Веки Ханка приподнялись, взгляд уперся в лицо Блейда — осмысленный, вопрошающий. Но у странника был свой вопрос. Едва двигая одеревеневшими губами, он прохрипел.
— Мы удержали форт?
Ханк моргнул, казалось, он никак не мог понять этих слов.
— Мы удержали форт?
Губы джарата шевельнулись, и Блейд скорее догадался, чем услышал:
— Теперь это для нас неважно… все равно…
— Все равно?
Он попытался сесть, но вдруг получил сильный удар по ребрам. Секунду странник в недоумении глядел на толстую четырехпалую лапу, что нанесла удар, потом поднял глаза вверх: над ним маячила безносая зеленокожая физиономия в низко надвинутом шлеме с алым знаком на забрале, напоминавшем коготь. Такой же знак блестел на грудном щитке склонившегося над ним карвара; слева на поясе у него висел меч, справа — серебряная чаша на цепочке. У стены стояло еще с полдюжины тварей, а перед ними — человек, тощий, жилистый и черный. Внезапно Блейд понял, что темный цвет кожи не был дарован тощему от рождения — просто ее покрывала навечно въевшаяся угольная пыль.
— Ты — лежать. Ты — шевелиться, я — бить, — монотонно произнес карвар со знаком алого когтя. Его круглые золотистые зрачки мерцали в фосфоресцирующем свете, струившемся от расставленных по углам корзин.
Я — встать, ты — лечь! — рявкнул Блейд, чувствуя, как ненависть вновь охватывает его. — Лечь — не шевелиться — мертвый!
Он вновь попробовал приподняться, но карвар издал не то шипение, не то свист, и две массивные фигуры отделились от стены. В следующую секунду горла и груди странника коснулись острия клинков.
— Не надо, Блейд, — с натугой выдохнул Ханк, — не надо. Попадем на мясо.
