Сын Солнца (Пожиратели крови) - Елисеева Ольга Игоревна (читаем бесплатно книги полностью TXT) 📗
Тольтек встал, осторожно сняв с себя крошечные ладони сестры. Девушка не проснулась, просто неуютно заворочалась, зарываясь в солому. Перешагнув через ее скрюченное тело, Ульпак направился к выходу. Он знал, куда ехать.
Недовольный холодной погодой Бэс стоял на улице, обрывая пыльные листья с деревьев. Хотя ягуар не привязывал его, конь не убегал. Его удерживал не страх, а то чувство власти, исходившее от нового хозяина. Жеребец раз и навсегда признал его.
Ульпак легко вскочил на спину Бэса и, ударив босыми пятками в бока, пустил его вдоль гряды невысоких серых камней, уходивших на северо-запад. Через два — три дня он рассчитывал оказаться в окрестностях Дома Змей, который находился в одной из теснин между Тулумскими горами.
Примерно за сутки пути до проклятого места начиналась запретная земля, на которую не вступали люди его народа. Ягуар миновал невидимую границу следующим утром. Он не заметил никаких знаков, отмечавших черту, но суеверный холодок возник у него в груди, когда местность начала понижаться. На смену сухих высокогорий пришли клочки зеленого леса, которые в конце концов слились в сплошной ковер, покрывавший склоны.
Среди моря цветущих и благоухающих деревьев не было ни дорог, ни даже едва приметных тропинок. В окрестностях никто не жил. Чем гуще становился лес, тем труднее было ехать верхом. Но ягуар не бросил бы здесь лошадь, если б Бэс сам не остановился как вкопанный. Его не удалось сдвинуть с места.
— Тупая скотина! — рассердился Ульпак. — Тут опасно!
Но конь не внял предостережениям, он отказывался шевелить ногами и мотал головой. Тольтек с досадой хлопнул Бэса по крупу, так что лошадь аж присела на задние ноги.
— Гуляй! — рявкнул он, — Но если Бэса сожрут оцелоты, Ульпак не будет сожалеть даже о его шкуре!
С этими словами он бросил поводья и, повернувшись к жеребцу спиной, зашагал вглубь леса.
Время от времени ему приходилось раздвигать толстые лианы и даже прорубать себе дорогу сквозь тесно переплетающиеся ветки. Через пару часов его глазам представилась низкая зеленая долина, влажная почва которой питалась речкой с болотистыми берегами. На языке племени цельталь, обитавшем возле ее устья более чем в неделе пути от древнего города, она называлась Гхо-Гхан — Змеиная вода. Ее мутные воды буквально кишели мелкими черными гадами и за много полетов стрелы отсюда выносили целые клубки змей. Жители никогда не касались их, не отгоняли от берега палками, не входили в орошавшую их делянки реку.
Ульпак глотнул сырой теплый воздух. Влага затрудняла дыхание, воин чувствовал быстро накапливавшуюся в мышцах усталость. Ему стало казаться, что, возможно, он и не доберется до города — просто задохнется дорогой, рухнет на разъезженную землю и не сможет встать.
Наконец, плотно переплетенные ветки кустов раздвинулись перед ним, и глазам ягуара открылись развалины города. Серые серовато-желтые руины на фоне покрытых зеленью горных отрогов. Пестрые попугаи сидели на шатких каменных стенах, их навязчивое щелканье тонула в общем шелесте листвы и шлепанье крупных капель, падавших с вспотевших веток.
Что-то тяжелое и холодное легло на ногу Ульпака и медленно заскользило по ней. Ягуар опустил глаза и увидел черную толстую гадюку, лениво переползавшую через его ногу, так как, если бы это была коряга или палка, валявшаяся у нее на пути. Ульпак сделал еще несколько шагов, он был равнодушен к неприятным прогулкам по лесу, хотя сухие жаркие плоскогорья и казались ему привычнее.
Змеи кишели у Ульпака под ногами, но почему-то не трогали его. Напротив, они расползались в разные стороны от одного звука шагов. Что их пугало? Ягуар не мог понять, потому что раньше, когда он натыкался на змей, те вовсе не демонстрировали почтительного стремления уступить ему дорогу.
Острый шип царапнул тольтека по предплечью, глубоко распоров кожу, из раны закапала кровь. Воин остановился, чтоб сорвать какой-нибудь лист и закрыть порез — в этих влажных местах даже небольшая ранка могла легко загноиться. Он раздраженно стряхнул кровь на землю, несколько капель с мягким шлепаньем ударились о белые камни дорожки, и змеи, скользившие вокруг, резко прянули в стороны. Через секунду земля на расстоянии двух локтей была свободна от гадов. Они расползлись на приличное расстояние и оттуда гневно шипели. Ульпак с удивлением смотрел на крошечные красные лужицы. Змеи боятся его крови? Шкик права, Сын Солнца сделал ему поистине бесценный подарок!
Дальше он знал, что делать. Ульпак убрал листок с ранки и, стрязивая кровь, быстро пошел вперед. Змеи, как от кипятка, расползались в разные стороны, пропуская человека к развалинам белой усеченной пирамиды. Она показалась ему не особенно большой, почти игрушечной в сравнении с теми громадинами, которые воин видел в Шибальбе.
Лестница из мягкого горного туфа осыпалась и пошла трещинами, на боковых парапетах красовались головы змей с оскаленными пастями — такое однообразие уже начинало надоедать Ульпаку. Страха он не испытывал, но воздух вокруг, как и в его сне, становился все плотнее. Каждый шаг давался ягуару с трудом. Ульпак чувствовал, что слабеет, он был уже на середине лестницы, когда его голова начала сильно кружиться, не столько от высоты, сколько от потери крови. Ягуар сделал над собой усилие и двинулся дальше.
Вскоре он преодолел последние ступеньки и застыл на пороге маленького квадратного храма, совершенно лишенного украшений. В этой простенькой постройке не было ничего настораживающего, кроме выталкивавшего воздуха. Ягуар наклонил голову и резко шагнул вперед. Его обдала мгновенная боль, словно он протиснулся сквозь стену, живьем обдирая с себя кожу.
Внутри храма было светло и пыльно. Квадратные большие двери находились в каждой из четырех стен, пропуская внутрь много солнца. Глаза Ульпака сразу упали на жертвенник и уперлись в хрустальный предмет. Воина поразило то, что череп вовсе не был покрыт пылью. Полированная поверхность шара точно отталкивала ее, отталкивала любое воздействие.
Тольтек протянул руку и дотронулся ладонью до холодной глади хрусталя. В тот же миг ему показалось, что его пальцы словно погружаются в черный мрак, исходивший из глубины черепа. Ягуар почувствовал, как душу охватывает ледяной ужас… Под его ладонями разверзалась бездна, глубины которой не знал ни один смертный. Там, в кромешной, неземной тьме вспыхивали и гасли искры, точно звезды на ночном небе.
Боль, обжегшая в первый момент пальцы Ульпака, прошла. Ягуар стоял в полном оцепенении, погрузив руку в бездну, пылающую ледяным огнем. Тольтеку показалось, что странный предмет затягивает его внутрь. Он, как зачарованный, не отрываясь смотрел на шар, и его взору открывались страшные в своей удаленности от человека картины. Как он мог думать о своей силе? О даре Шкик? Что были его род или весь народ тольтеков перед этой мощью, бесконечностью, холодом? Как вообще люди осмеливались вести свою лишенную смысла жизнь, когда там, высоко-высоко двигались те, кому вечным законом дано право быть хозяевами всего?
Они были страшны и отвратительны, одновременно вызывая ужас и выворачивавшую душу гадливость. Само их существование казалось невозможным для человеческого ума. Ульпак отшатнулся от черепа, сжав голову руками. Знание, которое с этой минуты поселилось в нем, тяготило молодого воина нестерпимой внутренней болью. Одна из этих тварей — худшая и невыносимейшая — оторвалась от своих собратьев и Бог весть как оказалась здесь на земле. Она пребывала погребенной где-то далеко во льдах. Так далеко, что Ульпак даже не знал, где это. Но там зверь был накрепко замурован и покоился в странном полусне, лишь изредка ворочая уродливым подобием плавников. Его разум дремал и одновременно жил, видел, знал и мог в любую минуту восстать. Эта минута стала бы худшей в жизни людей. Всех — и белых атланских собак, и свободных от их унизительной власти тольтеков, и тех свирепых воинов, которые обитали далеко на севере за туманными горами.
Плен чудовища на глухой, забытой Богом земле, вдали от великих битв, беспокоил остальных тварей. Они плотно сплетались в тугой клубок и враждебно копошились вокруг хрупкого, как яичная скорлупа, мира, желая раздавить его липкими щупальцами звездной тьмы и освободить того, кто внутри. Камень был связующим звеном между ними, непостижимым образом соединяя небесных гадин с той, что покоилась во льдах. И здесь — в Доме Змей, в горах Тулума, на цветущих мертвых землях Ар Мор — везде ходили и ползали их слуги, маленькие и большие, разумные и бессмысленные, извлекавшие из недр земли нечто важное, без чего приход остальных тварей на помощь своему страшному собрату был невозможен.
