Доля ангелов (СИ) - Брай Марьяна (бесплатные книги полный формат txt, fb2) 📗
Через неделю, когда рыба для нас стала обыденной, две штуки я принесла к Лимаре — женщине, что пекла хлеб. Она обрадовалась. Но мне было странно, что рыбу здесь не ловят — вон ее сколько в речке! Надо рассказать людям и показать как делать ловушки. Тут не заработаешь особо — у людей нет денег, так хоть сытые будут. Она пригласила меня в свой дом, но особой радости от новой гости на ее лице я не увидела.
— Есть вчерашний, сегодня не пекла. Стоит опара — завтра рано утром будет два каравая больших, — она протянула мне горбушку, которую раньше я легко могла сжевать неглядя с борщом и чесноком в прикуску.
— Спасибо вам, завтра можно снова прийти? У меня брат, и он сейчас растет, ему нужен хлеб, — я старалась улыбаться, чтобы она немного расслабилась, но женщина никак не открывалась.
— Лимара, простите за вопрос, но почему вы здесь все так тихо живете, почему не помогаете друг другу? — я и раньше была прямой, а сейчас мне вообще было не понятно, потому что все деревни, которые я видела, были позитивными какими — то, там люди жили общиной, помогали друг другу, все здоровались и улыбались.
— Деточка, нам тут радоваться особо нечему, потому что живем одним днем — ладно если еда есть каждый день, да вода. С холодами умирают много.
— А есть еще рядом деревни такие? Или Харм единственная?
— Хармом все долины называют, а там дальше еще таких деревень штук десять — не меньше. Все между горами тянутся, — она не хотела говорить, но информация эта меня взбодрила. Видимо, это мы выбрали самую грустную из деревень. Я бы назвала этот поселок «Хмурый», но идею попробовать что-то изменить я не бросала.
Надо поговорить с Паритой, отчего же я раньше не подумала? Шла я домой с намерением положить хлеб и потом сходить к соседке. Всходы гороха были хороши, а вот что выросло из семян я так и не понимала — сорняки это, или культурные корнеплоды, которые растила Парита. Ну, ничего, главное — пропалывать между рядками — тут то точно сорняки. Дин сегодня с Маризом крышу на их доме чинили, и пришла я к ним как раз — когда поднимали наверх солому — раскладывали, привязывали веревками слой, выше раскладывали следующий.
— Мариз, а вот эта глина, которой дома ваши замазаны, вы ее за ручьем брали? — Париты не было возле дома, но я отчетливо слышала, как в доме блеяли козлята, значит Беня, принесла — таки, потомство.
— Да, там, где осыпь большая — все там на дома берут.
— А черепицу не пробовали делать?
— Дык, это надо гончара занять.
— В деревне же есть гончар, почему не делает?
— А на чо покупать-то у него. Посуду делает за еду да тряпки.
— Ну, вам же не надо столько посуды. Мог бы и в долг делать, чем без работы сидеть.
— Ну, тяжелая эта работа… — я видела, что он не хочет это обсуждать, потому что у всех тут была позиция «моя хата с краю».
Парита вышла из дома, как только я ступила на порог — сколько бы мы с ними уже не общались, а в дом нас не впустили ни разу. Настроение у нее было хорошее — теперь козлята хоть и будут только есть, а вот через пару — тройку лет молока больше будет.
— Парита, идем к речке, искупаемся, да расспрошу кое-чего, — я махнула ей рукой, и пошла.
Она позвала с собой дочку, назвав просто девочкой, мол, тоже охолонешь, а пацаны с отцом пойдут. Дочь побежала неохотно. Вот снова странно — нас в детстве купаться не надо было звать.
— Парита, а далеко до следующей деревни? — я решила сразу брать быка за рога.
— Да нет, тут всего полдня дороги, а чего там только делать? Такие же бедняки, как и мы, только есть правда и дом большой — торговля там есть, но это ведьмино село, туда мы не ходим — сглазют, и счастья не видать.
То-то вы тут прямо через одного «счастливые» — ни одной улыбки, живете, блин, как будто умерли уже, а ходите по привычке. Я начинала думать о том, что рано мы с Дином остановились и выбрали это место для жилья. Но сейчас я у же привыкла к нашему местечку на берегу. Но надо бы узнать и остальные поселения и больше информации о других королевствах. У меня есть план, который сработает только если сдружиться с большими обжитыми землями.
— Парита, а если заболеют дети, неужто ты за знахаркой не отправишь мужа, вот так и будет у тебя на руках умирать?
— Если Богу угодно, значит так и будет, а то привлечешь на свою голову беды с этими ведьмами, а чего это ты про них выспрашаешь? Случилось чего?
— Нет, просто слышала в Валенторне, что в долине ведьмы живут, — надо было закруглять беседу, но такую болтушку здесь я больше не знала.
— Живут, живут, на втором поселке их ажно три, две старые совсем, а одна молодая.
— А второй поселок, это где?
— Наш первый по дороге, ихний — второй. А потом и третий.
— А вы давно здесь живете? — видимо, это были десять уровней отчаяния, где на первом останавливались самые усталые. Те, кто видел тут безнадегу, просто шли дальше.
— Дак, пришла я одна еще совсем молодой — работы не было в Валенторне для меня, скиталась по городу. Где постирать, где за скотом убрать в деревне — тем и пробивалась, родители старые — кормить надо, а брат женился и свою семью еле кормил.
— А замуж здесь вышла?
— Да, Мариз прямо передо мной сюда пришел. Вот пришла в деревню кое-как, выгнали там за бродяжничество. Два дня у него под лавкой пряталась ночами — осень была, холодно. На вторую ночь он меня домой к себе завел. Так и живем. Дети — вон.
Дину за работу дали молоко — это за весь день работы кружку. Сказала ему, что не хочу, дома он с хлебом поужинал. Теперь у нас было три ловушки для рыбы. Одну ставили в прикормленное место, для двух других я нашла место выше по течению — среди кустов, в тени. Один садок держали у берега, выкопала глубже ямку в воде — там у нас хранилась живой пойманная рыба. Решили солить и сушить на всякий случай.
Через пару недель, как мы проводили Карла, он вернулся с покупками. Вся деревня пришла смотреть на то, как они с Дином выгружали наш новый скарб. Люди стояли и смотрели на нас взглядом, словно мы их обворовали и оставили с голоду умирать. Мне очень не нравилось такое настроение — оно не принесет ничего хорошего. Но жить по принципу «не лучше других» я не хотела. Не хотят трудиться, пусть ходят с кислыми лицами. Коза, которую он отвязал от телеги и передал мне стала последней каплей — Парита, которая даже не подошла к нам, а смотрела на то, как мы выкладываем из телеги и носим к шалашу покупки, сложила руки на груди и пошла к дому, подгоняя перед собой детей.
Так мы стали «кулаками» и отщепенцами. Это значило только одно — надо смотреть во все глаза. Все это было у нас только потому, что я решила надеть на бал украшения, хотела, дура, понравиться мистеру Дюбару. Эх, женские гормоны… Ну, ничего, за то не погибнем, может, зимой.
Мы накормили Карла печеной рыбой. Хлеб он принес свой. Он все больше нравился мне — разговорчивый, улыбчивый, хоть сколько-то деятельный. После ужина он вынул бутылку с местной бормотухой, и жестом показал, мол, давайте кружки. Я отказалась и бровью показала Дину, что мы тут не пьющие, если что. Но попросила отлить на случай, если вдруг простынем — прогреться.
Он отлил в кружку, а оставшуюся кружку в бутылке протянул мне. Здесь есть бутыли, банки с широкими горлышками. Он привез мне даже больше, чем я просила — теперь нам нужно срочно сделать навес, чтобы хранить продукты. Ткани с трудом сложили в шалаше чтобы не промокли, туда же запихнули муку. Под потолком повесили крынки с маслом, к стенам привязала связки с иглами и крючками.
Было уже глубоко за полночь, Карл поблагодарил за рыбу и сказал, что такой вкусной не ел никогда. Он уже хотел было откланялся, но попросил показать — как мы ее ловим. Мы с удовольствием рассказали и показали — как раз, ночью попала одна рыбина. Обещал прийти завтра вечером, нарубить дров и посидеть со мной у костра — научиться плести такие ловушки. Я с радостью согласилась. Сережки доставкой провизии он отработал полностью, потому что кроме заказанного проявил инициативу, и привез много чего интересного кроме набора из моего списка.
