Экзорцист: Проклятый металл. Жнец. Мор. Осквернитель - Корнев Павел Николаевич (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗
– Я хочу увидеться с Бертой.
– Нет! – сказал отец Доминик как отрезал.
– Это не обсуждается.
– Это и в самом деле не обсуждается! – чуть ли не прорычал куратор. – Ты не представляешь, каких усилий мне стоило добиться заключения ее под домашний арест! Ее ведь в монастырь отправить собирались! В закрытый монастырь, если тебе это о чем-нибудь говорит. Так что не раскачивай лодку, как бы только хуже не стало.
– Просто подумайте об этом. Хорошо?
– Подумаю, – с печальным вздохом пообещал отец Доминик.
– Вот и замечательно.
Тут карета остановилась у перекрытой воротами арки, и к нам заглянул один из карауливших неприметный с виду особняк гвардейцев. Сыщик с красной повязкой на левом плече протянул ему документы, что-то пояснил и указал кучеру на распахнувшиеся ворота:
– Давай!
Мы проехали в небольшой внутренний дворик, дверца кареты распахнулась, и все тот же сыщик скомандовал:
– Руки за спину! – Отца Доминика он будто вовсе не заметил.
Я выполнил это распоряжение, и запястья немедленно оказались стянуты шершавым шнуром.
– На выход!
Все здесь буквально дышало историей. Не приходилось нисколько напрягать воображение, чтобы представить, как по грязно-красному, будто облитому кровью, граниту идут опальные герцоги, проворовавшиеся вельможи, высокородные убийцы и даже князья Церкви. Идут, чтобы сгинуть без следа, чтобы никто о них больше не услышал.
Это место вовсе неспроста именовалось «тихим».
Сбежать отсюда? Вздор!
Даже если удастся заморочить головы тюремщикам, остаются еще гвардейцы.
– Двигай! – подтолкнул меня в спину сыскарь.
Мы подошли к железной двери, ее немедленно приоткрыли, запуская нас внутрь. И там уже – никаких гвардейцев. Встречали постояльцев трое тюремных охранников, старший смены и подошедший некоторое время спустя надзиратель.
Именно он изучил документы о заключении под стражу и провел меня во внутреннее помещение, где скучали двое громил. Один из них тут же стиснул мое плечо и прогундосил:
– Не создавай проблем, и с тобой все будет хорошо. – После чего уточнил: – Все понял?
– Да, – кивнул я.
Охранник притянул меня к себе и с довольным видом осклабился.
– Еще раз откроешь пасть без разрешения, пожалеешь! – предупредил он. – Усек?
На этот раз я кивнул молча.
– Идемте! – поторопил нас надзиратель и первым зашагал по темному, без единого окошка и светильника коридору.
Мы двинулись следом, и мысленно я сделал себе зарубку: «семь».
В тюрьмах все подчинено строгому распорядку и ничего обычно не меняется. Если принимают нового постояльца семь человек, то и, когда он шествует на выход, видят это по меньшей мере семеро.
Надзиратель и двое охранников, старший смены и трое караульных.
Но стоило только нам пройти в следующее помещение, и мое «как минимум» сразу подскочило до десяти человек: у винтовой лестницы, ведущей в тюремный подвал, дежурили сразу трое тюремщиков. Еще двое обнаружились внизу, итого – дюжина.
Выходит, отец Доминик был абсолютно прав, утверждая, что никто из служителей даже за очень большие деньги не согласится вывести арестанта на волю.
Вскоре мы уперлись в перегородившую коридор решетку; в небольшом закутке на той стороне двое охранников перекидывались в картишки, один из них отвлекся отпереть дверь и вернулся к игре, но стоило нам только повернуть налево, как он немедленно высунулся из караулки и окликнул надзирателя:
– Вы куда?
Тот обернулся и недоуменно приподнял брови:
– Регистрировать, само собой!
– Да они внизу все.
– И комендант?
– Все.
Надзиратель беззвучно выругался и развернул нашу процессию в противоположном направлении.
– Сейчас досмотрим и на постой определим, – сообщил он подчиненным столь обыденно, словно речь шла о выделении комнаты в странноприимном доме, – а потом уже оформим.
– Слетелось стервятников… – пробурчал тогда охранник, явно имея в виду нагрянувших с проверкой следователей надзорной коллегии, чинов главного тюремного департамента и экзорцистов, но развить мысль не успел.
– Нишкни! – шикнул на него напарник, тот самый мрачный тип, что столь доходчиво разъяснил мне здешние порядки. – Не хочешь крайним оказаться, лучше язык за зубами держи.
– Вот-вот, – поддержал его надзиратель.
Мы миновали распахнутую настежь дверь, из которой тянуло подгорелой стряпней, и прошли в небольшую каморку с тремя фонарями под потолком.
– Раздевайся! – велел охранник, быстро развязав мне запястья.
После обязательного в таких случаях досмотра я натянул на себя серую робу и огляделся в поисках обуви взамен изъятых с одеждой сапог.
Не тут-то было!
– На выход! – распорядился тюремщик, когда его коллеги сгрузили мою одежду в деревянный ящик с выжженным на крышке номером камеры.
«Семьдесят четыре». Интересно – та самая?
Дальше пришлось шлепать по холодным каменным плитам босиком. Не самые приятные ощущения, особенно когда стоишь и дожидаешься, пока отопрут очередную дверь.
И кстати – уже шестнадцать.
Когда у спуска на нижние этажи нас встретили еще трое охранников, у меня не оставалось никаких сомнений в том, что арестант удрал из камеры прямиком в Бездну. Вовлекать в заговор девятнадцать человек – смерти подобно, кто-нибудь неминуемо проболтается.
В подвале оказалось странно. Столь странно и страшно, что я как-то сразу позабыл про замерзшие ноги и саднившие запястья.
Стертая ступнями бессчетных арестантов лестница тянулась вокруг бездонного колодца, виток за витком уходя все глубже под землю. Справа – двери камер и редкие факелы, слева – пустота. Никакого ограждения, одна лишь темень провала, одна только бездонная пропасть. У охранников страховочные тросы, а ты оступишься – и полетел…
А еще это было воистину тихое место. Звуки остались где-то наверху, здесь же ничто не нарушало звенящей тишины. Шлепки босых ступней, тяжелое дыхание караульных, крики запертых в камерах арестантов – все без следа тонуло в темном колодце. Даже когда закрываешь ладонями уши, слышишь шум крови, а здесь – ничего!
Понятия не имею, каким образом строителям удалось добиться столь жуткого эффекта, не иначе к планировке темницы приложил руку некий безумный гений. И окажись им сам Святой Огюст, еще до того, как он покончил с мирскими страстями и обрел благодать, – нисколько бы подобному обстоятельству не удивился.
Не этот ли грех он замаливал до конца жизни?
Дело ведь не только в навязчивой, обволакивающей тебя тишине. Нет, во мраке провала схоронилось что-то по-настоящему жуткое. Нечто, вобравшее в себя агонию случайно сорвавшихся вниз бедолаг и предсмертную эйфорию самоубийц, сделавших этот выбор осознанно, апатию на долгие годы запертых в тесных камерах сидельцев и ужас первый раз оказавшихся во тьме и одиночестве людей.
Где-то внизу таилось любовно выпестованное за долгие годы чудовище, имя которому – безнадега.
Это место ничем не отличалось от Пустоты, где никогда ничего не происходило и никогда ничего происходить не будет. Только шагни за край – и ты уже там…
И как-то вдруг накатила уверенность, что беглец никак не мог удрать из «Тихого места» через Бездну. Для любого арестанта этот колодец безмерно глубже, ужасней и реальней Пустоты. Никто здесь не сможет поверить в Бездну столь сильно, чтобы открыть себе дорогу в потустороннее. А рискнешь потянуть за край ширму реальности, тебе же хуже: бездна – вот она, гораздо ближе, чем ты полагал. Колодец затянет твою душу, и уж оттуда не сбежать никому и никогда.
Даже если наш беглец умел открывать путь в Пустоту, он точно никогда не стал бы проворачивать подобный трюк в «Тихом месте». Безумный гений архитектора позаботился об этом многие столетия назад.
Так что же тогда здесь произошло? Куда подевался арестант?
Быть может, его попросту выволокли из камеры и скинули вниз?
Возможно, подобный конец ждет и меня?
