Пенталогия «Хвак» - Санчес О. "О'Санчес" (читать книги регистрация TXT) 📗
— Это… Вишенка… Ну… Ты это…
— Да, мой доблестный защитник и повелитель? Да, мой рыцарь, что ты хотел повелеть своей безропотной послушнице?
— Ты… отдохнуть хотела… Так я подумал…
— О, да! Надобно отдохнуть, прийти в себя… Когда вокруг столько шума, грубости, невольно хочется тишины и уюта, чтобы рядом не было никого, кроме человека, способного тебя понять, который способен вскружить любую девичью голову, но, в то же время, встать надежной защитою… И вели еще кувшин шипучего вина, пусть его принесут к тебе в комнату… к нам в комнату…
— Гр-рибок!
— Я здесь, пресветлый господин Хвак!
— Это… Кувшин имп… шипучего… Стой ровно, не качайся! И кувшин «гнева богини»!
Хвак обернулся на взвизг — пальцы сами сжались в кулаки, чтобы крушить и защищать — но это Вишенка всего лишь смеялась и хлопала ему в ладоши, восхищенная удалым заказом.
— А-а… кто он был?
— Что? Что ты спросил, дорогой мой Хвак?
— Ну, этот… рыжий?..
— Знать его не знаю, ведать не ведаю и еще сто лет знать не хочу! Я этого подлого грубияна видела единственный раз в жизни! Что он от меня хотел — только богам известно! Да неужели ты думаешь, что я способна сводить знакомства с такими людьми, как этот невоспитанный мужлан? Бывало, не только купцы, но даже благородные судари нанима… одаривали меня и мою красоту своими улыбками и одобрительными возгласами!
— Да, ты красивая, это верно! — Голова у Хвака сладко кружилась, губы сами разъезжались в счастливой улыбке… Вишенка говорит, что ей двадцать пять лет… Стало быть, она гораздо моложе Кыски, неверной его жены… Хотя… если, например, поставить их рядом и сравнить… Ну, это наверное, потому что свет плохой… А утром Вишенка будет еще свежее и краше… вот тогда он и посмотрит… Конечно, Вишенка гораздо красивее Кыски: и румянец у нее, и платье все блестит, и бусищи — вон какие огромные!.. Кыска… суховата статью была, а Вишенка вся в теле… второй подбородочек у нее очень… это… очень милый… Куда они идут от стола??? А-а… Точно, они идут в его комнату… по лестнице… отдохнуть.
— А где эти?.. — Хвак показал расслабленной рукой и Вишенка сразу же поняла недовысказанный вопрос:
— Грибок все туда принесет. Там такая есть подставка… возле ложа. Там будут и кувшины, и чарки, и заедки.
— Даже про подставки она знает! — восхитился про себя Хвак и попытался обнять свою заботливую подругу за нижнюю часть спины. — Умница ты моя!
— Да, да, да! Да, мой славный рыцарь! Только не здесь, ибо я стесняюсь. Ты ведь не хочешь, чтобы твоя верная Вишенка сгорела на людях от стыда и стеснения?
— Н-не хочу! А кто там см-м-меет? Я сейчас их…
— Никто не смеет, все хорошо. Все очень и очень хорошо. А ты без лошади, да? Седло, седельные сумки… нигде не оставлял?
— Нет. Пешком.
— Ты мой богатырь! Вот мы и дома. Ты, наверное, попить хочешь?.. Ну, кто еще там? А, Грибок? Чего тебе? Сколько??? Да ты с ума сошел! Ты думаешь, я считать разучилась? Или порядков не знаю? На, еще один большой добавлю — и довольно с тебя! Там еще на столе осталось вдоволь непочатого, некусаного! Кровосос!
— К`то кровосос! Г-где!?
Служка мгновенно испарился, захлопнув за собой дверь, только лестница громыхнула, Вишенка же подскочила к Хваку, прижалась щекой к потному пузу его и ласково заворковала:
— Нигде, никто, ничего и нигде, это я спросила насчет клопов. А клопов-то и нет, все чудесно, все создано только для нас с тобой… для нашей любви. На, попей, я тебе освежающего приготовила, выпей скорее.
Выпил Хвак, почему бы и нет, когда близкий человек о тебе заботится? Выпил, но освежающее оказалось с каким-то противным привкусом, словно туда дешевых заклятий пополам с гнилыми травами напихали… Пришлось запить это дело двумя чарками «гнева богини» и положить сверху пару глотков шипучего… Потом… вроде бы, он еще крепкого чарочку навернул… И проснулся.
Солнечный зайчик, прискакавший из-за полуоткрытого оконного ставня, приветливо щекотнул ему лоб, теплыми лапками прикоснулся к зажмуренным глазам: пора вставать, человече, новый день пришел! Телу было мягко, удобно, в голове приятно шумело, и если бы не жажда — Хвак и дальше бы нежился в утреннем сне. Да, утро-то совсем раннее, Хваку только взгляд бросить на высоту луча, чтобы сие понять, ибо всю свою прошлую жизнь привык он просыпаться с рассветом и время безо всяких жреческих мерностей определять научился… Попить вволю водицы холодненькой, Вишенку не разбудив и еще немножко подрем… Э… Э!.. А где Вишенка???
Не оказалось рядом Вишенки! Хвак даже под кровать заглянул, но там не было ничего, кроме плохо прикрытого горшка… А одежда? Хвакова — на месте, а… Не приснилась же она ему! Вон и волос рыжий на одеяле… и подушка примята… Как ящер ее слизнул, Вишенку эту!
Хвак ухватил кувшин — пустой, сивухой от него разит… В другом тоже кислятина какая-то была, и тоже пусто… И третий без воды… Эх… придется самому вставать идти за питьем… Одеться надобно, не пойдет же он через весь дом голым позориться… Шапка… шапка где — а, вот она… Хвак натянул портки, надел рубаху, порадовался своему новому умению ловко заворачивать портянки… Топ сапогом, да топ другим — ладно, удобно обеим ногам! Пояс, секира на поясе… Ого! Пустой!
Хвак растерянно тряс кожаным кошельком над растопыренной ладонью, для верности ощупал его пальцами обеих рук, даже наизнанку вывернул — пусто! Как же он так потратиться сумел?.. Вроде бы столько денег было… Значит, так, сначала он потратил полукругель на райский день, да потом малый медяк за несколько вишенок в меду, и потом еще… нет, сразу всего не сложить… За все он рассчитывался вперед, и когда они с Вишенкой пошли наверх… Надо будет у нее спросить, наверняка она тоже что-нибудь важное вспомнит… Но где она??? Может, это… по своим надобностям отлучилась? Значит, сейчас вернется.
Хвак метнулся вон из комнаты, забежал в отхожее место, чтобы горшка подкроватного не трогать, не открывать, потом наскоро, в четыре плеска, промыл глаза и щеки, зачерпнул из кадки с водой полный кувшин холодной воды, вернулся в комнату и стал ждать… Уже и кувшин опустел, и утро развернулось в полную силу, а Вишенка не возвращалась. Чтобы понапрасну не тратить время на ожидания, Хвак взялся обшаривать комнату… Кроме неровной гхоровой дырки в углу, да пачкотной пыли под кроватью ничего найти и увидеть не удалось… В карманах тоже — словно вор ночевал… Куда же деньги девались?.. Окно закрыто… Надо бы открыть да проветрить… Во-о-т, так-то лучше…
Страшная догадка пришла внезапно: Вишенка! Да не может быть такого!
Хвак заставил себя сесть на кровать, сунул крест накрест руки под мышки и засопел, размышляя. Больше некому, разве что лиходей проник в комнату, когда они с Вишенкой крепко спали… Но тогда получается, что ворюга украл не только деньги, но и саму Вишенку… А почему бы и не так? А потому что получается — он вместе с одеждой ее украл… Или велел ей одеться… Тьфу, дурость какая! Одним словом — Вишенка украла!
Невозможно сие! Но… Пояс пуст, кошель пуст, карманы — тоже. Хвак вспомнил, что один полумедяк он спрятал в шапку: там, возле затылка, прореха узенькая и монета помещалась туда в самый раз… При Вишенке вынимал и обратно прятал — показывал. Пуста прореха.
Хвак аж застонал от нежелания поверить в горькую истину: так не бывает, не должно быть так! Ведь им обоим было так радостно в обществе друг друга! Уж так они смеялись, и шутили, и плясали!..
Хвак выглянул из комнаты, все еще в слепой надежде увидеть Вишенку… Переход пуст, кое-где из соседних гостевых покоев раздается храп… Сегодня праздник, вот люди и спят подольше… Внизу, в общем зале, народу было мало: трактирщик, двое служек, один из которых Грибок, а другой… Бубен, вроде бы… Как зовут трактирщика, Хвак не знал, поэтому постарался обратиться к нему безлично, чтобы не выдавать своего незнания. Конечно, он, на правах постояльца, вроде бы и не должен имени его помнить, но вдруг это будет невежливо?
— Гм… Это…
— Да, слушаю тебя, добрый молодец?
