Идущий на смех (СИ) - Логинов Геннадий (книги бесплатно без онлайн .TXT) 📗
— Если Вы нет — 596
190
Да, это может сработать. У Гунфрида Безволосого достаточно натянутые отношения с духовенством и окончательно усугблять их ради Вас не станет даже такой кретин. Наверное. А те, в свою очередь, будут рады любой возможности поступить наперекор его желаниям и напомнить о своей власти, на которую ему опасно посягать.
С другой стороны, недовольных Гунфридом — пруд пруди. Целая страна. А кто Вы? Так, мелкая сошка. Почему именно ради Вас они должны идти на конфронтацию с королём? Почему не ради того, или этого, или всех с вокруг? Вон сколько голов надето на колья.
Значит, Вы должны представлять для них какую-то ценность. Деньги для пожертвования (и, естественно, речь идёт не о символической сумме), ценные сведения, документы, предметы или связи. Хоть что-нибудь. Нет, конечно, есть шанс, что Вам помогут и так, по доброте душевной.
Даже в самом худшем случае Вас не выставят на улицу прямо сейчас (и никто не имеет права ломиться в храм даже для того, чтобы задержать беглого каторжника, или убийцу, приговорённого судом к смерти).
Даже если Гунфрид отдаст такой дикий приказ — солдаты ослушаются, потому что в противном случае будут отлучены от Церкви (а это значит, что человек де факто и де юре лишается всех прав, положений и привилегий, включая право на жизнь, после чего убить его — священная обязанность любого католика, а обокрасть — уже и не грех).
Хотя от швейцарцев можно всякого ожидать — кто их разберёт, среди них бывают и протестанты, и католики, но по факту для них имеют значение лишь деньги. Конечно, история знает примеры того, как швейцарские наёмники проявляли героизм и отвагу, не предавая нанимателя даже в безнадёжном сражении, но встречаются и обратные ситуации.
Прежде всего, это очень практичные люди, заставившие всех считаться с собой, и жить по своим специфическим принципом: своих дворян у них нет, чужих они не берут в плен, а убивают на поле боя, против войск, в состав которых входят другие швейцарцы — не воюют, а в бою зарекомендовали себя так, что их то и дело нанимают все стороны конфликтов во всевозможных войнах, полагаясь на них едва ли не больше, чем на собственное войско.
Ладно, возвращаемся к убежищу: даже в случае особенно тяжких преступлений (таких как, например, попытка совершения государственного переворота, приведшая к многочисленным жертвам) человека могут предать в руки светских властей, но и то — договорившись о том, чтобы его не пытали, не калечили и не казнили. Во всяком случае, так должно быть в идеале, на практике — как получится. Но, какая-никакая, а надежда есть.
Размышляя об этом, Вы выходите на просторную площадь, в центре которой располагается памятник старому доброму Альбериху, а в разные стороны расходится несколько дорог. Здесь сейчас на редкость немноголюдно и тихо: лишь одинокий художник увлечённо занят своей работой.
— Продолжить путь — 525
— Поглазеть на то, что там намалевал художник — 317
191
Собравшись с духом, Вы становитесь на колени и, достав из-под одежды небольшой нательный крестик, зажимаете его в кулаке, закрываете глаза и начинаете истово молиться. Вы вспоминаете практически всю прожитую Вами жизнь, начиная от детских лет и заканчивая недавними событиями.
Светлые моменты беззаботного веселья и радости, скромное человеческое счастье, людей, которые были Вам близки и дороги: родственников, друзей, приятелей, и, конечно же, почившего короля (мудрого, временами строгого, но неизменно благородного и справедливого).
Вы были с ним фактически ровесники — ну, может быть, он был ненамного Вас старше, или это только казалось так из-за его седой ухоженной бороды.
Сейчас он словно бы смотрит на Вас с укором и вопрошает: «Что случилось с моим сыном? Что сделалось с моей страной? Как ты мог это всё допустить? Что лично ты сделал для того, чтобы предотвратить всё это?».
Ну а, собственно, чт Вы могли поделать? Всё, что зависело от Вас, было сделано. Но существуют и какие-то вещи, не зависящие от Вашей воли.
Конечно, всё это может просто казаться, но всё-таки, как ни убеждай себя — колючее чувство вины вкралось в душу и не отпускает.
На смену радостным воспоминаниям и мыслям приходят те, от которых Вам становится не по себе.
Недостойные поступки, которые не следовало совершать, сказанные слова, которые не следовало произносить, негодные мысли, которыми смердит подгнившая душа.
Словно бы мерзкие бесы терзают Вас, подбрасывая одну за другой все те ситуации, когда Вы должны были действовать, но малодушно отстранились, должны были высказаться, но промолчали.
Вы словно бы ощущаете их мерзкое, отдающее серой дыхание, и слышите, как они злорадно произносят снова и снова: «Помнишь это? А это? А тот случай? Что ты сказал этому человеку? Это показалось тебе смешным? А помнишь, как ты поступил?».
Вы не желаете, отказываетесь верить в какие-то поступки, словно бы их совершил кто-то другой — их не могло, не должно было быть — настолько не соответствуют они теперь Вашим взглядам и убеждениям.
Но нет, их совершил не кто-нибудь другой, это сделали Вы, и память об этом будет обжигать Вас калёным железом на протяжении всей жизни.
Вы чётко осознаёте, что все свалившиеся на Вас злоключения — полностью оправданы. Вы заслужили их. А быть может, получили шанс что-то искупить, осмыслить и исправить.
Столько лет, столько долгих лет Вы прозябали в роскоши и праздности, предаваясь празднословию, похоти, гордыне, сквернословию, чревоугодию и стяжательству, гневались на ближних, ненавидели окружающих, совершали подлость за подлостью и не щадили чужих чувств.
И вот теперь, лишившись всего, Вы — старый дурак — начинаете хоть что-то соображать. Вы имели такую власть, такое влияние!
И могли употребить их ко всеобщему благу. Вы имели (и имеете) обязательства перед людьми, перед собой и, прежде всего, перед Богом.
Вы столько должны были сделать — но не сделали, или делали недостаточно хорошо, спустя рукава, абы как, надеясь, что и так сойдёт. Но, как видно, всё-таки не сошло.
Тем не менее, ещё не поздно что-то исправить. По меньшей мере, хотя бы для своей души.
Преисполненный раскаяния, истовой веры, трепета и благоговения, Вы смиренно взываете к Всевышнему с мольбой, надеясь если не на спасение из темницы, то на прощение вины. Время пролетает незаметно.
На душу опускается покой, как не раз бывало в детстве, когда Вы, играя во дворе, могли ушибиться и пораниться, а мама обнимала Вас, прижимая к груди, и боль отступала.
Добавьте к значению своего Героизма 5 пунктов и испытайте Судьбу (бросьте игральную кость, прибавьте выпавшее значение к текущему номеру параграфа, и переходите на параграф с получившимся числом)
192
Спустя некоторое время Вы слышите шаги, эхом отдающиеся в сводах темницы. Поначалу Вам даже начинает казаться, что это разыгравшееся воображение решило сыграть с Вами злую шутку, но вскоре звуки становятся достаточно близкими и отчётливыми, чтобы сомнений не оставалось.
Странным кажется лишь то, что у идущего нет при себе факела. В таком случае, кто же это может быть? Стражник? И без факела? Вряд ли. Сбежавший заключённый? Как же, сбежишь отсюда. Да если даже и так, враг моего врага — совсем не обязательно мой друг. И даже если друг (в чём Вы, конечно, сильно сомневаетесь) — вряд ли он сможет отворить дверь Вашей камеры.
Тем не менее, звуки приблизились достаточно близко. Настолько, что Вы точно понимаете: кто-то стоит поблизости, по ту сторону решётки. Вы слышите его дыхание, а если протянете руку — то сможете дотронуться до незнакомца. Но кто это? Или что?
Сердце бешено колотится. Каким бы старым, больным и дряхлым ни был человек — жить-то ему всё равно хочется. В любом случае, Вы не ожидаете ничего хорошего от появления неизвестного визитёра.
