Меченосец - Кук Глен Чарльз (первая книга txt) 📗
— Угу, — кивнул Готфрид, не оборачиваясь.
Лойда ткнула его локтем в ребра.
— Ты чего? — удивился юноша.
— Невежливо пялиться! И миньяк тебе что-то объясняет.
Готфрид смутился и стал внимательнее слушать Алера.
— В Анзорге мы нашли немало книг, пригодных для чтения. Они написаны в разное время, разброс в несколько тысяч лет, некоторые — на древнепетралийском. Их используют, чтобы перевести прочие. Ты ведь знаешь язык, значит, можешь помочь.
— Полагаю, да.
Миньяк, заметив, кому адресовано внимание гостя, помрачнел и сухо заметил:
— Меченосец, ты как-то рассеян.
— Я чувствую себя не в своей тарелке и не знаю, что делать. Моя жизнь прошла в приграничной крепости, а теперь я впервые попал в настоящий город. Тут нас всего двое из захолустья: я да Лойда.
— Вот в чем дело. Я и не подумал. — Миньяк улыбнулся. — С учеными тебе будет полегче, вот увидишь.
Алер не ошибся. Тех, к кому Готфрид пришел на следующий день, заботили только знания. Не успел войти, как сам превратился в объект исследований, полдня только на вопросы отвечал. Но после обеда удовлетворили и его интерес: показали, где отыскать нужные книги по истории. Так продолжалось неделями: утром ответы, вечером вопросы. У Готфрида выцедили всякую мысль, хоть как-то относящуюся к Добендье.
Первым юноша прочел отчет двухлетней давности, сделанный для миньяка: «Краткая история Великого меча, также известного как меч Зухры, или Добендье». Безыскусное жизнеописание воинов полностью соответствовало названию.
Туреку Аранту еще повезло: с клинком пробыл недолго, мучился не слишком и умер благодаря Рогале быстро. Раздел про Аранта не принес почти ничего нового. Предшественник Турека погиб в битве, носивший меч до него покончил с собой. Ранее одного из Меченосцев убил обладатель щита Дрибрана. Нескольким повезло, как Аранту. Еще один, некто Стодрайх Етрехт, подобно Анье, захотел слишком многого, и гном зарезал его всего через два дня.
Первого известного Меченосца звали Шароном Шаде, и о нем было написано больше, чем об Аранте. Воин жил в одно время с Невенкой и враждовал с нею. Тогда она носила имя Висма Пович, а Неродой назвалась много позже.
Шарон вступил в борьбу с Соммерлафом и проиграл. Пович сумела пленить его, изолировать от Рогалы, и потому он прожил много дольше прочих — целую тысячу лет, пока оставалась в своем теле королева. Все это время он провел в огромной бутыли, подвешенной над площадью Победы в Шпилленкотене. Помимо Шаде, сосуд содержал Добендье и кровососущего беса. Меч оставался у несчастного в руке, но размахнуться им было невозможно. Бедняге пришлось ждать, пока Рогала найдет способ прикончить его.
После отчета Готфрид принялся за книги, и чем больше читал, тем глубже убеждался: судьбы его предшественников — будто отливки из одной формы. Ученые подтвердили его догадку.
Вечерами юноша ужинал с хозяевами дворца. Когда к Меченосцу привыкли, гостей сильно поубавилось. Тайс с Гасиохом неизменно составляли ему компанию. Готфрид с ними не разговаривал и вообще старался лишний раз с гномом не встречаться. Демон, правда, на глаза попадался чаще: книжники его исследовали. Чудище капризничало, упрямилось и кляло всех и вся с высоты лабораторного стола.
В библиотеке было хорошо, там хотелось остаться. Как-то после вечерней трапезы юноша задержал миньяка для разговора.
— Как наука? — осведомился тот. — Нагрузили тебя знаниями?
— Наука тяжела, но полезна. В истории столько боли! А моя судьба удивительно похожа на судьбу Турека Аранта и многих, многих других.
— Избранные в разные времена разыгрывают одну пьесу, — пробормотал Алер. — Ведь Великие заняты все той же сварой.
— Мне это не нравится. По правде, это невыносимо! Я не хочу идти дорогой Аранта, лучше мне книжником стать! Впервые в жизни я хоть чем-то занимаюсь в удовольствие.
— О чем ты думал говорить со мной? Я тороплюсь на встречу с корихами.
Готфрид отцепил ножны и протянул меч миньяку.
— Бери! Ты хотел его, я — нет.
— Слишком поздно. Зухра проснулась. Я даже не чувствую искушения. Если возьму, она уничтожит меня. Нам обоим лучше играть до конца.
— Но…
— Меня неоднократно, на все лады ругали и кляли, но дураком не клеймили ни разу. Я бы предпочел и сейчас не давать повода. Готфрид, спорить с пробудившейся Зухрой — последняя глупость. Извини, но избрали тебя, и именно тебе придется проделать путь Меченосца.
Юноша чертыхнулся себе под нос, затем еще раз, заметив гнома в дверях. Тот ухмылялся в бороду.
— Пройдись с Лойдой — полегчает, — посоветовал Алер.
Готфрид сердито затопал прочь. Он с девчонкой и так каждый вечер гулял после ужина. Они бродили молча: болтовня не помогала, лучше делалось просто от ощущения, что рядом кто-то столь же одинокий.
— Давай сходим сегодня к прудам с лилиями, — предложила девушка. — Да что с тобой случилось? За ужином, когда со Сладой перешучивался, прям на седьмом небе был.
Лойда скривилась, будто укусивши лимон. Ее всегда перекашивало от имени хозяйки. Но Готфрид, не умея различать женского настроения, ничего не замечал. Однако Лойда Хатсинг отличалась редкостным терпением.
— Я пытался отдать Алеру меч, а он не взял и без малого меня высмеял.
— Ох. Как бы там ни было, пойдем! Говорят, бутоны снова раскрылись.
— Не слишком ли поздно?
— Иногда колдовство годится не только для войны. Лилейные пруды, окруженные редкими деревьями, скамьями, беседками и статуями, лежали в одном из одичавших парков. Вдоль воды прогуливались бесчисленные влюбленные пары, но Готфрид по молодости не замечал их.
Тем вечером бродили допоздна, глядя на скользящий по озерной глади месяц. В серебряном круге не было чародейства, но Готфрид вспомнил сестру и заговорил о ней, а после принялся рассуждать о своей участи. В конце концов Лойда разозлилась.
— Ты такой дурачок, дальше своего носа ничего не видишь!
— Неправда. Я просто не хочу вредить окружающим меня людям.
— Не хотите как хотите, господин слепец! Клянусь, этот срамник демон и то лучший собеседник! Идем назад!
— Ох, Лойда!
— Да молчи уж!
Подобная сцена разыгрывалась не в первый раз, но Готфрид упорно не мог понять, что делает не так. Тот вечер запомнился лишь потому, что открылось: далеко не все светло и безоблачно в отношениях миньяка и Слады.
Когда молодые люди вернулись, царственные супруги еще сидели в обеденном зале. Алер был не в настроении: встреча с корихами прошла скверно. Слада взялась спорить о завоеваниях после победы над Неродой.
Миньяк считал поголовную резню самым простым и надежным выходом. Нет людей — нет проблем. А землю обработают вентимильцы. И почему Слада настаивает, что принять чужаков будет лучше?
— Это же бесчеловечно! К чему идти на бессмысленное, страшное преступление?!
— Ну что ты говоришь такое?
— Правду!
— Преступно ли вырубать лес, когда строишь новую усадьбу? С точки зрения деревьев — несомненно. Но ведь нам нужна земля, а ее нужно расчистить!
— Да разве тебе земля нужна? Тебе и твоему клану нужны доходы, деньги нужны, и больше ничего! Слава завоевателя вскружила голову? Я тебя предупреждала в самом начале, и теперь выходит, я нрава! Все демоны, которых ты выпустил, на тебя же и набросились!
— Слада, ради бога!
— Я предостерегала, но ты не послушал и затеял непосильную войну в одиночку, без поддержки провинций. А теперь лижешь сапоги низкородным корихам, чтоб собрать новую армию. Где твое достоинство? Смирись с потерями да попросту перекрой перевал Карато! Пусть с Неродой разбирается союз!
— Я не могу, ты же знаешь. Слишком многое вложено.
— Это эгоизм твой вложен, и его на самом деле хоть отбавляй!
— Я обещал защитить людей, купивших землю в Сильяве и Горзухе.
— А как насчет обещания, данного мне? В тот момент, когда ты нашел Анзорг, я лишилась мужа! Он теперь не со мной — носится неведомо где, играясь в солдатики!
Лойда потянула Готфрида за рукав и прошептала:
