Все могут короли - Крушина Светлана Викторовна (читать книги без txt) 📗
— Это же дочка тутошнего королька! — зашипел вдруг Альберт, толкая его в бок локтем. — Как же я сразу не догадался?
— Что? — не понял Вернер, который не присутствовал при разговоре с Гунтером и про какое-то там давнее сватовство помнить не помнил. — Ты о чем?
Альберт открыл рот, чтобы ответить, и тут же захлопнул его. Император уже стоял, повернувшись к ним, и лицо его медленно принимало свой нормальный цвет.
— Я хочу, — проговорил он голосом ровным и низким, — чтобы вы нашли в этом клоповнике комнату, где будет прилично находиться молодой девушке. Если такой комнаты не найдется — устройте ее сами. И проводите туда вот эту молодую госпожу, — он недвусмысленным жестом указал прямо на бледную неподвижную девушку, которая до сих пор в его сторону и бровью не повела. — Эта комната должна хорошо охраняться; но проследите и за тем, чтобы у молодой госпожи было все, что она попросит. Ясно? Выполняйте. А меня оставьте на время в покое, обойдусь без вас.
— Что прикажете делать с остальными пленницами? — спросил Альберт.
— Не знаю, — ответил император с таким видом, как будто у него сильно болел зуб. Решать эту проблему ему пока явно не хотелось. — Пусть пока остаются здесь. Охрану, соответственно, не снимать.
Альберт сильно сомневался, что в разоренном королевском замке осталась хоть одна комната, пригодная для молодой девицы, но император выразился ясно: "устройте сами". В этом, собственно, и состояла должность Альберта и Вернера — устраивать и воплощать в жизнь все пожелания императора. То есть, естественно, те пожелания, которые он почему-либо не мог или не хотел воплощать сам.
— Кажется, спать нам сегодня не придется, — сокрушенно сказал Вернер товарищу, выходя из залы. — Барден сам не спит и другим не дает.
— Чем спать, я бы лучше вымылся, — вздохнул Альберт.
— Размечтался!..
— Хоть помечтать… Смотрю я на его величество и завидую: что есть твой медведь, никакой усталости его не свалить!
— Да, — согласился Вернер. — Император у нас — железный человек. Хотя… видел, как его проняло, когда он утопленницу эту бледную увидел? Я уж думал, удар его хватит. Аж побагровел. Вот тебе и железный!
— Ты про королевскую дочку? Дурак! Он же сватался к ней. И уж наверное не потому, что имел виды на ее приданое. Сдалось оно ему… Значит, что-то было между ними.
— Точнее, у него к ней. Она-то, сам видел, даже не посмотрела на него. Как будто он пустое место.
— Сдается мне, — осторожно сказал Альберт, — что боги ее умом обидели.
— С чего бы императору свататься к убогой? — в сомнении спросил Вернер.
— А ты его обычной меркой не меряй. Колдун он, а кто их разберет, этих колдунов? Может, он что-то такое в ней видит, чего не увидит больше никто, хоть все глаза прогляди. Он же не глазами смотрит, — для пущей убедительности Альберт постучал себя зачем-то по лбу, — а Борон разберет чем. Поверишь ли: иногда он на меня смотрит, а мне кажется, что он душу из меня вынимает, покрутит-покрутит перед собой, что-то там разглядит, усмехнется, и обратно положит.
— Есть такое, — согласился Вернер. — Временами я его просто боюсь.
— А то! Кто ж его не боится…
— Нельзя его не бояться, — подхватил Вернер. — Особенно если то, что о нем говорят — правда.
— Представляю, как ему все это надоело, — задумчиво сказал Альберт. — Мне надоело бы, если бы меня все боялись и болтали бы обо мне Борон знает что.
— Ты просто не пробовал. И кстати, хватит болтать. А то солдатня выгребет из замка последнее, что тут еще осталось ценного, и придется "благородной госпоже" ночевать на голом камне. За дело!
И они с молодым азартом принялись за дело, а именно — пошли освобождать от солдат приглянувшуюся им комнату.
— 2-
До постели Эмиль добрался только к рассвету, и повалился на нее, не помня себя. Сил не оставалось даже на то, чтобы смыть с лица кровь.
Всю ночь он занимался всеми теми проблемами и обязанностями, которые сваливаются на командующего большой армии, расположившейся в новом месте. Голова у него шла кругом: нужно было наилучшим образом расположить в замке гарнизон, и позаботиться о размещении всех солдат, и выяснить, как обстоят дела с продовольствием, и еще сделать тысячу необходимых дел. Как назло, именно теперь у Эмиля не было никакой охоты заниматься этими делами. Приходилось силой заставлять себя сосредоточиться на задаче, требующей его вмешательства и немедленного решения. Эмиль с трудом удерживал мысли в нужном русле, потому что они все время норовили обратиться совсем к другому предмету, не имеющему ничего общего с военными нуждами.
Конечно, можно было переложить все эти заботы на плечи старших офицеров, самому полностью устраниться от них и заняться тем, к чему его тянуло. В конце концов, для чего еще нужны старшие офицеры, как не для помощи своему главнокомандующему? Но Эмиль любил быть в курсе всех дел, происходящих в его владениях и среди его людей. И исповедовал старый принцип — если хочешь, чтобы дело было сделано как следует, сделай его сам. Ему казалось: стоит упустить хоть какую-нибудь мелочь, и разрушится все, что он с таким старанием выстраивал в течение последних пяти лет. Разумеется, такой образ жизни был утомительным. Мало того, временами это изматывало до полного изнеможения. Альберт — верный Альберт, в последние месяцы ставший ему почти как брат, — частенько укорял его за такую беспощадность к себе. Но что было делать? Не так-то легко удержать в руках власть, особенно если ты — «одержимый» Гесиндой, и подданные тебя называют Барден, Колдун, а приближенные постоянно испытывают на прочность.
В общем, спать он лег с головой тяжелой и совершенно больной, в наспех приготовленную для него постель. Комната была холодная, нетопленная и несла на себе отчетливые отпечатки разыгравшегося недавно в замке сражения, но Эмиль ничего этого не замечал. Перед тем, как лечь, он не забыл отпустить своих адъютантов с наказом хорошенько выспаться. Уж очень умотанный вид был у обоих мальчишек. С другой стороны, он приказал его разбудить немедленно, если что-нибудь случится.
Ничего, к счастью, не случилось, и проснулся Эмиль сам, уже под вечер. Окна в его «апартаментах» не были закрыты ставнями, и при желании он мог бы полюбоваться роскошным кровавым закатом в холмах. Но такого желания у него не возникло; злое алое солнце и горящее пурпуром небо слишком уж напоминали ему о крови, которой в последние дни и без того было пролито достаточно.
Кстати, о крови. Эмиль поднес к лицу руки — они все еще были покрыты запекшейся темно-коричневой коркой; не лучше выглядела и одежда под доспехами. Он покачал головой и мельком заглянул в висящее на стене чудом уцелевшее темное зеркало. Собственное отражение не радовало. Эмиль провел ладонью по щеке, сдирая с нее присохшую кровь, и поморщился от прикосновения двухдневной щетины. Все одно к одному.
— Побриться бы не помешало, — пробормотал он и крикнул, повысив голос так, чтобы его услышали в соседней комнате, где расположились на отдых адъютанты: — Альберт! Вернер! Хватит дрыхнуть!
Не прошло и минуты, как дверь распахнулась, и на пороге возник Альберт — помятый со сна, взлохмаченный, но с глазами ясными и устремленными, как обычно, на своего повелителя. Эмиль отметил, что, в отличие от него самого, юный адъютант с ночи успел умыться и сменить одежду, и выглядел уже почти пристойно.
— Принеси сюда свечи, воду и чистую одежду, — приказал он. Потом подумал и добавил: — И одежду выбери поприличнее. Я намерен нанести один визит…
Альберт кивнул понимающе и немедленно скрылся. Эмиль заглянул в соседнюю комнату и усмехнулся: Вернер продолжал спать как ни в чем не бывало. Молодые люди устроили себе постели прямо на полу, а накрывались какими-то видавшими видами одеялами, умыкнутыми, вероятно, из комнаты для прислуги. Во сне Вернер был особенно хорош и как никогда походил на девушку со своими разметавшимися по одеялу черными кудрями. Как, однако, обманчива внешность, подумал Эмиль. Характер у Вернера был отнюдь не девичий. С отчаянной храбростью он бросался навстречу любой опасности, и мало кто из ровесников мог сравниться с ним в искусстве владения мечом. За эти достоинства Эмиль и приблизил его к себе. Ему нужны были люди, которые без раздумий и без оглядки бросятся туда, куда он прикажет. Люди, готовые, если понадобится, умереть за него. Оба, и Вернер, и Альберт, были именно такими людьми.
