Довод Королей - Камша Вера Викторовна (книги хорошего качества txt) 📗
– Я знаю, – кивнул ре Фло.
– О да, – улыбнулся Реви, – вы же были у нашего дорогого графа.
– Разумеется. Он мой друг, и он оказал немало услуг Арции.
– Да, – все так же невыразительно подтвердил король, – поэтому его звание, равно как и звание маршала Арции, пожизненно закреплено за Обеном Трюэлем и Анри Мальвани.
– Это благородное решение, – тонко улыбнулась королева, – но оно дурно сказывается на делах сегодняшних. Уехавший маршал, больной старейшина... Их обязанности, но без их прав и привилегий, вынуждены исполнять другие. Если бы эти люди по-прежнему радели об Арции, они бы сами отказались и от жезла [53], и от кресла в Совете.
– Сигнора, – голос ре Фло все еще звучал ровно, – Анри Мальвани перестанет радеть об Арции, только если умрет. То, что он делает в Оргонде, позволяет нам меньше тратить на оборону и не опасаться удара с юга.
– Теперь уже вы сказали «нам», сигнор, – холодно заметил Реви.
– Да, – столь же холодно произнес хозяин Фло, – потому что второй год все расходы по обороне северных границ несут ре Фло.
– Вы, граф, – фиалковые глаза королевы на мгновенье остановились на супруге, и тот ответил ей нервной улыбкой, – вы, дорогой граф, взяли на себя управление Севером добровольно, и, насколько мне известно, Мунт не видит доходов ни из Эстре, ни из Тагэре. Если вы их тратите на оборону, это, безусловно, разумно, но хотелось бы знать подробности...
– А подробности о доходах провинции Ларрэн вы бы знать не хотели? – Рауль резко обернулся к графу Реви. – Там нет войны, там лучшие почвы в Арции, там лежат торговые пути, но, похоже, даже герцог Ларрэн не знает, куда исчезают доходы от его владений.
– Не знаю, – встрепенулся Жоффруа, – граф Реви...
– Жоффруа, – король нахмурился, и средний брат тут же замолк, на всякий случай отвернувшись от Рауля. – Вряд ли состояние владений Жоффруа имеет к вам отношение, скорее уж вы можете рассказать Александру о том, что вы делаете с Эстре.
– Не нужно. – Голос Сандера слегка дрожал, но он хотя бы не прятал взгляд. – Филипп, мне недавно рассказали, что в Эстре привыкли жить от набега к набегу. Я знаю, кузен делает все, что в человеческих силах. Если бы я и вправду распоряжался Эстре, то, не колеблясь, попросил бы его взять на себя управление, а сам бы постарался помочь.
– Ты еще молод, братец. И титул герцога Эстрийского отнюдь не означает, что ты будешь там править, так что помолчи.
Серые глаза Сандера вспыхнули и погасли. Видимо, он что-то вспомнил, что-то, что заставило его взять себя в руки. Повисла нехорошая тишина.
– Итак, – медленно и четко заговорил Рауль, – насколько я понял, в любезном отечестве можно безнаказанно красть деньги и пускать их на раззолоченные штаны и особняки, но нельзя из них платить тем, кто эти штаны и особняки защищает? Я пришлю Вашему Величеству все отчеты за последние два года. Насколько я понимаю, из казны можно лишь брать, но не вкладывать туда собственные деньги. Я больше не буду содержать Замковый пояс, дабы не вызывать огорчения у Вашего Величества и сидящего в кресле отсутствующего Обена любезного графа.
– Вас никто не просил платить солдатам.
– И я отнюдь не уверена, – добавила королева, – что этот поступок был продиктован заботой о благе Арции, а не желанием заручиться поддержкой наемников.
– Ваше Величество, – темные глаза Рауля метали молнии, – я на границе отвык от светских недомолвок. Мне хотелось бы, чтобы вы объяснили, что имела в виду ваша супруга.
В этот вечер уже случалось, что все, сидящие за столом, замирали в тягостном ожидании, но последняя пауза была еще более гнетущей и бесконечной, чем предыдущие. Жоффруа, казалось, превратился в придаток к своему креслу, братцы королевы замерли с воистину собачьим выражением на лицах, готовые по слову хозяина или рвать Рауля на куски, или лизать ему руки, Мальвани переводил глаза с одного лица на другое, словно стараясь запомнить все. Королева и Рауль требовательно смотрели на замершего короля, на скулах которого ходили желваки, а на лице Александра застыла отрешенная сосредоточенность человека, молящего Господа о чуде.
Наконец Филипп отвел глаза, он только лишь собирался говорить, а Рауль уже понял, что королева выиграла.
– Сегодня не лучший день, чтобы говорить о делах и о деньгах. Видимо, то, что случилось двенадцать лет назад, и вправду становится прошлым, раз даже кузен озабочен делами сегодняшнего дня. Что ж, я пью за то, чтобы прошлое не становилось камнем на шее для нас, нынешних. – Король выпил, и вместе с ним выпили все, кроме Сезара, Сандера и, разумеется, Рауля ре Фло. Вновь повисла тишина, а потом Король Королей встал и высоко поднял полный кубок.
– Ваше Величество, позвольте сказать и мне. Пью за упокой прошлой дружбы, вечная ей память. Возможно, старый друг и лучше новых двух, но против десятков пуделей да левреток ему не выгрести. Вы выбрали. Меня ждет граница. Вышел я из того возраста, когда учатся хвостом вилять да на задних лапках за подачку танцевать, только и остается, что эскотцев отпугивать! – Ре Фло выпил и быстро вышел, на прощанье так саданув дверью, что на столе задребезжала посуда, а несколько плохо закрепленных свечей выпали из шандалов. Одна упала на платье королеве, Элла с криком вскочила и заметалась по комнате. Король бросился к ней, но его опередил Сезар Мальвани. Грубо схватив Элеонору за плечи, он рванул запылавшую вуаль, швырнул на пол и затоптал.
– Благодарю вас, виконт, – бросил король, – проклятый Медведь!
– Ваше Величество, – Сезар был спокоен, но на виске у него бешено пульсировала жилка, – граф ре Фло – друг нашей семьи. Возможно, вы предпочитаете не вспоминать то, что произошло у Эльты и Беток, но для Мальвани эта память свята.
– Во имя этой памяти я и терпел, – огрызнулся Филипп, – но каждому терпению есть предел. Учтите это, виконт.
– Я учел, – наклонил голову Сезар.
Король вернулся к столу, и Морис Реви поспешил разлить вино.
– Ваше Величество, – граф был явно доволен случившимся, – старые заслуги – это старые заслуги, хотя служить своему королю не заслуга, но долг каждого нобиля. Я хотел бы выпить не за прошлое, ведь оно уже прошло, но за будущее Арции, свободной от крамолы и самовольства. Пора понять, что государство – его король, а король – это государство. Итак, за нашего короля!
Вино было торопливо выпито, но кубок Сезара Малве остался нетронутым. Филипп нахмурился, но промолчал. Повисла тишина. Морис Реви приятно улыбался, глаза его сыновей перебегали с короля на сына врага и обратно. Жоффруа побледнел, потом покраснел, Александр опустил глаза, избегая встречаться взглядом с кем бы то ни было, королева с нежностью и восхищением взирала на супруга, а виконт Малве хладнокровно разглядывал шпалеру, изображающую охоту на львов в Эр-Атэве. Ждали грозы, но Филипп сдержался, хмуро провозгласив тост в честь Ее Величества.
И вновь Сезар не притронулся к своей чаше. Темные брови короля сдвинулись, стало ясно, что грозы не избежать. В исходе никто не сомневался, но и Жоффруа, и Морис, и его сыновья словно бы слились со своими стульями. Александр, смертельно бледный, переводил взгляд с брата на друга и обратно, но тоже молчал. Заговорил король:
– Виконт, я могу понять ваше нежелание пить за будущую верность нам, раз вы не намерены ее хранить, но долг рыцаря поднять кубок за свою королеву.
– Сожалею, государь, – наклонил голову Сезар, – но я не могу.
– Не можете или не желаете?
– Я не стал бы пить даже в память святого Эрасти. Я дал обет отказаться от вина.
– И когда же вы его дали, Малве? – в голосе Филиппа сквозила подозрительность.
– Сегодня вечером, – охотно пояснил Сезар.
– Что ж, слово Мальвани – это слово Мальвани. Я вас более не задерживаю. Засвидетельствуйте мое почтение вашей матушке.
– Она будет тронута, Ваше Величество, – Сезар учтиво поклонился королю и стремительно вышел.
Проводив глазами удаляющуюся фигуру, король повернулся к братьям:
