Восход тьмы - Купер Сьюзен (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .txt) 📗
Уилл внезапно ощутил страх, и Мерримен понял это.
– Все, достаточно, – сказал он. – Исход дела ясен. Хокинг будет как течь в крыше, как потайной ход в погребе. Тьма не могла касаться его, когда он был моим вассалом, точно так же теперь, когда он вассал Тьмы, он не может быть уничтожен Светом. Хокинг станет ухом Тьмы среди нас, в этом доме, который был нашей цитаделью.
Его голос стал холодным, словно он принял неизбежное, в нем больше не чувствовалось боли.
– Хотя ведьма смогла пробраться сюда, ей не удастся завершить свое колдовство и она будет разрушена Светом. Но с этого момента по призыву Хокинга Тьма может атаковать нас здесь или в любом другом месте. И с годами опасность будет только расти.
Мерримен теребил пальцами свое белое кружевное жабо; его горбоносое лицо выражало теперь невиданную суровость, а от взгляда, который на долю секунду сверкнул из-под его нахмуренных бровей, кровь застыла в жилах мальчика. Это был взгляд судьи, сурового и непреклонного.
– Этим вероломством Хокинг круто изменил свою судьбу, – беспристрастно подвел итог Мерримен, – и его участь будет до такой степени страшной, что он много раз пожалеет о том, что не умер.
Уилл стоял, ошеломленный, охваченный жалостью и тревогой. Он не спрашивал, что случится с маленьким ясноглазым Хокингом, который подшучивал над ним, помогал ему и так недолго был его другом. Он не хотел этого знать. Вторая часть танца приближалась к концу, и танцующие пары еще раз забавно раскланивались. Уилл почувствовал себя несчастным. Холодный взгляд Мерримена смягчился, и он ласково развернул Уилла лицом к центру зала.
Через просвет между фигурами гостей мальчик увидел группу музыкантов. Они вновь принялись играть гимн «Добрый король Венсеслас», тот самый, который играли в самом начале, когда Уилл вошел в зал через Дверь. Все собрание с воодушевлением подхватило песню, а когда низкий голос Мерримена гулко прокатился по залу, Уилл понял, что следующий куплет должен петь он.
Мальчик набрал в легкие воздуха и поднял голову.
Сир, он живет очень далеко отсюда…
Под горой…
Он и не заметил, как настал момент прощания. Девятнадцатый век словно и не исчезал никуда, но, продолжая петь, Уилл вдруг понял, что Время как будто моргнуло, и вот уже еще один юный голос пел вместе с ним. Они пели в унисон, и, если не видеть, как шевелятся губы обоих мальчиков, можно было поклясться, что звучит только один голос.
За лесной изгородью…
Около фонтана святой Агнесс…
…и Уилл понял, что стоит в полутемном вестибюле поместья рядом с Джеймсом, Мэри и другими Стэнтонами, а одинокая флейта Пола сопровождает их пение. Он взглянул на горящую свечку, которую держал в поднятой руке на уровне груди, и увидел, что она не прогорела ни на миллиметр и выглядела точно так же, как до его путешествия во Времени.
Они закончили петь гимн.
Мисс Грейторн сказала:
– Прекрасно, воистину, это прекрасно. Ничто не сравнится с «Добрым королем Венсесласом», это всегда был мой любимый гимн.
В полумраке Уилл пытался разглядеть ее неподвижную фигуру в большом резном кресле; ее голос был старше, жестче, немного огрубел с годами, и то же самое можно было сказать о ее лице. Но в целом она как две капли воды походила на бабушку, ведь та юная мисс Грейторн в девятнадцатом веке наверняка была ее бабушкой. Или прабабушкой?
Мисс Грейторн сообщила:
– Певцы гимнов из Охотничьей лощины пели в этом доме «Доброго короля Венсесласа» с незапамятных времен. Даже я не помню те времена. Прекрасно, а сейчас, Пол, Робин и все остальные, как насчет рождественского пунша?
Вопрос был традиционным, впрочем, как и ответ.
– С удовольствием, – серьезно произнес Робин, – спасибо, мисс Грейторн. Возможно, самую малость.
– И малышу Уиллу в этом году тоже полагается, – сказал Пол, – знаете, мисс Грейторн, ему ведь уже исполнилось одиннадцать.
Домоправительница вышла вперед с подносом блестящих стаканов и большой чашей темно-красного пунша, и глаза всех присутствующих устремились на Мерримена, который вышел вперед, чтобы наполнить стаканы. Но Уилл не мог оторвать глаз от неожиданно ясного и молодого взгляда женщины, сидевшей в кресле с высокой спинкой.
– Да-а, – ласково и немного рассеянно протянула мисс Грейторн, – я помню. У Уилла Стэнтона был день рождения.
Она повернулась к Мерримену, который уже направлялся к ним, и взяла с подноса два стакана.
– С днем рождения тебя, Уилл Стэнтон, седьмой сын седьмого сына, – произнесла мисс Грейторн. – И успеха тебе во всех твоих делах.
– Спасибо, мэм, – поблагодарил удивленный Уилл.
Они торжественно подняли стаканы и выпили, как обычно это делали в семье Стэнтонов один раз в году, в Рождество, когда всем детям разрешалось выпить вина за обедом.
Мерримен обошел всех с подносом, и все, взяв стаканы, с удовольствием маленькими глотками стали пить пунш. Рождественский пунш в поместье всегда был восхитительным, хотя было известно, что его готовили по самому обычному рецепту. Пока близнецы, старшие члены семьи, почтительно подошли к мисс Грейторн, чтобы побеседовать с ней, Барбара, потянув за собой Мэри, направилась прямиком к домоправительнице мисс Хэмптон и горничной Энни, участницам театральной труппы, которую Барбара пыталась создать в деревне.
Мерримен сказал Джеймсу:
– Вы с младшим братом очень хорошо поете.
Джеймс улыбнулся. Он был не выше Уилла ростом, хотя и крупнее, и окружающие нечасто тешили его самолюбие, признавая в нем старшего брата.
– Мы поем в школьном хоре, – ответил он, – и выступаем на фестивалях искусств. В прошлом году даже в Лондоне выступали. Наш преподаватель музыки очень любит фестивали искусств.
– А я нет, – поморщился Уилл, – все смотрят, все эти мамочки…
– Еще бы, в Лондоне ты выступил лучше всех в своем классе, – сообщил Джеймс, – естественно, все мамаши возненавидели тебя за то, что ты опередил их драгоценных чад. Я был только пятым в своем классе, – сказал он Мерримену, – голос Уилла гораздо лучше, чем мой.
– Ой, перестань, – попросил Уилл.
– Да, это правда, – Джеймс был справедливым мальчиком, он всегда предпочитал реальность вымыслу. – Но это только пока наши голоса не начнут ломаться. Тогда уж никто из нас не будет хорошим певцом.
Мерримен заметил как бы между прочим:
– На самом деле у тебя будет прекрасный тенор. Ты сможешь петь почти профессионально. А у твоего брата будет баритон – приятный, но в целом ничего особенного.
– Полагаю, это возможно, – сказал Джеймс вежливо, но недоверчиво. – Разумеется, сейчас никто не может утверждать наверняка.
Уилл воинственно вступил в разговор:
– Он может… – но тут же поймал взгляд темных глаз Мерримена и замолчал. – М-м-м, да… – только и смог произнести он, а Джеймс посмотрел на него с удивлением.
Мисс Грейторн позвала Мерримена:
– Пол хотел бы взглянуть на старые рекордеры и флейты. Проводи его, пожалуйста, будь любезен.
Мерримен склонил голову в легком поклоне. Он обратился мимоходом к Уиллу и Джеймсу:
– Хотите тоже пойти?
– Нет, спасибо, – быстро ответил Джеймс. Его глаза были устремлены на дальнюю дверь, в проеме которой появилась домоправительница еще с одним подносом, – я чувствую запах грибного пирога мисс Хэмптон.
– А я бы хотел взглянуть, – сказал Уилл.
Он подошел вместе с Меррименом к креслу мисс Грейторн, у которого Пол и Робин чопорно стояли по обе стороны, как охранники.
– Ты тоже идешь, Уилл? – оживленно спросила мисс Грейторн. – Ну конечно, ты же музыкант, как я могла забыть. Там довольно хорошая коллекция инструментов. Я удивлена тем, что вы не видели их раньше.
Обрадованный Уилл произнес, не подумав:
– В библиотеке?
Острый взгляд мисс Грейторн остановился на нем.
– В библиотеке? – переспросила она. – Ты что-то путаешь, Уилл. Здесь нет библиотеки. Однажды она была здесь, и в ней хранились очень ценные книги, но, насколько я помню, она сгорела почти сто лет назад. Половина дома была охвачена огнем. Было очень много повреждений, как рассказывали.
