Пруд двух лун - Форсит Кейт (полные книги .TXT) 📗
Старуха быстро пересекла комнату и схватила Лахлана за черные кудри, оттянув его голову назад. Она внимательно посмотрела на него, заметив белую прядь над бровью и сине-зеленый тартан, потом своим длинным узловатым пальцем щелкнула по броши, скалывавшей его плед, на которой виднелся герб в виде вставшего на дыбы оленя.
— Так значит, — прошипела она, — он все-таки Мак-Кьюинн. — Она засмеялась неприятным смехом. — Несомненно, я получу за тебя отличный выкуп.
— Только не от Ри и Банри, — горько усмехнулся Лахлан. — Если ты убьешь меня, это будет именно то, чего они хотят. Они охотятся за мной уже многие годы!
Она заколебалась, явно не зная, что же ей предпринять.
— Если вы освободите нас, мы отведем всех вас к Мегэн Повелительнице Зверей, и вы увидите, что она все еще жива, — попыталась убедить ее Изолт. — Я знаю, что она будет очень рада встретить корриганку.
Жуткая старуха зашипела и отпрянула.
— Я знаю, что ты не злыдня, — сказала Изолт все тем же негромким вкрадчивым голосом. — Ты настоящая мастерица иллюзий. Тебе удалось обвести нас вокруг пальца! Я — Шрамолицая Воительница. Никому и никогда не удавалось победить меня, но ты с твоим умом и смекалкой положила нас на обе лопатки.
— Но убив нас, ты ничего не выиграешь, — решительно вступил Лахлан. — Мы ничем не угрожаем тебе. Мы боремся за то, чтобы вернуть славное время Мак-Кьюиннов, когда люди и волшебные существа жили в мире. Убей меня — и дни, когда ты могла свободно перемещаться по стране, никогда не вернутся. Оставь меня в живых, — и клянусь, что, когда я стану Ри, я возвращу Пакт о Мире.
Очертания злыдни внезапно расплылись и изменились. На ее месте стояла прекрасная молодая женщина с водопадом роскошных белокурых волос. Одетая в ниспадающее лазурно-голубое платье, перевязанное под грудью малиновой лентой, она плавной походкой двинулась к Лахлану и обвила руками его шею.
— Значит, ты хочешь стать Ри, — мелодичным голосом сказала он. — Если ты поклянешься, что я стану твоей банри, я отпущу тебя. Видишь, я могу быть красивой, если захочу. Я могу быть тем, чем тебе будет угодно. Я стану твоей банри и буду править вместе с тобой.
Корриганка прижалась к Лахлану всем своим упругим молодым телом и притянула его голову к своей. До Изолт донесся звук поцелуя. Ее пронзила жестокая боль, ошеломив ее своей силой. Она почувствовала, как Лахлан вжался в столб, его крепко связанные руки дрожали. Она закрыла глаза.
Лахлан сипло сказал:
— Я не могу. Прости, но я не могу ни жениться на тебе, ни сделать тебя моей банри. Я солгал бы тебе, сказав, что сделаю это.
— Я что, недостаточно красива для тебя? — усмехнулась корриганка, снова целуя его, напористо и страстно. Изолт почувствовала, как она задрала его килт и принялась ласкать юношу, и ее обожгла волна ярости. Она страшно пожалела, что у нее связаны руки и она не может хорошенько отлупить эту нахальную красотку с ее прислужничками-хобгоблинами и освободить их обоих.
Лахлан как-то ухитрился отстраниться от корриганки.
— Это бесполезно, — сказал он низким и хриплым голосом. — Я не могу любить тебя и жениться на тебе. Я сделаю для тебя все, что смогу, но это не в моих силах.
— Отчего же? — спросила она, удивив Изолт спокойствием своего голоса.
— Мой брат женился под воздействием чар. Банри приворожила его и навлекла на него беду. Я не допущу, чтобы то же самое произошло со мной.
Корриганка с неожиданной яростью сильно ударила его по губам.
— Ты понимаешь, что я убью тебя? Вы оба умрете!
Изолт почувствовала, как пальцы Лахлана сжали ее пальцы и вложили в них кинжал. Она начала отчаянно пилить веревки, прикрытая от корриганки крылом Лахлана.
— Вовсе необязательно соблазнять меня, чтобы заручиться моей помощью, — сказал Лахлан, и его голос был голосом Ри, властным и решительным. — Я поклялся оберегать и защищать народ Эйлианана. Если ты отпустишь нас, я клянусь не рассказывать никому о том, что ты живешь здесь. Потом, когда я стану Ри, я пошлю тебе такой выкуп, какой ты пожелаешь. Золото, драгоценные камни...
Она топнула ногой.
— Да не нужно мне твое золото, — прошипела она. — Почему ты не поддаешься мне? Я всегда покоряла мужчин своей красотой... Не понимаю.
— Ты действительно не понимаешь, — сказал Лахлан горько. — Красота — не ключ к моему сердцу. Майя была настоящей красавицей, но ее сердце было полно коварства и злобы. Все красивые женщины, которых я знал, предали меня. Верно говорят тирсолерские жрецы: красота таит за собой порочность и лживость.
На миг воцарилось молчание. Почувствовав, что веревки начали поддаваться, Изолт рискнула оглянуться. Хобгоблины сгрудились у ног корриганки, а она стояла, опустив задумчивое лицо вниз. Потом внезапно ее силуэт снова расплылся и, к изумлению Изолт, на том месте, где только что стояла белокурая красавица, она увидела себя.
Одетая в замызганные штаны и белую рубаху, корриганка была как две капли воды похожа на Изолт, с ее буйными огненно-рыжими кудрями, ярко-голубыми глазами и теплой кожей, усыпанной бессчетными веснушками. Она услышала, как Лахлан негромко ахнул, и корриганка опять прижалась к нему, целуя его и гладя его мускулистые руки.
— Видишь, я могу быть тем, кем тебе будет угодно, — прошептала она голосом Изолт. — Если тебе нужна эта девчонка, я буду ею для тебя.
Лахлан снова покачал головой, и его крылья беспокойно шевельнулись под тугими веревками.
— Даже если ты и будешь выглядеть как она, — сказал он мягко, — ты никогда не сможешь стать ею.
В тот самый миг веревки, наконец, разлетелись, и Изолт чуть не упала на колени. Лахлан, пошатнувшись, шагнул вперед; потом, сообразив, что они свободны, попытался схватить корриганку. Та немедленно превратилась в мышь и проворно бросилась прочь. Хобгоблины разом бросились вперед, схватив Лахлана, который еще нетвердо держался на ногах.
Изолт молнией метнулась вперед и поймала мышь за хвост. Мышь мгновенно превратилась в песчаного скорпиона, но Изолт не разжала руки, она не боялась ядовитого хвоста, извивающегося в опасной близости от ее ладони. Девушка чувствовала, что держит бородавчатую ногу, несмотря на то, что Лахлан кричал, чтобы она немедленно отпустила скорпиона.
— Ты погибнешь, если он ужалит тебя, — отчаянно закричал он. — Леаннан, отпусти его!
Хотя это ласковое обращение и взволновало ее, она так и не разжала рук. Песчаный скорпион превратился в гадюку, потом в орла с убийственно острым клювом, потом в поджарого рычащего шедоухаунда. Вся в синяках и ссадинах, Изолт не разжала рук и тогда, когда вокруг начала биться посуда и летать мебель и даже стены дома задрожали, как будто были готовы вот-вот на них обрушиться. Она знала, что все это лишь иллюзия и корриганка может сбежать от них только в том случае, если она отпустит ее. В конце концов, обессиленная, корриганка обрела свой естественный облик и без сил опустилась на пол, так и не вырвав ногу из стальных пальцев Изолт.
Она была маленькой и плотной, резкие черты лица казались вырубленными из камня, а тело было сгорбленным от старости. У нее был всего один глаз, окруженный глубокими морщинами. Волосы, серо-зеленые, точно мох, сосульками свисали вокруг ушных впадин, а тусклая шершавая кожа была покрыта серебристыми чешуйками лишайника. Изолт прижала к ее горлу свой кинжал.
— Скажи хобгоблинам, чтобы отпустили Лахлана, — велела она.
Такая усталая, что она была не в состоянии шевельнуть рукой, корриганка подала знак хобгоблинам. С изумленными лицами они отпустили юношу.
— Положите оружие на пол, — сказала Изолт. Когда они не повиновались, она тряхнула корриганку, как будто та была куклой, и повторила приказ. После еще одного обессиленного жеста хобгоблины бросили оружие. Изолт поднялась на ноги, таща за собой корриганку. — Мы отведем вас к Мегэн, — сказала девушка. — Она будет рада, что мы нашли вас. И не пытайся пустить в ход твои штучки, или я убью тебя, а потом и хобгоблинов. Не думай, что это пустые угрозы. Я с огромным наслаждением воткну в тебя этот нож.
