Короли и советники - Каннингем Элейн (читать книги онлайн регистрации .txt) 📗
Глава шестая
В расположившейся неподалеку башне, взятой внаем, над магической чашей напряженно склонилась Кива, наблюдавшая сквозь нее схватку между Мбату и юным джордайном, не так давно привлекшем ее внимание.
Маттео заинтриговал ее. Она получила отчеты Зефира и провела кое-какие собственные исследования. По всем данным он являлся одним из наиболее многообещающих учеников, физически и умственно ни в чем не уступавший любому среди них. Но до этого утра она не считала его возможным рекрутом. Он был истинно верующим, с рождения погруженным в дурман мифа джордайни. Таких как он всегда трудно было свернуть с их пути.
Она продолжала бы придерживаться такого мнения, не окажись она свидетельницей горя, которого он испытал потеряв друга. Пусть Маттео и посвятил свою жизнь истине, но, как подозревала Кива, со временем он станет считать правила и факты слишком безжизненными повелителями.
Сейчас Маттео, правильный и горделивый, ничем не отличался от любого молодого человека из своего элитного класса. Но если удастся изменить это, он превратится в полезный инструмент. Слова его свидетельствовали о тонкости ума, порадовавшей Киву. Слишком юный и наивный, чтобы эта проницательность представляла угрозу, но она сделает процесс покорения еще интереснее и плодотворнее.
Слабый стон донесся со стороны укрытой за занавесью кровати. Кива рассеянно щелкнула пальцами в направлении своего последнего приобретения, увеличив поток пахучего дыма из курильницы рядом с кровати, и тем самым погрузив его глубже в сон. Этот метод усыпления она не слишком любила, предпочитая ему заклинание, явно загадочным образом использованное на вемике.
Кива тщательно изучила картинку в чаше. Сотворив иллюзию, позволившую ей забрать Андриса из Дома джордайн, она последовала за группой сумрачных студентов-джордайни в Кербаал. Ее действия имели под собой две причины: во-первых, она надеялась получить дополнительную информацию о Маттео, наблюдая за его поведением вне жестких ограничений школы и глаз учителей. Во-вторых, она хотела, чтобы Мбату закончил начатое ранее. Если бы им повезло, он наконец смог бы захватить дочь Кетуры.
Девчонку видели в Кербаале несколько дней назад, и празднование Дня Леди помогло выманить ее наружу. Но в толпе она сумела ускользнуть от Мбату, и Киве пришлось выбирать — оставить город, или рисковать потерей Андриса, которого могли нанять другие маги.
Конечно, Тзигона представляла неудобство, но ее присутствие в Кербаале также давала шанс, который Кива не могла упустить. Три месяца миновало с тех пор, как она последний раз получала хоть слово о скользкой проныре. Так что вемик, оставив спящего Андриса на попечение Кивы, сменил серьгу на такую же, но связанную со зрительной чашей гончей, и отправился выискивать Тзигону.
Рубин, как и чаша, являлся плодом великого чародейства седой древности; по слухам, его создал маг илитиири еще до того, как единая земля ушла под воду. После дотошной проверки убедившись в истинности заверений предлагавшего ей чашу путешественника, Кива купила ее, а затем убила продавца. В настоящее время илитиири звались другим именем: дроу. Темные эльфы наводили такой ужас, что Кива не знала ни одного человека или эльфа, кто по своей воле использовал бы созданный ими артефакт, даже будь он самым могущественным в своем роде из всего, что Кива нашла за два столетия посвященных изучению таких сокровищ.
Но, несмотря на всю свою силу, чаша не могла ухватить упрямую девчонку. Кива боролась с гневом и раздражением, вынужденная наблюдать глазами Мбату, не видя собственно его добычи. Раздражение превратилось в изумление, когда между вемиком и беглянкой встал Маттео. Джордайн клялся подчиняться закону, но Маттео рискнул своим будущим, защищая незнакомую девушку от личного охранника мага-гончей. Отметив смесь рыцарства и гнева вызвавшие в джордайне такую непривычную реакцию, эльфийка резко изменила свои планы на Маттео.
Она продолжила наблюдение за парочкой, следя за Тзигоной по недовольным ответам Маттео на невидимые действия и слова девушки. Та обладала абсолютной защитой от магического слежения, даже сильнее присущей джордайну. Собственно говоря, Кива впервые добыла устройство способное разыскать джордайна, выращивавшегося за способность сопротивляться магическому воздействию.
Будь все в порядке с происхождением девчонки, она могла бы попасть в число сильнейших джордайни за всю историю Халруаа. Все пошло прахом — осторожное тестирование и тщательнейшие записи, по которым составлялись пары среди магов, не говоря уж о зельях, годами скармливавшихся женщинам. Кто мог предположить, что Кетура нарушит процесс разведения и возьмет инициативу в собственные руки?
Говоря откровенно, Киву подобная решительность женщины застала врасплох. Конечно, Кетура всегда была своевольной дрянью, но люди Халруаа редко оказывались способны на такое открытое пренебрежение обычаями. Их жизни и разумы выстраивались — сковывались — законами, правилами и магией.
Всегда магией, напомнила себе Кива. Она многое вытерпела ради этого. Она справилась с почти двадцатью годами обучения в их школах, жадными прикосновениями их самцов, идиотскими порядками. Что все это для эльфа, видевшего наступление и уход трех столетий. Даже если это потребует еще трехсот лет, она использует магию Халруаа чтобы добиться того, на что имеет право.
И Маттео поможет ей достигнуть цели. В этом Кива была уверена. У него хватило мастерства одолеть воина-вемика, и независимости, чтобы сдружиться с уличной бродяжкой. Конечно, эта терпимость испарится как роса в полдень, как только он обнаружит, с какой беззаботностью девчонка разбрасывается магией.
Но этого Маттео еще долго не узнает. Эльфийка достаточно хорошо познакомилась с характером Тзигоны, и понимала, что та будет бережно хранить свои секреты.
Внимание гончей вновь вернулось к сцене в чаше. Маттео верхом направлялся к северным воротам. Изучив как он сидит в седле, Кива решила что джордайн скачет в одиночестве.
Взмахом руки над чашей эльфийка рассеяла изображение и поднялась. Подойдя к койке, она склонилась над пленником, приподняла веки его зеленых глаз и вгляделась в их глубину, уверяясь что сон его глубок и спокоен.
