Дань псам (ЛП) - Эриксон Стивен (бесплатная регистрация книга TXT) 📗
Похоже, Нимандер издал какой-то звук: Скиньтик повернулся, поднял брови.
Нимандер покачал головой.
Они шли между деревьями с мягкой светлой корой по толстому слою опада, переступали корни. Пестрый свет, иногда шум вспугнутой белки, треск сучка в кронах. Листья шептали — да, и только — то… шепот листьев и разыгравшееся воображение…
Фаэд фыркнула: — Иногда хорошо быть плохим. Иногда темная страсть пылает словно щепки сухого дерева. Иногда, любимый, мы находим удовольствие в чужой боли. Вспомни ту поэтессу, Нимандер! Из Харкенаса! Андарист неохотно говорил о ней, но я нашла в Старых Свитках все ее сочинения. «Кончиками пальцев всех ты подчинишь». Ах! она знала! Они все боялись ее, и не произносят ее имени, запретного имени, но я узнала… и…
«Нет!»
Руки Нимандера сжались, словно вновь сокрушая горло Фаэд. Он видел ее глаза, да, выпученные, огромные, готовые лопнуть. В душе он снова выдавливал из нее жизнь.
Из листьев донесся шепот темного удовольствия.
Внезапно похолодев, устрашившись, Нимандер расслышал понимающий смешок Фаэд.
— Ты выглядишь больным, — сказал Скиньтик. — Не пора ли остановиться?
Нимандер покачал головой — Нет. Пусть нетерпение Скола влачит нас вперед, Скиньтик. Чем скорее мы закончим… — Он не договорил, не желая полностью формулировать мысль.
— Смотрите вперед, — призвала Десра. — Скол дошел до края леса, и нам недалеко осталось.
Ее нетерпение было всего лишь мутным, искаженным подражанием страсти Скола. Так она очаровывает мужчин — посылая им их же отражения, обещая изменчивую себя словно приз, драгоценный дар. Питая нарциссическую самовлюбленность. Она кажется способной похищать сердца без всяких затруднений… но Нимандер подозревал, что Скол слишком сильно одержим собой, слишком защищен, чтобы пасть жертвой ее приступа. Он не допустит ее к уязвимым местам. Нет, он попросту использует ее, как она использует мужчин. Это породит самую ядовитую обиду.
Нимандеру не хотелось предупреждать Скола. «Оставим им двоим игры и грядущие раны».
— Да, оставим их, братец. У нас ведь свои игры…
«Могу ли я как-то придушить тебя, сестра?»
— Если будешь так любезен.
Просека расширилась, выведя их реке или ручью. Поля на другой стороне были засажены рядами странных растений с широкими пурпурными листьями. Пугала на крестах торчали столь часто, что казались шеренгами солдат. Неподвижные фигуры в лохмотьях были расположены в нескольких шагах друг от друга. Они почему-то наводили дрожь.
Скол прищурился, разглядывая далекое поле и его потрепанных стражей. Цепочка звякнула, кольца закружились, став размытыми пятнами.
— Похоже, — подал голос Скиньтик, — на той стороне есть тракт.
— Что это за растения? — спросила Араната.
Никто не ответил.
— И зачем так много пугал?
Опять все промолчали.
Скол повел подопечных через реку.
Вода была темно-зеленой, почти черной, столь нездоровой на вид, что никто не захотел пить ее. Они нашли камни, не желая ступать по мелководью.
Они взобрались к полю, над которым жужжали тучи насекомых, взлетавших с верхушек растений с бледно-зелеными цветками, чтобы сесть на соседние.
Когда они подошли ближе, то замедлили шаг. Даже Скол наконец остановился.
Пугала были когда-то живыми людьми. Грубое тряпье плотно обматывало их головы, тела, ноги и руки; какая-то черная жидкость капала на землю. Головы свисали, густая темная субстанция нитями тянулась из закрытых марлей носов.
— Думаю, они питают растения, — спокойно сказал Скиньтик.
— Кровью? — спросил Нимандер.
— Не похоже на кровь. Хотя кровь, наверное, тут есть.
— Значит, они еще живы.
Однако это казалось невероятным. Ни одно из тел не шевелилось, никто не поднимал замотанных голов на звуки голоса. Воздух смердел смертью.
— Они не живы, — сказал Скол. Он уже не крутил цепочку.
— Тогда что из них течет?
Скол двинулся через поле по узкой извитой тропинке. Нимандер заставил себя пойти следом, услышал, что двинулись и остальные. Они шагали по полю, среди трупов и растений высотой по голову человеку; гнилой воздух внезапно наполнился крошечными мошками с морщинистыми крыльями. Они влажно шлепались в лица.
Анди спешили, кашляя и задыхаясь. Под ногами были влажные борозды, тяжелая черная грязь налипала на мокасины, заставляя спотыкаться и скользить по уклону. В конце концов они выбрались на вершину возвышенности, миновав ряды «чучел», спустились к дороге. За ней на другом поле торчала целая армия трупов — тысячи свесившихся голов, бесконечный поток черных слез.
— Благослови Мать, — прошептала Кедевисс. — Кто сотворил такое?
— «Всякая возможная жестокость неизбежна», — снова процитировал Андариста Нимандер. — «Любое мыслимое преступление можно считать свершенным».
— Попробуй иногда высказывать собственные мысли, — сухо сказала Десра.
— Он видел верно…
— Андарист сдал душу и думал, будто выиграл мудрость, — бросил Скол, подчеркнув свое заявление звоном цепочки. — Но он, вероятно, был прав. Хотя все это заставляет думать о… необходимости.
Скиньтик фыркнул:- Необходимость. Слово, оправдывающее любое бесчестие.
За ужасной армией, за зловещими красными растениями показался городок, приземистый и почти идиллический. Лесистые холмы вдалеке. Дымок поднимается над черепитчатыми крышами. Несколько фигур на узких улицах.
— Думаю нам лучше ни с кем не встречаться, — заявил Нимандер. — Возможность оказаться торчащим над растениями не вдохновляет.
— Этого не случится, — обещал Скол. — Нам нужны припасы, мы можем заплатить. К тому же нас уже заметили. Идемте. При удаче там окажется гостиница или таверна.
Человек в лиловом приближался с перекрестка между трактом и насыпной дорогой. Тело под залатанной рясой было голым и белым, а ноги запачкались в черной грязи. Длинные, грязные, нечесаные волосы болтались над плечами. Руки его были почти до смешного большими; их тоже пятнала грязь.
Осунувшееся лицо расплылось в улыбке, глаза широко раскрылись при виде Тисте Анди. Взмахивая руками, он заговорил на незнакомом Нимандеру языке. Потом — явно чертыхнувшись — сказал на ломаном андийском: — Торговцы из Черного Коралла всегда желанны! Город Морско рад привечать гостей, родичей Сына Тьмы!
Скол жестом подозвал спутников к себе.
Человек в рясе, все еще улыбаясь словно безумец, резко развернулся и побежал по дороге. На главной улице собрались горожане, молча наблюдавшие за пришельцами. Их было около двух десятков. Люди расступились, когда Анди подошли к границе города; Нимандер увидел на их лицах тупое уныние, а в глазах — пустоши сожженных душ, столь откровенные, столь бесстыдные, что вынужден был отвести взгляд.
Их руки и ноги были покрыты черным; черные круги обводили глаза и рты, создав видимость дыр на лице, пустых и словно бездонных.
Человек в рясе сказал: — Новый век, торговцы. Богатство. Бастион. Вереск. Даже Перспектива восстает из праха и костей. Сэманкелик, слава Умирающего Бога. Множество жертвоприношений. Добровольных, о да. Добрая воля. И такая жажда!
Их провели на широкую площадь с каменным колодцем в середине. На выщербленных известняковых плитах и скамьях лежали груды сорванных пурпурных растений — кочаны размером с череп свисали, напоминая ряды детских голов с деформированными от солнца лицами. Около колодца старухи поднимали воду и передавали ведра по цепочке, тянувшейся между скамей к низкому, неуклюжему храму. Пустые ведра возвращались обратно.
Человек в рясе указал на храм — похоже, единственное каменное здание городка. — Раньше освящен во имя Панниона. Никогда больше! Теперь Умирающий Бог. Да, его тело лежит в Бастионе. Я видел его. Глядел в глаза. Вы вкусите слезы Умирающего Бога, друзья? Так нужно!
— Что за ужасный кошмар воцарился здесь? — прошептал Скиньтик.
Нимандер покачал головой.
— Скажи, мы похожи на торговцев?
— Откуда мне знать?
— Черный Коралл… Сын Тьмы… Наши сородичи стали торговцами?!
