Дарующая жизнь - Чекалов Денис Александрович (книга жизни txt) 📗
Голова слуги мало-помалу вновь склонилась к земле; но в то же время он бросал на своего хозяина более ободренные взгляды. Слуга чувствовал, что новый поворот событий не только не заботит древнего некроманта, а, наоборот, лишь забавляет его.
– Наши люди смогли расслышать его имя, о великий. Это какой-то Майкл.
Мубарраз стоял, повернувшись к столу черного дерева. Разговор все меньше занимал его; над прозрачным горлышком сосуда вновь начинал подниматься пар.
Но при одном упоминании имени незнакомца некромант стремительно развернулся. Слуга попятился в ужасе. Ему никогда не доводилось видеть столь черную тень на лице своего хозяина.
– Ченселлор Майкл, – пробормотал некромант. – Он не носит ни оружия, ни магических колец? Ведет себя как аристократ и не признает власти…
– Да, великий.
Но некромант больше не слушал своего слугу. Он отвернулся; и черные молнии сверкали между его глазами.
Прозрачное стекло лопнуло, и пенящаяся жидкость начала разливаться по алхимическому столу.
– Собирай людей, – глухо произнес некромант. – Мы дали Иль-Закиру достаточно времени. Свои исследования он закончит в моей темнице.
6
Каменные стены, окружающие Маназир, выглядят так, будто вылеплены из потемневшего от времени сахара. Но по странной прихоти мироздания они вызывают у людей совсем другие сравнения.
Когда выщербленная стена, вздыбливающаяся из земли пустыни, осталась позади, мне показалось, что стало легче дышать; и причина этого заключалась не в том, что позади остался толпящийся уличный люд, крики торговцев и погонщиков верблюдов, запахи, в которых ароматы свежих цветов и фруктов смешивались с испарениями сточных канав.
Вся эта суета способна вывести из себя того, кто склонен оставаться наедине со своими мыслями; но не она заставляла чувствовать себя стесненным в городе Маназире.
Выехав через арку ворот, что были подняты и уставлены стражниками по обе свои стороны, я словно ощутил, что выхожу на свободу из тюрьмы.
Есть города, в которых сам воздух пропитан свободой; есть те, где самый влиятельный аристократ свободен меньше, чем последний заключенный в иной тюрьме.
Меня не удивляло, что Иль-Закир выбрал для своих размышлений место, достаточно удаленное от города. И только опасения перед набегами кочевников, без сомнения, помешали ему поселиться еще дальше в пустыне.
Но странно: по мере того, как каменистая дорога, поросшая по краям колючками и саксаулом, подводила нас к убежищу мудреца – все больше исчезало это ощущение свободы, словно, покинув одну темницу, именуемую городом, мы приближались к другой.
– Чем знаменит этот Иль-Закир? – мрачно осведомилась Франсуаз.
Девушка гарцевала на гнедой лошади, поигрывая тугим кожаным хлыстом. Судя по тем взглядам, которые вырывались из ее серых глаз, кончик этого хлыста вполне мог угодить по лицу Алисе Шталь.
Совершенно случайно, разумеется.
Алису шокировали и ранили ее слова.
Прежде всего, немыслимо, чтобы кто-нибудь не знал о деяниях великого Иль-Закира. Но к тому же говорить о нем с подобной непочтительностью.
Алиса и без того выглядела одинокой и брошенной, сидя в двуместной пролетке и правя лошадьми; теперь же она сникла, как мимоза.
Мой верховой дракон скользил над дорогой. Я сильно сожалел, что девочки смогли совладать с собой и не схлестнулись в драке.
Фраза, вертевшаяся на кончике ядовитого язычка Франсуаз, на самом деле звучала совсем иначе.
Например, нечто наподобие: «Какого члена вые……ся твой старый перхотник?»
Алиса ответила с достоинством, какое пристало гувернантке из приличного дома, что выпроваживает из дома проститутку, притащенную ночью сынком-лоботрясом:
– Абдулла Иль-Закир достиг огромных успехов в постижении человеческой природы. Ему удалось выделить секреции селезенки, а также определить, что гнев человека вырабатывается я его печени. Трактат Иль-Закира «О кишечном соке и кишечных палочках»…
– Некроманты решили тебя прирезать из-за кишечных палочек? – осведомилась Френки.
Может, еще не все потеряно?
Я стал делать сам с собой ставки – на какой фразе дело дойдет до оскорблений.
Алиса расстроилась еще горше.
Расстроить такую, как Алиса, проще простого – но самое глупое, что может сделать человек, это стараться заслужить ее прощение. Подобные женщины специально обижаются на все подряд, чтобы потом использовать людей.
Но с Френки такие номера не проходят; она привыкла лупить верзил мордой о стойку бара, поэтому обратила мало внимания на закушенные губки Алисы.
– Я думаю, все это из-за того трактата, над которым он сейчас работает, – произнесла последняя. – «Рассуждение о человеческом мышлении».
Франсуаз взглянула на философиню столь мрачно, словно та только что показала ей ушат, полный глистов.
– И? – спросила демонесса.
Уже почти можно было звать рефери, чтобы объявлять бой.
– Мышление человека – самая важная загадка во Вселенной, – произнесла Алиса. – Многие мудрецы пытались разрешить ее. Аристотель. Спиноза. Даже великий Авиценна. Но только мой учитель, Иль-Закир, смог найти ключ к пониманию этой проблемы. Только у него хватило гениальности взглянуть на вопрос с правильной точки зрения.
– И? – повторила Франсуаз. Алиса поперхнулась.
– Необходимо понять, что представляет собой человек как личность, – произнесла она. – Не как физическое тело. Не как носитель социальной роли. Кто он сам по себе.
Франсуаз хихикнула.
– Прости, подружка, – сказала она. – А ты не пробовала – для начала – пустить в ход свое тело? Может, и не пришлось бы тогда лезть в дебри с кишечными палочками.
Мгновение она помедлила.
– Впрочем, – пробормотала демонесса. – Ты бы вряд ли нашла себе партнера.
Алиса вспыхнула. Ее щечки так зарумянились, что я подумал – не вспыхнет ли двуколка.
Надо сказать, что красивые девушки никогда не занимаются философией.
Есть много мужчин, которые с этим не согласятся, но они просто не видели красивых девушек.
Для Алисы самым страшным оскорблением был намек на то, что она девственница. А особенно – девственница оттого, что все парни вокруг бегали слишком быстро.
Алиса Шталь остановила двуколку.
Франсуаз взглянула на нее с невинной мордочкой записной стервы.
Алиса попыталась выпрямиться во весь рост, чтобы сверху вниз посмотреть на свою обидчицу. Однако сделать это, находясь в легкой двуколке, практически невозможно; лошади перебирали ногами, Алиса Шталь вздрогнула и, бросив на Франсуаз полный горячего упрека взгляд, упала на дорогу.
Демонесса выхватила из ножен обоюдоострый меч.
Алиса испуганно вскрикнула.
Она распростерлась на дороге так, словно посвятила несколько десятков лет изысканиям на тему: «Как лежать в пыли, если хочешь побольше вымараться».
Девушка приподняла над головой свои тоненькие ручки, словно защищаясь от удара мечом.
Вообще, чрезвычайно интересно наблюдать за тем, как люди закрываются от клинка рукой или ладонью. Наверное, никто не удосужился объяснить им, что так поступать не принято.
А это не та премудрость, где тебе дают шанс учиться на собственных ошибках.
Ужас Алисы Шталь от того, что ей сейчас отрубят голову, был так велик, что она не могла отвлекаться на мелочи. Поэтому тот факт, что ей никто ничем не угрожает, прошел мимо ее внимания.
Франсуаз мрачно посмотрела на куст пустынней го дрока, что рос на краю дороги. Растение старательно практиковалось в демонстрации того, что означает слово «чахлый».
Взгляд, которым демонесса наградила дрок, был достаточен для гибели любого растения. Однако пустынный сорняк и так почти не существовал, поэтому даже не стал выглядеть более удручающим.
Человек, прятавшийся за кустарником, еще пару мгновений размышлял над тем – выйти сейчас или попритворяться, что его там все-таки нет.
Размышляй он еще и третье мгновение, наверняка лишился бы головы.
