Самозванец. Тетралогия (СИ) - Аксенов Даниил Павлович (электронная книга txt) 📗
Человек на полу завопил, но громкость звука легко регулировалась подушкой.
Когда тот слегка успокоился, входящий в роль следователя постоялец убрал своебразный кляп.
– Говори правду, и тогда больше не будет больно, – беззлобно заметил он.
– Трактирщик, это все трактирщик! – без задержек выложил пьяница.
– Тебя как звать?
– Марл. Я горшечник.
– Ну что же, Марлгоршечник, тебя трактирщик посылает ко всем новым постояльцам или лишь ко мне?
– К тебе. Я ему задолжал, не мог отказаться. А он обещал простить долг, если я узнаю, сколько у тебя денег.
– Всегото? – удивился Михаил. – Он не приказывал тебе меня обокрасть?
– Нет, только найти и пощупать кошель. И быстро уйти. Ничего не брать.
Ситуация была забавной. Видимо, трактирщик имел свой кодекс чести: он не обкрадывал постояльцев напрямую, а предпочитал выуживать деньги мошенническим путем.
«Не все так просто в подлунном мире», – философски подумал молодой человек.
– Иди, – распорядился он. – Скажешь трактирщику, что ничего не нашел. Это значит, что денег немного.
Неудачливый воришка попытался встать, но не смог: нога его не держала. Всхлипывая, он начал выползать из каморки. Михаил хотел было подлечить своего незваного гостя, но затем подумал, что этот тип до утра какнибудь оклемается. А от пьянства его все равно не вылечит никакой ишиб.
По словам Аррала, ишибы отлично справлялись со всеми физическими недугами, но были совершенно не способны воздействовать на психические функции других людей. Не могли они влиять и на свою психику. Лишь память была исключением, потому что механизм ее работы на уровне тибыл понятен всем и достаточно управляем. Михаил понял, что максимум, на что были способны ишибы, – это создание иллюзорных сигналов, идущих к рецепторам органов чувств. Так работал амулет, обучающий языку. Но даже для того, чтобы этим амулетом воспользоваться, необходимы были отсутствие сопротивления, добрая воля обучаемого, его неподвижность и спокойная обстановка. Поэтому никто из ишибов не мог излечить сумасшествие или избавить от пагубных привычек. С другой стороны, никто не мог читать мысли и воздействовать на них. Всегда и во всем есть положительные и отрицательные стороны.
Утро выдалось туманное, сырое и прохладное. Михаил, покидая ночлег, решил ничего не говорить трактирщику о ночном происшествии. Он съел свой завтрак, отдал обещанную монетку и двинулся к воротам. Немного поболтав со стражниками и выслушав дурацкие напутствия, которые должны были изображать шутки, посланец из Камора вышел из крепости Зарр и побрел на север.
Скрывшись из вида, Михаил развил свою обычную скорость. На этот раз было много лишней беготни. На дорогах было уже не так малолюдно. Молодому человеку часто приходилось делать петли. По тракту двигались многочисленные крестьяне, какието повозки, караваны, небольшой строй солдат. Пару раз он видел рабов, которых гнали на полевые работы. Пробежав еще немного, Михаил понял, что большая часть местных полей возделывается рабами, которых в этой области королевства было великое множество. А затем он увидел, как поступают с отходами рабовладельческой экономики, и эта картина вызвала у него глубочайшее возмущение. Около дороги стояли две телеги. Рядом с ними никого не было из сопровождающих, как не было и лошадей. Молодой человек решил не сворачивать на этот раз с дороги и проверить груз. Что жители Ранига могут бросить или оставить на время без присмотра вот так небрежно? Не боясь, что это будет украдено? Любопытство разбирало его. Но когда он подошел поближе, то пожалел о своем любопытстве. Потому что увидел сваленные в беспорядке трупы, заполнившие телеги почти доверху. Очевидно, трупы рабов, работавших здесь же, на окрестных полях.
Михаилу стало нехорошо от этого зрелища. И не потому, что он никогда не видел трупов ранее. Видел, конечно. А потому, что он представил себе, что здесь находятся близкие люди его знакомых из Камора. Возможно, того же Ксарра. Совершенно ни в чем не повинные люди, которые пали жертвой чудовищной системы под названием рабовладельческий строй. Воспитанный в прогрессивном и относительно свободном мире, он не мог принять саму идею рабства. Оно ему совершенно не нравилось. Но молодой человек также понимал, что сделать ничего с этим не может. Пока не может. Поэтому он лишь сжал зубы и продолжил свой путь.
Глава 16
Сцепра
Сначала надень корону, а потом убивай принцев. Обратный порядок нежелателен.
Наследный принц Томола – мертвому заговорщику
Успешно миновав дорожные помехи, Михаил к вечеру все же подошел к городку Сцепра. Впервые в этом мире он увидел каменные крепостные стены, и они произвели на него впечатление. Стены высотой около пяти метров были возведены из слегка обтесанных валунов, скрепленных известкой, и, видимо, давно – судя по сероватому цвету камней. Через равные промежутки над стенами возвышались сторожевые башенки. Город выглядел очень грозно, несмотря на многочисленные хижины и деревянные дома, расположенные рядом со стенами с наружной стороны. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться: в случае осады эти внешние постройки могут быть разобраны и использованы для штурма. Михаил сначала удивился такой расточительности, но потом сообразил, что, скорее всего, в случае военной угрозы хижины и лачуги будут по большей части разобраны для нужд обороны крепости, что останется – будет сожжено, а жители этих домишек уйдут под охрану стен. Пройдя через наружный круг домов, путешественник подошел к воротам.
Там его ожидал сюрприз – за вход в город взималась плата. Встав в хвост небольшой очереди, он разузнал, что посещение города обойдется ему в два медяка. Медяк за то, что он пеший, и медяк за то, что он крестьянин. Если бы он был благородным и без свиты, то не платил бы ничего благодаря своему происхождению, но зато заплатил бы два медяка за свою лошадь. То есть пеший крестьянин приравнивался к конному дворянину. Такое сравнение слегка развеселило молодого человека, воспитанного в бессословном обществе.
На входе он протянул стражнику серебряную монету. У него было с собой еще девять таких же. Остальные мирно покоились в роще неподалеку. Из соображений безопасности Михаил решил их в город не брать.
– Смотрика, серебро Томола, – хмыкнул стражник, одетый в такой же полудоспех, как и солдат в Зарре. – Ты откуда, парень?
– Из Камора, – ответил тот, махнув рукой кудато назад. – Нас захватили кочевники.
– Да, не повезло, – протянул другой стражник. – Но все равно эти деньги мы поменяем по цене местного серебра.
Михаил уже знал, что местные серебряные монеты имели чуть меньший вес, чем монеты королевства Томол. За одну местную обычно давали двадцать два медяка, а за одну монету Томола – двадцать четыре.
Однако он не собирался спорить, поэтому кивнул. Ему отсчитали двадцать медяков сдачи, и молодой человек оказался в настоящем древнем городе.
Узкие извилистые улочки переплетались, должно быть образуя невиданные узоры, если смотреть сверху. Дома в дватри этажа стояли впритык друг к другу, но встречались и богатые городские усадьбы, обнесенные высокими заборами. Красиво, романтично. Правда, впечатление портили кучи мусора и выплеснутые у стен и заборов помои, приходилось ступать с оглядкой. Камор, да и Зарр были гораздо чище. Впрочем, Михаилу понравилось, что все длинные улицы вели к одной и той же площади в центре города. Там он вскоре и оказался.
Аррал рекомендовал ему обратиться в Сцепре к знакомому сапожнику. По словам старика, всего за монету он предоставит кров и еду. А еще за тричетыре монеты изготовит хорошую местную обувь, которой можно будет заменить привлекающие внимание ботинки.
По словам Аррала, сапожник жил неподалеку от площади. По пути к нему Михаил с интересом разглядывал здания и вывески. В городе было судебное присутствие, имелись и казармы для солдат. Как начал догадываться молодой человек, встречая на улицах патрули воинов, выглядевших так же, как и крепостная стража, солдаты гарнизона почемуто не делились на внутреннюю и внешнюю стражу, а выполняли полицейские функции наравне с защитой города от нападений извне. На площади также располагалось градоуправление. Он изумился, когда обнаружил, что здание Управления рабами сравнимо по размерам с тем, которое Михаил про себя назвал магистратом. Еще на площади был храм, в котором проводили службы жрецыишибы.
