Охотники на Велеса (СИ) - Иванова Татьяна Всеволодовна (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT) 📗
Через несколько дней Творимир с Добровитом вернулись благополучно из Суждаля, приведя с собой Суждальских следопытов, которым надо было показать дорогу на капище. Княжеские воеводы действительно медлительностью не отличались. Тем более что в Суждале делами заправлял, как выяснилось, воевода Гостомысл. Всем было велено передать, чтобы до зимнего солнцеворота они оставались в Муромле.
— Послушай, девонька, он не хотел говорить, но я был очень настойчив, — тихо сказал Любаве Творимир. — Муромль, благодаря козням нашего знакомого Всеслава, — теперь чужая вотчина. Ехать сюда князю без повода не с руки. Сейчас планируется, что наш Коснятин прибудет сюда на солнцеворот, а князь приедет за ним, требуя выдать сбежавшего новгородца. Но это так себе повод. И если кто-нибудь из нас подаст повод получше, нам всем будут благодарны. Уяснила? Осторожнее, девонька. Повод для личного приезда князя в чужую вотчину — это не шутки.
В Муромль компания охотников возвратилась в сгущающейся темноте, чтобы никто не обратил внимания на то, что дичи охотники привезли немного. Да и зачем им было? Ведь они не собирались оставаться тут на всю зиму и весну. Но знать об этом любопытным было не надо.
Наступали осенние поминальные дедины, праздники родов. Чужаков-новгородцев никто в гости, естественно, не звал. Даже Дрозд не рвался посмотреть, потому что и в Новгородской земле обычай «греть покойников» был распространен, ничего интересного или любопытного в горящих на курганах огоньках и кострах мальчик не видел. Новгородцы активно занялись заброшенным было домашним хозяйством.
Глава девятая
А потом приползли низкие снеговые тучи. И полетела над Муромской сказочной землей в серой мгле морозная Снеговея, то стелясь низкой завывающей поземкой, то ярясь на весь мир снеговыми вихрями. Снежной метелью и вьюгой пронеслась она по лесам, и полям, и по улочкам Муромля, а, когда устала и утихла, то весь мир посветлел. Вышло солнце в синем небе, засверкали, покрытые серебристым кружевом дома и журавли колодцев, резные ограды, кусты и деревья.
Молодежь обновила горку за Муромлем, недалеко от Новгородского двора. Это была даже не горка, а целая горища — исполин, высотой в несколько срубов, с залитым льдом спуском. С визгом и хохотом скатывались по ней дети, юные девицы, лихие парни и долго барахтались в снежных сугробах. Любава не устояла перед зазываниями своих муромских подружек и визжала, скатываясь с горки, ничуть не тише, чем они. Добровит, кстати, тоже развлекался в компании своих дружков, напрочь забыв о том, что он серьезный следопыт, один из лучших. Любава несколько раз замечала его курносую веснушчатую физиономию в числе тех, кто обстреливал ее снежками. Причем, остальные парни сначала инстинктивно побаивались так непочтительно относиться к колдунье, но увидев, что Добровит до сих пор не покрылся шерстью, и не катается по земле в корчах, обнаглели. И теперь у них особенной доблестью считалось, попасть снежком в хохочущую волховицу.
На второй день снежных забав Любаву вытянули из снежного сугроба, твердой рукой поставили на ноги, отряхнули снег с меховой шапки и тулупа. Проморгавшись, девушка увидела перед собой Всеслава. Он выглядел усталым и встревоженным. Не то, что несколько дней назад, когда его чествовали отцы города, получившие послание от князя Мстислава Черниговского. Тогда польский посланник глядел соколом. Еще бы. Князь Мстислав обещал-таки взять Муромль под свою руку. Нет больше сюда ходу христианскому князю Ярославу Новгородскому.
— Давай, пройдемся, поговорим, — настойчиво и твердо сказал польский посланник, увлекая девушку с поляны с ледяной горкой вглубь леса.
Любава подчинилась, незаметно махнув рукой сделавшему настороженную стойку Добровиту, чтобы не гнал волну попусту.
Всеслав уверенно завел ее в заснеженный лес, прокладывая тропинку там, где под пологом лесных деревьев снегу намело не очень много.
— Скажи, тебя Сольмир в Велесово святилище на руках носил, греческий язык изучать?
Любава даже не улыбнулась в ответ на его ехидный вопрос. Даже вспоминать об этом посещении ей не хотелось. Всеслав прислонился спиной к стволу огромной сосны и молча смотрел на нее.
— Нет, конечно.
— А зачем?
— Я отвечу на твой вопрос, если ты мне честно расскажешь, откуда ты это узнал.
Он вздохнул.
— Я расскажу. И не только это. Я для этого к тебе и пришел. И все же… Что вы с Сольмиром делали в святилище?
Тут Любава как раз вспомнила просьбу Сольмира, молчать и краснеть именно в ответ на этот вопрос. Она растерянно подняла взгляд на своего спутника. Тот перехватил ее смущенный взгляд и плотно сжал губы, помрачнев прямо на глазах.
И он и без того столько всего знает…
И она решилась.
— Всеслав, ты обещаешь никому не говорить, — она положила руку на рукав его тулупа, отчего тот дернулся, — что мы как раз не делали того, что ты подозреваешь? Мы пришли, посмотрели, мне стало не очень хорошо, и мы ушли.
Всеслав обеими руками закатал мокрый рукав ее свитки, опущенный до кончиков пальцев, и осторожно взял ладонь девушки в свои руки.
— Я не скажу, конечно. Но что ты, Любава, наделала! Тебя, к несчастью, заметили. Твое имя внесли в Велесов набор для жеребьевки. Ты не знаешь, что это такое? О, я расскажу. В этом году, из-за недорода и уничтожения святилищ Велеса князем Ярославом, волхвы Велеса решили принести настоящую человеческую жертву. Ее определят по жребию за несколько дней до солнцеворота. Но палочки для жеребьевки уже готовы. И палочка с твоим именем там есть.
Он крепко сжал пальцы Любаве и подтянул ее к себе поближе.
— Сейчас все главы семейств занимаются тем, что всеми правдами и неправдами выкупают своих дочерей. А ты — чужая. Тебя некому защитить. Староста Муромля уже запретил сыну ходить к тебе. Сольмир ведь у тебя не был?
Любава отрицательно покачала головой. Какая-то важная мысль ускользала от нее.
— Но ведь только прошли осенние дедины. Он был занят.
Всеслав усмехнулся.
— Раньше бы он нашел время. Любава, милая, я предлагаю тебе свое покровительство. Они не решатся оставить имя подруги посланника Болеслава на таком жребии.
Любава вытащила свою ладошку из его теплых рук.
— Подожди, дай подумать, — она сделала шаг назад.
Что-то там Творимир говорил о том, что Гостомыслу нужен хороший повод для прибытия в Муромль дружины князя Ярослава.
— А кто первым предложил нанести мое имя на жребий, не знаешь? Не из Суждаля кто?
— Странно, что ты это спросила. Но действительно, это некто Коснятин. Он на днях вернулся из Суждаля.
Любава сделала еще шаг назад, села на заснеженный пенек, обхватила себя руками и низко опустила голову.
План был достоин Гостомысла. Никто в Муромле не знает, что она, Любава, родственница князя Ярослава. Ее принесут в жертву, и князь получит законную возможность вступить в город, чтобы отомстить за сестру своей жены. Когда-то ее обучали играть в восточную игру под названием шахматы. И теперь она точно знала, что чувствует пешка, которой жертвуют в крупной игре. Впрочем, Гостомысл не мог рассчитывать, что она об этом узнает. Всеслав немножко все спутал. Всеслав…
Она подняла на него глаза.
— Всеслав, ты умеешь играть в шахматы?
Тот вздрогнул от ее неожиданного вопроса.
— Немного. А почему ты спрашиваешь?
— Думаю о том, что чувствует пешка, которую приносят в жертву.
— Не скромничай, Любава, ты не пешка. Ты, скорее, конь. Жеребеночек.
Кони это, между прочим, традиционная жертва богам.
— Если я выживу, и ты когда-нибудь приедешь в Новгород, который ты здесь так ругаешь, мы сыграем с тобой в шахматы? — через силу улыбнувшись, спросила Любава.
— Не сыграем. И не потому, что мне нет сейчас хода в Новгород. Ты не выживешь. Ты что, и вправду не понимаешь? Если на тебя упадет жребий, а мне интересно, на кого кроме тебя он может упасть, то тебе не поможет даже побег. Даже если ты сбежишь, то тебя найдут, выкрадут и все равно принесут в жертву. Эти люди не шутят со своими богами. Твое имя нужно убрать, изгладить из памяти до жеребьевки. Так что там насчет моего покровительства, принимаешь?
