Гроза над Элладой (СИ) - Колосов Александр (книги онлайн полностью TXT) 📗
— Эти Нориты всё самое лучшее к себе так и гребут, так и гребут! — тут же подал голос и неугомонный Шат. — Медис, заступись!
— Чтобы я — воин афинской армии и верный подчинённый — против своего командира пошёл?! — отозвался богатырь энейской филы. — За кого меня тут держат?! И вообще — хорош трепаться, киньте лучше в трюмы пару факелов, и мотаем отсюда по добру по здорову.
— Эх, сколько добра пропадает! — вздохнул Аробист, вытряхивая в трюм пылающие угли из жаровни, установленной на носу дрибоды, и снимая браслет с руки ближнего матроса с раскроенной головой.
Добычу они пересчитали и поделили, спрятавшись в убежище, в котором провели второй день поездки. Там же и зарыли всё лишнее, включая и доспехи Белого Султана.
А выехав на дорогу, с закономерностью правила Мэрфи наткнулись на десяток Гортензия, преградивший им путь с холодной неподкупностью Немезиды.
— Кто такие? — прозвучало в ночной тишине. — Куда едем?
Разведчики переглянулись.
— Кони у них пилосские, — услышал Кан горячий шёпот Торопыги, — а у нас фессалийские. На наших скакать легко и далеко, а на их — только драться сподручней. Поверь табунщику, командир.
— Надо прорываться, — поддержал брата хладнокровный Ним, и Кан выехал вперёд вместе с Медисом.
— А вы сами-то кто будете? — спросил Медис, демонстративно поигрывая рельефными мышцами. — Если разбойники, то проваливайте с дороги, да побыстрее! А если дозор союзной армии, то предъявите свои регалии, тогда и получите ответы на все вопросы.
— Мы всадники афинской армии, — послышалось в ответ. — Я сотник охраны стратега конницы Литапаста Бореа Гортензий.
— Чем докажешь? — подал голос Кан и дал шенкеля своему чудесному скакуну, подъехав вплотную к Гортензию. — Может, у тебя грамота какая-нибудь имеется?
— У меня есть кое-что получше, — усмехнулся Гортензий и, обернувшись к своим бойцам, указал на них рукой.
Когда он повернулся назад, его горло внезапно ощутило острый укол — мальчишка успел вынуть кинжал и упереть его в наиболее уязвимую часть тела своего противника, а стальная хватка другой руки не позволила сотнику отпрянуть в сторону.
— Послушайте меня внимательно, воины! — крикнул с неожиданной даже для самого себя властностью меньшой сын Тенция Норита. — Мы свои и не хотим причинять вам вреда, но не позволим останавливать себя и требовать с нас отчёта. Достаточно того, что вы сами видите — мы едем в сторону лагеря союзной армии. Кто мы — знать вам не полагается. Если кто-нибудь попытается перехватить нас или освободить Гортензия, то учтите — у меня есть право прорываться силой; поэтому я для начала зарежу вашего командира, а потом велю перебить остальных. Ясно? Я спрашиваю — ясно?!
— Да, ясно… — донеслось из ночного мрака.
— Тогда брысь с дороги! — распорядился вошедший во вкус неограниченной власти Кан Норит.
— И расседлать коней! — добавил Ним. — Чтобы не грезили успешной погоней — нам не хочется лишних жертв.
Дождавшись выполнения приказа, разведчики отправились дальше, забрав у пикета факелы. Всё с той же целью — избежать скорой погони. Пока дозорные оседлают лошадей, разведчики успеют оторваться подальше, тем более, при свете факелов, а не при тусклом лике Луны.
— Ты хотя бы понимаешь, с кем шутки шутить вознамерился?! — негромко поинтересовался Гортензий, и в голосе его угроза ощущалась настолько отчётливо, что менее безалаберные люди крепко призадумались бы над своей судьбой.
Но вокруг него сегодня собрались настоящие отморозки, беззаветно уверенные в том, что великий стратег Ритатуй прикроет любой их фортель, и коринфский сорвиголова, понятия не имеющий, кто такой этот мифический Литапаст Бореа. Поэтому в ответ на предупреждение раздался издевательская реплика кого-то из близнецов:
— Ты с самим собой — таким страшным — спать-то не боишься?!
— Он богатый человек, — поддержал его командир разведчиков, известный остряк Кан Норит, — поэтому он, наверное, спит в другой комнате. Или охранника у ложа ставит.
Дружный гогот семи юных глоток в клочья разорвал ночную тишину и спугнул волчью хоровую группу, как раз собравшуюся повыть на Луну. Взбешённый Гортензий потянулся за мечом, но в ножнах меча уже не было, а сбоку его крепко встряхнули, и пообещали в следующий раз надавать подзатыльников. Повернув голову к угрожавшему, сотник афинской конницы встретился взглядом с мрачной рожей Медиса и дал себе обещание воздержаться как от необдуманных действий, так и от резких высказываний.
Спустя час-полтора езды крупной рысью Кан подъехал к Гортензию и велел слезть с коня. На глазах у спешившегося пленника Медис перерезал подпругу у его седла и бросил меч в сторону.
— Прощай, сотник! — сказал он спокойно и добавил, оскалив зубы. — И не забывай, что мы знаем как тебя зовут и где искать. Если ты нам не наврал, конечно!
Дальше скакали галопом, пока кони не выбились из сил. Слегка перекусили, давая отдохнуть благородным животным.
— Ты действительно не опасаешься мести стратега конницы? — спросил мальчика Кэм, с аппетитом уминая атлантскую солонину, приватизированную на дрибоде хозяйственным Аробистом.
— Я выполнял приказ великого стратега Ритатуя, которому был передан в подчинение своим сотником, — объяснил тот, старательно пережёвывая медовую лепёшку с сыром. — Кроме того, я сын Тенция Норита, который за свои заслуги приказом басилевса Эгея назначен тысячником гоплитов. Мы ровня с Гортензием. Если он действительно Гортензий, а не самозванец.
Рассвет их застал под Мегарой — городом с двадцатитысячным населением. Отсюда до лагеря союзной армии оставалось пять-шесть часов доброй скачки. Учитывая опасность погони, было решено на лёжку не останавливаться, а дать коням хорошую передышку и продолжить путь.
— А вам не кажется странным, что дозоры нашей конницы забрались слишком уж далеко от лагеря? — глубокомысленно изрёк Медис, наблюдая за тем, как экспрессивно жуют лошади ячмень, насыпанный в торбочки.
— Не кажется, — спокойно отозвался Ним. — Поскольку никакой это не разъезд, а такая же разведка, только отправленная не Ритатуем, а Литапастом.
— Ему тоже хочется быть архистратегом, — подтвердил Шат высказывание брата. — Я слышал, как Ритатуй обсуждал это с Маром и своим телохранителем Эзиклом.
— Но нам-то Ритатуй выгодней, — хмыкнул Кан.
— В Коринфе считают так же, — сказал Кэм.
К лагерю подъехали со стороны Афин, попутно изумившись громадности бивуака — за время их отсутствия к армии присоединились беотийцы и фессалийцы, всего на мегарской границе скопилось больше ста тысяч воинов. Выборы главнокомандующего этой армадой должны были состояться через двое суток. Поэтому Ритатуй встретил своих разведчиков с большим облегчением. Кан отчитался перед «работодателем», сдал ему пленного и передал на хранение Дива. Затем напялил свои законные доспехи и в сопровождении Кэма отправился в родной десяток.
К тому времени, когда они соизволили прибыть, над лагерем сгустились сумерки. Эвридика, кашеварившая у костра, сердечно встретила прибывших, но попеняла на то, что десяток излишне увлёкся проведением учений. Еда уже стынет, а этих героических охламонов всё нет и нет.
— Айда за мной, я знаю, где Фидий любит злодействовать! — предложил Счастливчику бывший его командир.
Местонахождение десятка они услыхали издалека. В овражке, где обычно проходили учения, раздавался ожесточённый лязг бронзы и громкие крики. Разведчики подкрались с фланга, чтобы по излюбленной кановской привычке выкинуть какую-нибудь каверзу, но в этот раз развлечение пришлось перенести на более спокойные времена. Потому что десяток Фидия не тренировался, а рубился против атлантских разведчиков, численностью превышавших ахейцев почти вдвое — Вилену тоже нужны были «языки».
Однако в этот раз атланты наткнулись на ожесточённое и квалифицированное сопротивление — старшие сыновья Тенция и фракийский певец были опытными вояками, много чего повидавшими в северных горах и на границах Афинской земли, а Леон и Кул хоть и не обладали опытом, зато сил и задора им было не занимать.
