Мой домашний демон - Дискара (читаемые книги читать .txt) 📗
— Ч-что рассказывать? — несмело вопросила Мария, топчась на пороге комнаты.
— Та-ак. Садись сюда, — указал на расположенное напротив кресло. — А теперь рассказывай, как ты додумалась начать писать. Я-то наивный считал, что служители Бога таким не занимаются. А ты ведь, судя по одежде, монахиня.
— Видите ли… у меня родители очень верующие люди. Отец — священник. Мы сами далеко от Москвы живем, в селе. И при такой семье дорога одна — в монастырь; сначала прислужницей, а там и дальше по лестнице. Вот. А я учиться в институте всегда хотела. Получить высшее образование. Или писательницей стать. Мать говорит, что писатель — не богоугодное дело, в таких творениях вранья много, а ложь — грех. Я только учиться выпросилась, и то, потому что сейчас время такое, когда любому высшее образование нужно. А тут ваш конкурс. Ну, я и не сдержалась, — сумбурно поведала Мария.
Мда. Ясно видно — не повезло девочке с семьей. Таких фанатиков, что дочь даже отпускать учиться сначала не хотели еще поискать надо. Что ж.
— Так. Значит, могу тебя поздравить. Твой сценарий нам очень даже понравился, думаю, его мы на Хелуин и поставим. А ты бы хотела продолжать с нами сотрудничать? Или же ты уже состоишь в ином Клубе?
— Нет-нет! Я никуда не входила! И очень-очень хочу к вам!! — и робко глянула на меня. — Можно?
— Конечно! Даже нужно! — восторженно заявила притихшая было демоница. — Считай, что ты уже записана! Кстати, вот вопрос как коллеге. Ты случайно не знаешь, как можно отобрать художника?
Монахиня недоуменно похлопала глазами. Ну да, к скорости, с которой моя заноза меняет темы, нужно еще привыкнуть.
— Попросить, чтобы принесли свои творения? И по ним уже оценить?
— Да-а? А откуда ты будешь точно уверена, что это они написали, а не выкупили у какого-нибудь мастера?
Хм. А об это я, кстати, тоже не подумал. И, правда, откуда можно быть уверенным, что принесенные картины будут именно того человека, что сдал их?
— Тогда… может, можно выпросить у преподавателей аудиторию и объявить, чтобы рисовали при вас. Заодно и увидеть можно, кто как работает.
Ага. А если их опять много придет?!
— Не волнуйтесь, — прочитав что-то на моем лице, поспешил успокоить монахиня. — Не думаю, что у нас много художников среди студентов. Тем более, еще не вступивших куда-нибудь.
— Ну-у, думаю все же стоит попробовать…
Мария оказалась права. Тех, кто пришел на отборочный конкурс, было не больше пятнадцати человек. И дело вовсе не в том, что было мало желающих. Просто остальные видимо решили не позориться. В каком смысле? В прямом. Даниил, не любивший, когда из себя строят великого художника те люди, кто в первый раз и кисточку в руки взял, решил ужесточить на этом конкурсе меры. Главной причиной малого количества народа послужило условие, что после выбора победителя, все картинные, естественно подписанные кто автор, выставляются в холе на суд студентов. Вторая причина — очень тяжелая для многих тема. Да, в отличие от сочинителей, где что хотел, что и можно было писать, здесь рисовалось определенное: мой портрет. И не смотрите на меня так! Это не я придумала! Вон — Дана вините, все-таки его идея! Мне, между прочим, совсем не улыбается просидеть на одном месте два часа, именно столько дается времени для садистского плана мести мне любимой. О чем это я? Ох, ну вы хоть бы подумали, каково будет мне рассматривать карикатуры на саму себя! То-то же!
— Итак, правила я объяснил. Можете приступать. Юнона сядь на стул, пожалуйста, — проклятый выразительно глянул на стул у доски.
— А может не надо, — попыталась воззвать к его совести, но, увы. Невозможно докричаться до того, чего не существовало.
И мне осталось только с мрачным лицом присесть на это пыточное устройство, по ошибке названное стулом и через каждые десять минут выслушивать очередные окрики: не вертись, сиди смирно, и тому подобное. Любопытно, а дышать мне можно?
Через пол часа я вдруг заметила, что во всем зале есть человек, не сделавший мне ни одного замечания. Прелесть-то какая! То ли этому парню (нонсенс! все остальные, как ни странно были девчонками) действительно не нужно было, чтобы я сидела аки статуя, то ли за него говорили остальные, но молчал он как партизан на допросе.
Не удивительно, что когда Даниил, наконец, сказал, что время вышло, я первым же делом кинулась посмотреть, что у этого культурного студента получилось.
— Здорово-о-о, — протянула я, заглядывая через плечо. — Это действительно я?
Удивление можно было полностью оправдать, потому что я никогда не видела себя… такой. Застывшей в танце. Или нет. Не застывшей. Потому что замершие хотя бы на мгновение, не могут всем сердцем стремиться продолжить свой захватывающий танец-полет. Да, так. Там, на картине, маленькая фигурка танцевала над пропастью, на одной только тонкой нити. Там волосы неземного, хрупкого существа боролись с ветром, окутывая фигурку. И несмотря на то, что рисунок выполнен лишь простым карандашом, и по лицу, и по телосложению, даже по состоянию столь же безудержной души, все бы признали, что там — я. Но разве я такая? Хотя… могу ли я видеть себя в таком отчаянном танце? Нет. В то мгновение я растворяюсь в каждом жесте, даже краем сознания не замечая реальность. Жаль. Очень, очень жаль.
— Чего ты тут? — недовольно вопросил появившийся рядом проклятый, пытаясь тоже рассмотреть картину. Однако я не позволила, закрыла ее спиной. — Эй! Вообще-то я здесь судья.
— Угу. Я что, спорю? Вот начнешь судить — и посмотришь, — миролюбиво заметила я, разворачивая Дана на сто восемьдесят градусов.
Хочу, чтобы все было по-честному. А вкус здесь, заметьте, добровольно признаю(!), есть только у проклятого.
Даниил.
Эта картина поразила меня своей правдоподобность. Она настолько отражала сущность настоящей Юноны, что все остальные портреты, казались всего лишь обычными карикатурами, ни капельки не близкими к оригиналу. Поэтому нет ничего удивительного, что с выбором победителя у меня не возникло вопросов. О чем я и сказал парню.
А тот… отказался вступать.
— Что? — удивлено переспросил, надеясь, что ослышался.
Художник рассеянно глянул в мою сторону и повторил:
— Я не хочу вступать ни в какие Клубы.
— Тогда зачем ты вообще на этот конкурс пошел?
— Да так… на нового Демона хотелось посмотреть, — обезоруживающе улыбнулся он.
— И как? — устало поинтересовался. — Подходит на роль Демона?
— Не очень. Я бы скорее назвал ее ангелом. Или какой-нибудь непоседливой феей.
— Довелось встречать? — попытался я съехидничать.
Однако художник не обратил на мой выпад особого внимания и признал:
— Возможно. Но демонов не встречал, поэтому судить не стану.
— Действительно не встречал? — переспросил я, весело махнув рукой бегущей к нам девчонке. Я даже едва не рассмеялся, когда вслед за ней, подбирая подол длинной рясы-платья, торопилась Мария, с зажатыми в руке мороженными.
— Фух! Наконец-то! Где тебя ангел носит?! Я уже все здание оббегала!
— Причем оббегала — в прямом смысле, — тяжело выдохнула монахиня. — Даниил, вот скажите, у нее что, где-то моторчик спрятан? Тогда я тоже такой хочу!
— На вон лучше, мороженко съешь! — попыталась впихнуть в Марию еще один рожек Юнона. — Дан, ты хочешь?
Опять целый пакет купила! Ну что с ней можно поделать!
Я резко замотал головой. А то опять обкормит, а меня всю ночь мучится. И ведь если у нее примешь — потом фиг недоешь!
— О! Здрасти! — демоница наконец заметила скромно стоящего в сторонке художника. — Будем знакомы! Юнона! Вот — скушайте! — и протянула ему сразу три штуки. Парень, ошарашенный таким поведением, или же тем, что девчонка попросту его не узнала, безропотно принял дар. — Все! Я пошла! Ты кстати, Сергея не видел?
Я на всякий случай, жалея мальчишку, отрицательно мотнул головой.
— Жа-аль, ну ладно! Я в Клуб! Идешь? — и, не дожидаясь ответа Марии, куда-то опять убежала.
