Полководец - Хаецкая Елена Владимировна (читать книги полностью txt) 📗
— Ладно, — проворчал, смягчаясь, Тиокан.
— Итак, мои воспоминания. Я, например, точно помню о том, как соперничала с мастерами Таваци, как перехватывала у них заказы, как подралась, — прошу прощения, но это так! — с их подмастерьем, Тайноном…
— Впервые слышу о такой истории, — недовольно пробурчал Тиокан. — Я и понятия не имел о том, что ты дерешься.
— В данных обстоятельствах важно не мое антиобщественное поведение, а нечто совсем другое, — парировала Деянира (она все-таки покраснела). — Важно то, что нынешняя реальность не предполагает даже возможности подобного столкновения. Не существует ни мастеров Таваци, ни их подмастерья.
— Но кого же ты, в таком случае, отдубасила?
Не отвечая, Деянира прибавила:
— Я помню и другие вещи, которые тоже не могли случиться… Например, Котта Таваци, моя добрая приятельница. Я иногда разговариваю с ней, если мы встречаемся на рынке.
— О чем? — насупился Тиокан.
— Мы обмениваемся рецептами блюд, — объяснила Деянира. — Я хочу добиться совершенства также в кулинарном искусстве.
— Ты мастерица-гобеленщица, зачем тебе кулинарное искусство? — возмутился Тиокан. — Нельзя смешивать два ремесла, нельзя соединять два ремесла, нельзя отбирать ремесло у соседа.
— Я женщина, а все женщины должны уметь готовить, — отозвалась Деянира. — Это залог будущего семейного счастья.
— Ты рассуждаешь о семейном счастье? — возмутился Тиокан. — Ты? Ты не должна даже и мысли допускать об этом! Это, в конце концов, неприлично! Не всякую непристойность, которая приходит тебе на ум, следует тотчас выбалтывать, да еще и при… — Он покосился на Евтихия. — При посторонних!
Деянира поклонилась:
— Благодарю за совет и больше не повторю ошибки.
— То-то же. — Тиокан немного успокоился, но видно было, что он не на шутку возмущен. На его сереньких щеках даже проступил румянец.
— Я хочу сказать, что существовала некая Котта Таваци, и я нередко с ней беседовала, — вернулась к прежней теме Деянира. — Недавно она поделилась со мной своей радостью.
— Только не говори мне, что эта несуществующая Котта Таваци ждала ребенка! — нервно попросил Тиокан. — Подобной распущенности я не выдержу.
— Хорошо, не буду, — сказала Деянира с лицемерным смирением и опустила голову, подсматривая за Тиоканом исподлобья.
Тиокан некоторое время молчал, то сжимая, то разжимая кулаки и самым пристальным образом наблюдая за движениями своих пальцев. Затем он встретился с Деянирой взглядом и спросил:
— Что ты хочешь, в конце концов, мне сказать?
— Реальность изменена, — выпалила Деянира.
— Такого не может быть.
— Такое случилось.
— Твое объяснение.
— Джурич Моран.
— Моран… Моран… — пробормотал Тиокан. Он выглядел растерянным, но быстро обрел самообладание: — А доказательства?
— Пока нет. Но должны быть.
— Для начала — почему ты заметила, что реальность была изменена, а вот другие горожане, и куда более почтенные, чем ты, ни о чем даже не догадываются?
— Очевидно, все дело в том, что я… — Деянира вздохнула. — Я чужачка. У меня нет корней в Гоэбихоне. Изменение ткани прошлого никак не сказывается на моем настоящем… Моих предков здесь попросту не было.
— Разве? — поразился Тиокан. — Мне всегда казалось, что ты родилась на Башмачной улице, в пристройке за домом Серебряной Ватрушки.
— Нет, — твердо сказала Деянира. — Я родилась далеко отсюда, и это непреложно.
— Ну, раз непреложно… — Тиокан вздохнул. — Выкладывай дальше. Что еще тебе известно?
— В книге уставов должна храниться какая-то запись… Заметка, где все изложено…
— Что такого может быть написано в книге уставов, чего я не знаю? — Тиокан медленно поднялся с кресла, навис над столом (для чего встал ногами на сиденье). — Ты хоть поняла, жаба безволосая, что ты сейчас сказала? По-твоему, я не знаю книгу уставов наизусть? По-твоему, я — плохой хранитель?
— По-моему, вашу память нарочно затуманили злоумышленники, — не сдавалась Деянира, хотя, следует признаться, вид разгневанного Тиокана мог напугать кого угодно. — И это произошло со всеми уроженцами Гоэбихона. Вы нарочно поручили мне следить за происходящим, зная, что я меньше других поддамся… э… — Она попыталась квалифицировать совершенное преступление, но не нашла подходящего слова.
— Ты говоришь об извращении ремесла, — с отвращением выплюнул Тиокан. Он опять уселся в кресло и притянул к себе книгу уставов. — Тут какая-то закладка, — заметил он с удивлением. — Я не помню, как вкладывал ее между страницами.
Деянира молчала.
Тиокан раскрыл книгу и погрузился в чтение. Деянира стояла неподвижно, не решаясь даже обменяться взглядом с Евтихием. Она боялась выдать себя. И напрасно она твердила себе, что Тиокану сейчас не до романов какого-то подмастерья, не до репутации Деяниры, вообще ни до чего — он полностью поглощен чтением.
Наконец Тиокан поднял глаза. Он выглядел потрясенным, если не сказать — убитым. Бородавки на его большой лысой голове пылали багрецом, они налились кровью, как рога оленя, готового к битве за подругу. Жилы на тонкой шее напряглись, губы тряслись. Несколько раз он раскрывал рот, чтобы сказать нечто, но не мог вымолвить ни звука. Он весь дрожал и наконец выпалил:
— Джурич Моран!
Имя, которым в Истинном Мире объяснялись многие странности и беды.
Тиокан перевел дыхание, показал пальцем на кувшин, стоявший на подоконнике. Деянира тотчас же подала ему и почтительно проследила за тем, чтобы хранитель уставов вполне утолил свою жажду.
Тиокан вернул ей кувшин и устало произнес:
— Гобелен. Работа Джурича Морана. Гобелен — ткань реальности Гоэбихона. Измени рисунок гобелена — и переменится реальность Гоэбихона. Гампилы действительно тайно завладели им и внесли какие-то новшества — разумеется, в свою пользу. Я был совершенно прав, когда поручил тебе, коза, наблюдать за событиями в городе. Если бы не моя предусмотрительность, мы окончательно погрязли бы во лжи. Во лжи этих злокозненных Гампилов.
Деянира молча ждала продолжения. Естественно, фразы типа «какая ты умная, Деянира, какая ты наблюдательная, какая отважная» были господину Тиокану совершенно чужды. Так что обижаться бессмысленно. Господин Тиокан выражает свою благодарность тем, что доверяет тебе какое-нибудь новое ответственное дело.
Так и произошло.
— Согласно моим записям, сделанным до всеобщего умопомрачения, я приказал тебе найти и уничтожить злополучный гобелен. Ты должна истребить всякую возможность повторения подобной ситуации. Никто и никогда больше не посмеет манипулировать с прошлым и трансформировать ткань бытия ради собственной выгоды. Ты все поняла?
— Да, — сказала Деянира. — Благодарю вас, господин Тиокан. До нашей беседы у меня еще оставались сомнения, ведь я все-таки успела врасти в ткань реальности Гоэбихона, хотя и не так прочно, как другие граждане. Теперь же моя задача ясна мне, как свежевыпеченная плюшка.
Тиокан поморщился:
— Увлечение кулинарией погубило не одного гобеленщика! Будь крайне осмотрительна в своих симпатиях, Деянира.
Дом Руфио Гампила, огромный, помпезный, с вытаращенным солнечным ликом над окном второго этажа и растопыренными, весьма напоминающими копья, лучами по всему фасаду, был погружен в сон.
— Ты уверена, что это здесь? — шепотом спросил Евтихий.
— А где же еще? — тихо отозвалась Деянира. — Давай осмотрим дом.
— Я одного не понимаю: почему мы не могли сделать этого днем? — сказал Евтихий.
Деянира быстро повернулась к нему.
— Днем? Ты хоть соображаешь, где находишься?
— Где? — удивился Евтихий.
— Ты в Гоэбихоне! Здесь не бродят без толку. Не лоботрясничают. Не шляются попусту по улицам. И уж конечно не торчат перед чужими домами, рассматривая их. Так не поступают в Гоэбихоне, поэтому здесь и нет постоялых дворов…
— Ясно, — вздохнул Евтихий.
Но Деянира все не унималась:
— Когда чужаки приезжают сюда, они не тратят времени на осмотр достопримечательностей. Просто заключают сделки, осматривают образцы, обсуждают вид и форму будущего изделия — и сразу же уезжают. А если ты сейчас напомнишь мне, как я тебе показывала город при нашей первой встрече, — ну, когда мы с тобой еще на рынке познакомились, — я тебе на это отвечу, что для Гоэбихона я — нетипична. Я исключение.
