Возвращение. Часть 2 - Ищенко Геннадий Владимирович (список книг txt) 📗
- Да, - сказал Суслов. - Действительно, нечему смеяться. Это не смешно, а страшно. Когда будешь в следующий раз говорить с этим любителем анекдотов, скажи ему, чтобы он меня не боялся. Будет нормально работать, во многом пойдем навстречу. Если подумать, он мог со своими знаниями без всякого риска и ограничений до конца жизни, как сыр в масле кататься. А, вместо этого, рискуя головой, полез спасать страну. Такое нельзя не оценить. Только уж больно тяжелую он для меня выбрал роль. Точно прозовут Аракчеевым или еще похуже - инквизитором. Он прав в том, что чистка нужна, а как чистить? Ну есть в его списке сотни полторы мерзавцев или тех, кто ими скоро станут. Скорее всего, если начнем копать, все подтвердится. А как быть с тысячами других, о которых ничего не известно? Нужно создавать аппарат контроля чистоты партийных рядов, а в него подбирать кристально чистых людей. Ты много таких знаешь? Я знаю десятка три, и все они на своих местах!
- Он высказал несколько мыслей. Если подумать, можно составить список мероприятий, призванных навести порядок в управлении в части того, что касается кадров. Но без периодической порки провинившихся все равно не обойтись.
- И пороть придется мне. Что он там еще придумал?
- В основном меры по сокращению льгот и привилегий и усилению ответственности за результаты работы. Отдельно стоят меры, призванные уменьшить приток в руководящие кадры детей, как он выражается, чиновников, в первую очередь партийных. Протекция в престижные ВУЗы, обучение в них бездарей, уклонение от армии и использование своего положения для того, чтобы выгодно пристроить сынка, и обеспечить его быстрый служебный рост.
- Меня прибьют, - сказал Суслов. - Если создать службу с такими полномочиями, в нее сразу полезет всякая шваль. Это ведь власть над властью! Мне придется больше бороться со своими работниками, чем делать дело.
- Наш консультант по этому поводу сказал, что если мы все будем делать келейно, так и будет. Поэтому борьба за чистоту рядов должна проводиться открыто, и нужно отстаивать равенство всех перед законом. Еще и слова Ленина мне привел о том, что совершивший преступление коммунист должен отвечать дважды: и как гражданин перед законом, и как член партии перед своими товарищами. А мы вроде эту ответственность с партийного руководства в его прошлой жизни фактически убрали. Только Машеров взялся наводить порядок, за что и поплатился.
- А теперь поплачусь я. Здесь еще хоть понятно, с чего начинать, а что делать со среднеазиатскими республиками, я пока даже не представляю.
- Давай собирать группу при ЦК. Причем работников ЦК в ней должно быть чуть. Надо набрать людей на периферии. Озадачить тех секретарей обкомов, в которых мы с тобой не сомневаемся. Пусть присылают своих людей, а потом отвечают за свои рекомендации. И надо начинать работу с членами Политбюро. В первую очередь нужно проинформировать Косыгина, Мазурова, Шелеста и Полянского. Этого хватит. И нужно присмотреться к работе Пельше в Комитете партийного контроля. У кого не спрошу, никто не в курсе, чем они там занимаются. Похоже, что ничем.
- Как там молодежь восприняла ограничение в свободе?
- С пониманием. Да и нет там никаких особых ограничений. Три дня назад проехались по магазинам и накупили кучу всего на осень. Взяли и гитару, теперь развлекаются. Было уже две консультации ученых. Келдыш сказал, что сразу же прояснили много неясных моментов.
- Он что, специально не все писал?
- Я его тоже об этом спросил. Ответ был такой, что, по его мнению, все самое основное было написано, а если расписывать в подробностях, ему и года не хватило бы. Он и так не был до конца уверен, что все записи попадут в нужные руки. Мол, если ученые не хотят думать сами, сейчас он по ряду вопросов может свои записи дополнить.
- А как у них с любовью?
- Когда мы были одни, я у него спросил. Он мне ответил, что они будут терпеть. Но в ласках зашли далеко, это заметно. Надо будет действительно им помочь. Пускай разделываются со школой, а потом...
- Завтра приезжают ваши родители, - с грустью сказала Елена.
Я ее понимал: то, что для нас было радостью, у нее вызывало печаль. Не знаю, чем она занималась в Комитете, а с нами отдыхала, попробовав себя в роли матери. О себе она говорила неохотно, но мы все-таки допытались, что своих детей у нее нет. За прошедшие дни я еще раз проконсультировал Келдыша, и мы съездили за покупками. Поскольку вскоре мы должны были попасть в семьи, деньги не экономили. Себе я купил не слишком много, но Люсю приодели по полной программе. Купили и гитару, на которой я теперь по вечерам подбирал мелодии к песням, а потом мы их разучивали вдвоем. Елена была из тех немногих, кого посвятили в мою историю, поэтому ее совершенно не стеснялись. Так и проходили дни. С утра после медитаций и завтрака мы садились за учебники и, если не было визитеров, просиживали с ними до обеда. После него отдыхали, чаще всего у телевизора. Потом разучивали новые песни, занимались йогой, а я еще - и своей гимнастикой. Вечером ужинали и уединялись в одной из комнат. Разговаривали, целовались и просто сидели, обнявшись, мечтая о не столь уж далеком времени, когда Люсе исполнится шестнадцать. Пять месяцев это было и мало, и так много!
- А нельзя сдавать экстерном не все сразу, а по одному предмету? - спросила Люся. - Так было бы гораздо легче.
- Вот чего не знаю, того не знаю, - ответил я. - Скорее всего, нельзя, но если нам пойдут навстречу, то никаких препятствий не вижу. Ты все равно учишь материал и сдаешь экзамены, просто это растягивается во времени. Сделать так для всех вряд ли получится, а в виде исключения, почему бы и нет? Сдал предмет и больше на него не ходишь, а используешь время для подготовки к следующему. У тебя память после медитаций усилилась? Ты ведь давно занимаешься медитациями, а я этот эффект почувствовал уже на третьем месяце занятий.
- Я не знаю, - неуверенно сказала она. - Спать стала меньше и меньше устаю, как ты и говорил, а память... Она у меня и раньше была очень хорошая. Нет, не заметила. Послушай, ты по родителям соскучился?
- И по родителям, и по сестре, и даже по тестю с тещей, - пошутил я. - Завтра они только приедут. Надеюсь, что контейнеры с вещами не задержатся, иначе нам судьба сидеть здесь еще несколько дней. Завтра, во всяком случае, еще не отпустят.
- А к Брежневу больше не поедем? Мне хочется увидеть Вику.
- Такая большая девушка и подружилась с такой малявкой. Не боишься, что она подрастет и отобьет мужа?
- Разница всего в два года, а ты от меня все равно теперь никуда не денешься!
- Вот так и теряют свободу! - вздохнул я. - Насчет Брежнева все будет зависеть от него самого. Мы ему нравимся, но у него полно своих дел и друзей, поэтому не рассчитывай на частые приглашения. Эти поездки могут помочь, а могут и навредить. Не ему, а нам. Генеральный секретарь у всех на виду, а нас возят правительственными машинами к нему домой. Нас самих уже тоже многие узнают, поэтому скоро по Москве пойдут гулять сплетни о новых любимчиках генсека. И твоя Вика наверняка не молчала. Брежневу на это наплевать, а я сразу не подумал ее предупредить, чтобы не болтала. И не факт, что она послушалась бы. Такой повод похвастать! Да ее разорвало бы, если приказали бы держать рот на замке.
- Никогда даже не думала, что может настать время, когда люди будут хвастаться знакомством со мной, - тихо засмеялась подруга. - Да еще родственница Брежнева, пусть даже малолетняя. А все ты!
Шутливая борьба, которая закончилась на ковровой дорожке, чуть не привела к срыву. Люся, сидя на мне верхом, наклонилась и поцеловала в губы. Очнулся я, когда она лихорадочно расстегивала мне пуговицы на рубашке, а мои руки сами ласкали ее там, куда я их раньше никогда не допускал. Сил сопротивляться желанию не было никаких. Как я смог остановиться сам и остановить ее, не знаю.
- Надо прекращать, - сказал я, стараясь не смотреть на пунцовую подругу, которая с ногами забралась на кровать и сидела там, обхватив себя руками. - Я еле удержался.
