Академия Истины - Карелова Виктория (мир бесплатных книг TXT) 📗
— Запах, значит, — хмыкнул гость в усы, да и потерял ко мне всякий интерес.
С Семеном мы больше не разговаривали, и я этому была даже рада: мне все же как-то неловко перед ним было, вроде обнадежила без надобности, хотя и не обещала ничего.
ГЛАВА 17
Зимоуказатель
Вот так, в разговорах да домашних делах, и пролетели мои свободные денечки. В последний день матушка затеяла пирожки печь, чтобы мне было чем друзей попотчевать. Мы отобрали рукоделья на продажу, оговорили, каких нужно купить в столице материалов, чтобы Ева могла наделать побольше кокошников, упаковали высушенные растения для лечебницы, да и мои запасы подновили. Девчата обещали всю зиму усердно трудиться над узорами для веритеррских модниц. Опять были слезы, объятия, благословения, и наконец-то я снова очутилась в Академии.
На столицу уже опустился вечер, но время было еще совсем не позднее. Чеккина пока не появлялась, так что я угостила выпечкой мамашу Гурдан и отправилась поскорее передать врачевателям их заказ.
Декана на месте не оказалось, но это меня как раз устраивало, зато верит Грэгори радовался привезенным мешочкам, как ребенок! Я его тоже пирожками угостила, но он на подношение внимания почти не обратил, все травы нюхал и вздыхал благостно. Потом засуетился, мешочки взвесил, сбегал куда-то и вручил мне такой объемистый кошель, что я даже поначалу решила, будто он ошибся. Но заведующий лечебницей уверил меня, что все правильно, заставил все монетки до единой пересчитать, а потом, в обнимку с привезенными сборами, чуть ли не вприпрыжку ринулся вон из кабинета. Я только плечами пожала да заторопилась к выходу.
В лечебнице было пусто, а оттого немного жутковато. Я все боялась, что вот-вот услышу над ухом скрипучий голос, а потому без конца оглядывалась через плечо и всматривалась во все темные углы. Только поэтому в одном из боковых коридоров заметила слившуюся в страстном объятии парочку. От изумления я чуть не выпустила из рук кошель, но вовремя спохватилась и поскорее кинулась к дверям. Я была абсолютно уверена, что узнала и мужчину, и женщину. Там, в полумраке лечебницы, вовсю миловались Брианда и декан Дорэ.
Потрясенная увиденным, я все никак не могла собрать воедино разбегавшиеся мысли. Как добралась до общежития, и не помню. Уже в комнате поняла, что опять забыла отдать лекарям амулет, но вернуться обратно так и не решилась.
ГЛАВА 18
Санник
Хорошо, что до начала грудня успела снести в лавку наше рукоделье: с приходом зимы началась активная подготовка к сессии, а с ней вернулся и мандраж первых дней обучения. Сколько бы ни зубрила, все равно казалось, что ничегошеньки не знаю и все завалю.
Библиотека работала круглосуточно, в общежитиях объявили неделю тишины: запрещалось шуметь, чтобы не мешать соседям готовиться к экзаменам. Чеккина, которой необходимо было заниматься вокалом и играть на музыкальных инструментах, с раннего утра до самого закрытия общежития пропадала на факультете Искусства, репетируя. Она даже пообедать и поужинать частенько забывала, так что я подкармливала ее принесенными из столовой булочками и бутербродами. Я пропускать трапезы просто не могла: то ли на нервной почве, то ли из-за напряженной умственной работы все время хотелось есть. Даже не так: жрать! Сколько бы ни съела, все казалось мало. Никогда раньше такого не было, даже в самую жаркую страдную пору. Утешалась тем, что после сессии это пройдет.
Дома в ночь на санник мы с Дорой гадали на суженого, кладя под подушку ветку яблони. Хотела и в этом году не нарушать традиции, да рука не поднялась обломить обсыпанную волшебными цветами веточку. Постояла, вдыхая нежный аромат, да и ушла не солоно хлебавши. Может, оно и к лучшему: в прошлый раз, когда я хотела выслушать суженого, попала в лечебницу с отшибленной памятью, а сейчас память мне нужна вся, без остатка.
После ужина, прихватив кулек с выпечкой, заторопилась в общежитие тренироваться наносить грим. В дверях меня перехватила мамаша Гурдан:
— Пляши, красавица! Тебе посылочку передали!
— Ох, может, в другой раз спляшу, верита?
— Нет уж, давай сейчас! Ты в последние дни ровно муха полусонная, так хоть взбодришься!
Передав кулек на руки кастелянше, я изобразила несколько движений перепляса, стараясь не сильно топать.
— Плохо танцевала, без души, — вынесла вердикт женщина. — Но, так уж и быть, посылку отдам.
С этими словами она вернула мне кулек и вытащила из своей комнаты небольшой сверток в форме книги, в красивой бумаге и перевязанный ленточкой.
— Так тут моего имени нет, — растерянно сообщила я, оглядывая полученное.
— А она на словах сказала, что для тебя. Мазилка тут прибегала, светленькая такая, я имени ее все упомнить не могу…
— Мазилка? — переспросила я.
— Ну, которая все кистями по дерюжке мажет, как это прозывается-то… Слово такое поганое…
— А, художница, наверное? Брианда, да?
— Она! Передала, вот. Говорит, для памяти полезно!
— Спасибо, верита Гурдан! Извините, я пойду, мне еще заниматься нужно.
— Иди, иди! Пусть Великая Веритассия будет к тебе благосклонна! Ты девчонка хорошая, авось богиня не оставит милостью.
В свертке оказалась коробка конфет, я видела такие в кондитерской — дорогое удовольствие. Даже стало неловко принимать подарок, я ведь так и не приходила больше позировать, хотя обещала. Мне просто было неудобно встречаться с Бриандой после того, что увидела в лечебнице. Девушка очень хорошо чувствовала настроение собеседника и не успокоилась бы, пока не докопалась до причин моей зажатости. А что я ей могу сказать? Во-первых, это не мое дело, чем художница занимается, а во-вторых, имею ли я право попрекать кого-либо после того, как сама не пойми чем занималась с чужим женихом, а потом еще и соблазняла Семена… Кто знает, что там произошло у Брианды с веритом Кальдероном… Нет, нет, нельзя сейчас об этом думать, нужно сосредоточиться на занятиях!
С сомнением подняла крышку коробки: в аккуратных маленьких гнездышках были разложены хорошенькие бело-коричневые конфетки. Ну, раз для памяти, надо попробовать, а девушку потом поблагодарю и обязательно еще постою на помосте, чтобы она могла закончить картину.
Вкус у лакомства был чудесный: словно бы молоко смешали со свежим липовым медом, а потом еще натолкли в смесь сочных ягодок… Эх, эти бы конфеты откусывать по чуть-чуть, лежа на прогретом солнцем лужке и прислушиваясь к стрекотанию кузнечиков… М-м-м… Сама не заметила, как слопала три штуки. С сожалением отложила подарок: надо будет вечером Франческу угостить, ей тоже крепкая память не помешает.
Достала из шкафа ларчик, в котором хранила косметику. У меня пока ее было не так много, как у Чеккины, но самые необходимые вещи уже успела приобрести. Разложила запасы перед зеркалом и уже хотела усесться на стул, как вдруг в голове все закружилось. Я судорожно вцепилась в край стола, стараясь не упасть, но мир все скорее вращался перед глазами. Последнее, что запомнила, проваливаясь во тьму: нестерпимое жжение в груди и яркие лучи света, вдруг пробившиеся прямо через платье.
В себя пришла от того, что все внутри завязывалось узлом. Ломило кости, сводило живот, по лицу ручейками катился пот, выедая глаза. Где-то чуть ниже ребер словно трепыхалась небольшая птичка. Дышать было почти невозможно. Раздавались на редкость мерзкие звуки. Чуть позже пришло осознание, что я стою на четвереньках над здоровенной шайкой, в которую меня просто выворачивает. Нет, не стою, кто-то держит меня за плечи и талию, у меня так дрожат руки и ноги, что сама бы я, наверное, повалилась.
Как только рвотные позывы прекратились, я обессиленно рухнула на колени, пытаясь рассмотреть что-нибудь через пелену щиплющихся капель. Меня била крупная дрожь, зубы меленько клацали. Кто-то заботливо утер мне лицо влажной тряпицей, и я наконец-то поняла, что рядом со мной верит Грэгори.
