Школа гейш - Лисовская Алиса (книги бесплатно полные версии txt) 📗
— Если сейчас не выйдешь, мы выколем ей глаз. Левый.
Лезвие переместилось к виску. «Не смотреть, не надо туда смотреть», — уговаривала себя Мия, но не могла отвести взгляда от поблескивающего на солнце острия.
Было холодно, как самыми холодными зимними зимами. Мию колотила крупная дрожь.
— Не дергайся, — прошипел на ухо бандит. Из его рта пахнуло гнилыми зубами.
— Ну!
Главарь нервничал. Очень нервничал, поминутно оглядывался, сжимая рукоять вакидзаси. Чуть подрагивал наполовину натянутый лук в руках другого разбойника.
Смешок Джина эхом отразился от стен.
— Выкалывай. Думаешь, мне есть до нее дело?
Услышать такое было все равно что получить удар в лицо. Больно так, что хоть кричи.
В первое мгновение Мия почти поверила, что ослышалась.
Во второе боль и обида от предательства затмили все. И враз перестал быть страшным нож, лезвие которого по-прежнему прижималось к ее щеке.
Как?! Как он мог сказать такое?
Дышать стало тяжело из-за душивших горло рыданий. Сквозь навернувшиеся на глаза слезы мир виделся размытым, и Мия уже не замечала, какими растерянными и неуверенными стали лица разбойников, почти не вслушивалась в короткую перепалку.
— Не ври, я помню, как ты полез под стрелы ради незнакомой девчонки!
— Я просто знал, что смогу увернуться. И мне нужна была благодарность ее отца. — Джин рассмеялся. — А ты не только трус, но еще и дурак, ронин Цутия. Неужели надеялся взять меня, угрожая какой-то девке?
«Какой-то девке»? Мия всхлипнула. Слезы потекли словно сами собой. Ей казалось, что головорез уже ударил ее ножом, и больнее не будет. Просто не может быть.
Исчезла сталь, касавшаяся ее щеки, но она едва заметила это. Если бы разбойник сейчас отпустил ее, Мия бы просто рухнула на землю. Ушел страх. Остались только боль, обида и желание спрятаться, свернуться в комочек, закрыться, уйти от всех.
Навсегда.
— А теперь я убью вас, — радостно пообещал Джин.
Хватка на теле Мии ослабла. Разбойник озирался по сторонам, выставив перед собой нож, и почти не удерживал девушку. Наверное, сейчас Мия могла бы вспомнить один из разученных за последние дни под руководством Джина приемов и попробовать вырваться из захвата. Мысль об этом вяло трепыхнулась и исчезла.
Она опустила голову. Слезинка сорвалась со щеки, расплескалась по камню серым пятном, как капля дождя.
Над ухом что-то свистнуло, булькнуло. Сверху навалилось тяжелое тело, и на маленькое серое пятнышко упали крупные алые капли.
Что было дальше, Мия не поняла и не запомнила. Все слилось в безумную мешанину. Сверкающий калейдоскоп, из которого память выхватила несколько ярких картинок.
Вот бандит навалился на нее, он хрипит, и кровь пачкает волосы и кимоно Мии. Вот она выворачивается из-под неподъемного тела. Вот мужчина падает к ее ногам и в его горле торчит такой знакомый нож танто. Крик одноглазого: «Хватайте девчонку!» И в следующее мгновение тот уже оседает на каменные плиты — голова вывернута под невозможным для человека углом. Стрела срывается с тетивы, летит навстречу, а воздух отчего-то стал вязким. Не увернуться, не сдвинуться с места. Мир сузился до смерти, блестящей на кончике острия…
И спасительный удар сшибает Мию с ног…
Она упала на убитого разбойника. Перед глазами застыла рукоять танто, торчащая из горла. Преодолевая тошноту, Мия повернулась, ухватилась за нее связанными руками и потянула. Нож поначалу не хотел поддаваться, а потом сразу выскочил из тела.
Мия вскочила, сжимая рукоять. Руки по-прежнему были связаны, никакой пользы от того, что у нее нож, но с ним все же было спокойнее. Она готова была драться и дорого продать свою жизнь…
Но все уже было кончено.
Джин стоял в центре двора, в окружении пяти трупов, похожих на изломанных и разбитых кукол. Из его руки чуть выше локтя торчала стрела.
Чуть прихрамывая, мужчина подошел к ней и перерезал веревку на запястьях. Попытался забрать нож, но Мия отшатнулась.
— С тобой все хорошо? Они ничего не сделали?
Она молча смотрела на него снизу вверх, задыхаясь от обиды, гнева и слез. Как, как он может теперь притворяться, что ничего не случилось? После того, как так легко отрекся, назвал «какой-то девкой»!
Но он же спас ее! Заслонил собой, поймал стрелу, которая предназначалась Мие.
Или это была случайность?
Теперь его лицо стало встревоженным:
— Мия, что с тобой?
— Ты сказал, что тебе нет до меня дела. — Она хотела, чтобы это прозвучало равнодушно, а получилась жалоба обиженного ребенка.
Джин снисходительно улыбнулся.
— А ты поверила? — Он вгляделся в ее лицо внимательнее. — Эй, Мия! Нужно было, чтобы он опустил нож. Я не мог рисковать.
Самханец по-прежнему вглядывался в ее лицо и больше не улыбался. Сильный. Опасный. Всегда сдержанный, разумный и доброжелательный. Так хорошо умеющий молчать и слушать других. Вон Дайхиро его разве что лучшим другом не называет, а ведь знакомы всего ничего.
Лазутчик из вражеской страны, уничтоживший святыню ее народа. Мия до сих пор ничего не знает о нем. Даже его родового имени.
Когда он солгал? Тогда или сейчас?
Она выпрямилась и швырнула танто. Клинок тихо звякнул о камень.
В сказаниях дева непременно бросила бы в лицо предавшему ее самураю что-нибудь презрительное. Например: «Прощай, Джин Хо!» А после обернулась белым журавлем и улетела. Но Мия боялась заговорить. Боялась, что тогда все скопившиеся в ней слезы вырвутся наружу.
И она не умела превращаться в журавля.
Она повернулась и пошла к воротам, ничего не видя из-за застилающих глаза слез.
Крик в спину:
— Мия!
Мия не обернулась.
Это было похоже на порыв штормового ветра, если бы шторм мог быть таким горячим. Джин налетел на нее сзади, обхватил, притиснул к стене, бормоча, что никуда она не уйдет, пока не выслушает его, и вообще никуда не уйдет, потому что он никуда ее не отпустит, а прямо здесь и сейчас она должна, просто обязана поверить ему…
Мия взвизгивала, бестолково отбивалась, но он был везде. Жесткие горячие ладони, стальные мышцы под тканью кимоно, колдовское сияние зеленых глаз…
— Пусти меня, Джин Хо! — выкрикнула она.
— Ни за что! — выдохнул самханец. И поцеловал ее.
Время остановилось. Все ушло: страх, боль предательства, ужас схватки. Остались только прикосновения мягких губ — настойчивые, нежные. И биение сердца в ушах, как стук молота на кузне…
— Ни за что, — повторил он, оторвавшись от нее. — Не отпущу, пока ты мне не поверишь.
Она смотрела на него снизу вверх в полном ошеломлении. Ощущая сразу невыплаканную обиду, усталость, боль в ушибленном локте и странное, смешанное с ликованием возбуждение. Все происходящее было невозможным в привычной жизни Мии. Оно принадлежало миру войны и миру мужчин.
Боль. Смерть. Ужас на краю пропасти, после которого жизнь кажется такой невыносимо яркой и сладкой.
Запах крови стоял в воздухе. Кровью пахли волосы Джина, одежда Мии и сам воздух.
— Чем это вы тут занимаетесь? — раздался в сумерках ворчливый голос тануки, и в давно лишенном ворот проеме показалась его приземистая фигура. Оборотень строго посмотрел на застывшую в объятиях Джина Мию, потом перевел взгляд на трупы в центре двора и аж задохнулся от возмущения. Шерсть на хвосте встала дыбом, усы воинственно распушились.
— Вы что… Ты что здесь устроил, самханский прихвостень? — возопил оборотень, потрясая зажатой в руках сушеной рыбиной. — Совсем стыд и совесть потерял, образина кровожадная? Что, думаешь, раз в чужом доме гостишь, так можно мусорить где попало?
Мия уткнулась в плечо Джина и всхлипнула.
— Это случилось примерно год назад. Он был самураем у даймё округа Мисава и охранял его жену в путешествии. — Джин выдернул стрелу, зажмурился и выругался сквозь зубы.
Мня поспешила приложить к ране смоченный в холодной воде бинт. Ткань немедленно окрасилась алым.
