Волшебники. Книга 1 (ЛП) - Гроссман Лев (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗
Покрытый белой скатертью, с двумя стоящими на нем серебряными подсвечниками и набором самого разного столового серебра, некоторые предметы которого были похожи на легкое ручное вооружение, стол в библиотеке почти подохдил для того, чтобы за ним есть. Еда была простая, но совсем не плохая. Квентин и забыл, как сильно хотел есть. Джэнет исполнила фокус — Квентин не знал, был ли он магический или просто технический, — превратив длинный стол для занятий в обеденный.
Джэнет, Джош и Элиот сплетничали о занятиях и преподавателях, о том, кто с кем переспал, и кто с кем хотел переспать. Они бесконечно рассуждали о способностях других студентов в наложении заклинаний. Они перекидывались между собой словами с абсолютной уверенностью людей, которые провели огромное количество времени вместе, которые доверяли друг другу и любили друг друга, которые знали, как подчеркнуть достоинства и сдержать самые скучные и раздражающие привычки друг друга. Квентин не особо вникал в болтовню. То, как они наслаждаются изысканным блюдом, отдельно от всех, в их собственной столовой, заставляло чувствовать себя очень взрослым. "Вот оно," — подумал Квентин. Раньше он был аутсайдером, но сейчас по-настоящему стал частью своего учебного заведения. Это был настоящий Брейкбиллс. Квентин был в теплом секретном сердце секретного мира.
Они спорили о том, что будут делать после выпуска.
— Думаю, я поселюсь на какой-нибудь одинокой горной вершине, — беззаботно сказал Элиот. — Стану отшельником, отращу бороду, и люди будут приходить ко мне за советом, как в мультиках.
— Каким советом? — фыркнул Джош. — О том, сойдет ли темный костюм за официальный прикид?
— А я хочу посмотреть, как ты пытаешься отрастить бороду, — добавила Джэнет. — Боже, ты такой эгоист. Разве ты не хочешь помогать людям?
Элиот выглядел озадаченным. — Людям? Каким людям?
— Бедным людям! Голодным людям! Больным людям! Людям, которые не умеют колдовать!
— Люди хоть когда-нибудь сделали что-нибудь для меня? Они не хотят моей помощи. Люди называли меня педиком и кидали в мусорный бачок на перемене в пятом классе, потому что я носил зауженные штаны.
— Я надеюсь, что ради твоего же блага на твоей горной вершине есть винный погреб, — раздраженно произнесла Джэнет, — или же целый бар. Ты и восьми часов не выдержишь без выпивки.
— Я буду готовить необработанные, зато крепкие напитки из местных трав и ягод.
— Или заниматься сухой чисткой.
— А это проблема. Можно, конечно, использовать магию, но результат все равно будет не тот. Может, я просто буду жить в Плаза, как Элуаз.
— Мне скучно! — взревел Джош. — Давайте сделаем управляемый огонь Харпера.
Он прошел к большому стеллажу, наполненный дюжиной крошечных ящиков, узких, но глубоких, который оказался миниатюрной библиотекой волшебных палочек. На каждом ящике была крошечная этикетка, на которой от руки были написаны названия, начиная с Айланты в левом верхнем углу и заканчивая Дзельквой японской — в правом нижнем. Заклинание управляемого огня было бесполезным, но ужасно увлекательным. Оно позволяло растягивать и превращать огонь в искусно выведенные каллиграфические формы, которые вспыхивали в воздухе на мгновение, а затем исчезали. Делать это нужно было с помощью осиновой волшебной палочки. Вечер свелся к попыткам превратить пламя свечи в невероятно слоджные или нецензурные слова и формы, что, в свою очередь, неизбежно привело к тому, что занавески загорелись (видимо, не в первый раз) и их необходимо было потушить.
Нужен был перерыв. Элиот принес тонкую, опасного вида бутылку Граппы. Заклинание пережили лишь две свечи, и никому не было дела до того, чтобы поменять остальные. Было очень поздно, второй час ночи. Они сидели в полутьме и умиротворенно молчали. Джэнет лежала на ковре, уставившись в потолок, сложив свои ноги Элиоту на колени. Между ними двумя существовала забавная физическая близость, особенно учитывая то, что Квентин знал о сексуальных предпочтениях Элиота.
— И это все? Теперь мы окончательно Физкиды? — Граппа была словно огненное семя, переместившееся в грудь Квентина и пустившее в ней корни. Семя дало начало горячему, светящемуся ростку, который вырос, раскрылся и раскинулся в стороны, превратившись в большое теплое древо хорошего настроения. — Разве над нами не должны были поиздеваться, или как-нибудь фирменно нас разыграть, или, я даже не знаю, побрить или сделать что-нибудь еще?
— Только если вы сами этого захотите, — произнес Джош.
— Я почему-то думал, что вас будет больше, — сказал Квентин, — что нас будет больше.
— Это все, — начал Элиот. — После того, как Ричард и Изабель выпустились, не осталось ни одного пятикурсника. Никого не зачислили. Если бы мы никого не получили в этом году, Фогг поднял бы вопрос о присоединении нас к Природникам.
Джош театрально вздрогнул.
— Какими они были? — спросила Элис, — Изабель и Ричард?
— Как лед и пламя, — ответил Джош, — как шоколад и марципан.
— Без них все по-другому, — сказал Элиот.
— Скатертью дорога, — произнесла Джэнет.
— Они были не такими уж плохими, — сказал Джош. — Помните, как Ричард подумал, что сможет оживить флюгер? Он собирался сделать так, чтобы тот крутился сам по себе. Ричард, должно быть, провел дня три, смазывая его рыбьим жиром и еще чем-то, о чем я даже знать не хочу.
— Это было смешно, но не специально, — сказала Джэнет, — это не считается
— Вы просто никогда не понимали Ричарда.
Джэнет фыркнула.
— У меня было много Ричардов, — сказала она с удивительной горечью в голосе.
Последовала небольшая пауза. Она была первой фальшивой нотой этого вечера.
— Но сейчас у нас снова есть кворум, — быстро добавил Элиот, — в высшей степени респектабельный кворум. Физкиды всегда получают самых лучших.
— За лучших! — воскликнул Джош.
Квентин поднял свой бокал. Он был высоко в ветвях своего огненного древа, покачивавшегося в теплом алкогольном ветерке.
— За лучших!
И все выпили.
ГЛАВА 8. ЗВЕРЬ
Все время пребывания на первом курсе, от экзаменов и сплошной неудачи с Пенни, вплоть до ночи, когда он присоединился к физкидам, юноша не мог свободно вздохнуть, даже не подозревая этого. И только теперь он понял, что единственное избавление от всего вокруг, которое он ждал — это был Брэйкбиллс. Даже вдалеке от огромного числа всевозможных законов физики, которые здесь нарушались постоянно, всё казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой. Всё смахивало на Филлори, а у Филлори всегда был конец. Эмбер и Умбер выпроваживали детишек Четвинов в конце каждой книги. Исключений тому не было. В глубине души Квентин чувствовал себя туристом, которого к концу дня запихивают обратно во всё тот же грязный, громыхающий, пыхтящий туристический автобус, с потёртыми сидениями, откидным телевизором и вонючим туалетом. Туристом, который возвращается домой, сжимая липкую открытку, и следит за тем, как башни, живые изгороди, пики и крыши Брэйкбиллса отражаются в зеркале заднего вида.
Но конца не было. И парень понимал, что его не будет. Он потратил так много времени, думая о том, что это всего лишь сон, что это происходит с кем-то другим. Он слишком часто думал о неминуемом конце. А теперь пришло время становиться самим собой: девятнадцатилетним студентом секретного университета самой, что ни есть настоящей, магии.
Теперь он среди физкидов, и ему нужно использовать немного личного времени, чтобы узнать их поближе. Когда Квентин впервые встретил Элиота, он считал, что все в Брэйкбиллс будут как он сам, но на самом деле все оказалось совсем наоборот. Среди всей этой утончённой обстановки, диковатые манеры Элиота выделяли его. Он заметно отличался от своих сокурсников, хотя и не мог похвастаться быстротой Элис. Но Элис очень усердно работала над собой, в то время как Элиот даже не пытался. Если же он, всё-таки, пробовал над чем-то поработать, это получалось у него очень и очень хорошо. По мнению Квентина, Элиота совсем не интересовала учёба. Единственное в мире, что его заботило, была его внешность, в особенности его дорогущие рубашки, которые он носил с запонками, даже учитывая их стоимость, за что постоянно получал выговоры за нарушение дресс-кода.
