В когтях тигра - Одувалова Анна Сергеевна (читаем книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
Хотелось веселиться дальше, но я подозревала, что, если предложу это Ком Хену, он меня высадит посередине дороги, и даже грозящая опасность его не остановит. Что ему моя жизнь? Он возится со мной исключительно из-за гипертрофированного чувства благородства, которое может исчезнуть в любую минуту. Поэтому я готова была сделать все для того, чтобы этого не произошло. Даже молчать.
По дороге домой меня несколько отпустило, и бешеный восторг от жизни схлынул, накатила светлая грусть и апатия. Плохо не было, скорее, я просто тосковала по состоянию эйфории. Сделала погромче музыку, пытаясь вернуть искрящуюся радость, но уже не получалось, а когда нужно было вылезать из машины, силы покинули окончательно. Я смогла отстегнуть ремень безопасности, открыть дверь и выставить ноги на грязный асфальт.
— Лика, вы сможете выйти? — поинтересовался Ком Хен, заглядывая в машину. Мой спутник ничуть не удивился. Похоже, он прекрасно знал, когда и чем все закончится.
— О! — удивилась я. — Мы снова на «вы». Я так не согласна!
— Хорошо. — Он вздохнул и взъерошил волосы. — Лика, ты сможешь идти?
— Нет, — честно призналась я и осталась сидеть.
— А если я дам руку, то встать хотя бы сможешь?
Я крепко ухватилась за протянутую руку и попыталась подняться. Ноги были ватными, каблуки неустойчивыми, и получилось не с первого раза. Но наконец я неловко встала у капота машины. Меня шатало. Слабость была дикая, а настроение все еще хорошее.
Хотелось упасть и заснуть или хотя бы просто принять горизонтальное положение.
— Что вообще происходит? — Моему удивлению не было предела. Ком Хен говорил о последствиях, но в них не особенно верилось. — Я же ни грамма алкоголя не выпила. Почему такое состояние странное…
Я попыталась сделать шаг, покачнулась и чуть не упала. Меня успел подхватить Ком Хен. Я тут же воспользовалась случаем и доверчиво повисла у него на шее. Так держать равновесие было значительно проще.
— Это, Лика, называется, «откат», — нравоучительно начал он, даже не пытаясь высвободиться, и я доверчиво уткнулась носом ему в шею, вдыхая терпкий и волнующий запах туалетной воды и разгоряченной кожи. — Тебе было хорошо и весело! А теперь…
— Теперь мне не хорошо, но все еще весело, — обреченно констатировала факт я. С сожалением отцепилась — желание поцеловать пульсирующую жилку было слишком сильным, а я боялась не справиться и привалилась к грязному металлу капота. Подумаешь, испачкаю еще одни джинсы? Невелика беда.
— Ну и что с тобой делать? — сокрушился Ком Хен, взирая на меня со смесью жалости и укора. Подумал немного, смешно наклоняя голову набок, а потом одним резким движением закинул себе на плечо, словно барана.
Я возмущенно взвизгнула и вцепилась руками в нижний край его куртки. Висеть было неудобно и страшно. А вдруг не удержит? Лететь вниз головой в лужи не хотелось.
— Надеюсь, тебя не укачивает? — запоздало поинтересовался он.
— У меня хороший вестибулярный аппарат, — буркнула я и крепче вцепилась в кожаную куртку.
От осознания нелепости ситуации вернулись последние крупицы хорошего настроения, и я начала хихикать и возиться, устраиваясь поудобнее, за что заработала ощутимый шлепок по мягкому месту и даже смехом подавилась от удивления. Такое поведение совсем не было похоже на поведение сдержанного и сурового Ли-сонсеннима, который обычно боялся лишний раз задеть меня рукой. Интересно, что послужило причиной этим переменам? Он стал проще относиться ко мне и периодически забывать о том, что я его студентка, или добавка Доброго фея все еще действовала? Кофе Ком Хен пил позже, чем я коктейль, да и доза, возможно, была больше. Он же комсин, ему положена медвежья порция.
В холле парадного с нами вежливо поздоровался консьерж, и мне стало очень стыдно и за свою позу, и за то, что приветствую пожилого человека, так сказать, «лицом».
— А ничего, что мы передвигаемся подобным образом? — громким шепотом поинтересовалась я у Ком Хена в лифте, все еще чувствуя себя неудобно из-за того, что кто-то стал свидетелем нашего запоминающегося возвращения. Но с консьержем я была незнакома и вряд ли еще пересекусь, и это радовало. Больше в гости меня Ком Хен точно не позовет. А жаль. Мне у него понравилось. Да и сам он мне нравился, нет смысла отрицать. Будет сложно вернуться к прежним холодным и отстраненным отношениям. Я даже не рассчитывала на взаимную симпатию, но ведь просто друзьями мы могли бы быть? Нужно будет поинтересоваться у него, возможно ли это, если я пообещаю прилично вести себя на парах и никому об этой дружбе не рассказывать.
— Не знаю «чего» или «ничего», — хмуро буркнул он. — Вдоволь магии фейри досталось не только вам. Если вы получили, от… как вы его назвали…
— Доброго фея, — послушно напомнила я и снова заерзала, так как висеть на плече Ком Хена было очень неудобно.
— Если вы в подарок от Доброго фея получили чуть-чуть любви и много веселья, то мне подлили в кофе раскованность. Это не то качество, об отсутствии которого я печалился. Подозреваю, что завтра мне будет стыдно за ряд своих поступков и за этот в первую очередь.
— Может, пополним список еще одним? — Я приподняла голову, но это ничего не изменило. Спину свело, а угол обзора остался прежним. Правда, под таким углом задницу Ком Хена мне лицезреть еще не приходилось.
— Висите уж, Лика, вам и так будет завтра очень плохо. И мне тоже нехорошо. Не будем усугублять. Поверьте, угрызения совести вам обеспечены.
— Почему? — удивилась я, снова прокручивая в голове события сегодняшнего вечера. — Я же не сделала ничего плохого.
— По себе сужу, — буркнул Ком Хен.
— А-а-а, — протянула я и отключилась.
Самым элементарным образом. Это не было обмороком или сном. Просто в один момент как будто кто-то щелкнул тумблером, и в себя я пришла, когда за окошком уже было светло.
Так голова у меня не болела никогда. Сначала я даже не могла сообразить, где нахожусь. Попытки пошевелиться закончились новым, еще более сильным приступом. В висках звенели тысячи колокольчиков. Тусклый свет хмурого осеннего утра резал глаза даже сквозь прикрытые веки.
При воспоминании о том, что вообще-то нужно в университет на пары, попыталась подняться, но стало еще хуже. Я тут же со стоном рухнула на подушки. Когда смогла пошевелиться и открыть глаза, то заметила, что на тумбочке рядом с огромной кроватью стоит чашка — в ней находился мерзкого вида и запаха отвар, а рядом две таблетки аспирина и записка.
Начало мутить, едва я осознала, что рано или поздно придется ее прочитать. Решила сначала принять таблетки и запить их непонятной жидкостью. Подозреваю, все это в подарочек мне оставил Ком Хен. Вряд ли я вела вчера себя настолько развязно и плохо, что он вознамерился меня отравить. Вероятнее всего, и то и другое призвано облегчить мои страдания.
Голова и правда немного прошла, после того как я выпила лекарства и снова на какое-то время отключилась. Проснулась гораздо позже отдохнувшая и сносно себя чувствующая. Тут же вспомнила про университет и записку и нехотя выбралась из-под одеяла.
Все же Ком Хен был не просто джентльменом, а джентльменом в квадрате. Спасибо хоть не в сапогах спать уложил, но пыльные джинсы снять с меня не рискнул и топик тоже оставил. Я не знала, рада ли этому обстоятельству. С одной стороны, хорошо. Я не готова была демонстрировать свои кружевные стринги преподавателю корейского, а с другой — пуговица натерла живот, да и вообще в джинсах спать некомфортно.
Если голова у меня прошла, то вот ноги ныли, и наступать на стертые подошвы было неприятно; все же красивая, но неудобная обувь — это зло. И как только вчера я могла беззаботно отплясывать с фейри? Сегодня придется страдать.
Судя по ощущениям, университет я безбожно проспала и не испытывала по этому поводу никаких угрызений совести. Две первые пары философии я и так почти всегда прогуливала, а последние стояли у Ком Хена. После вчерашней суматошной, полной неловкостей ночи как-то не хотелось сидеть у него на занятиях, смотреть в глаза и делать вид, что мы практически незнакомы. А еще где-то там, в университете, были корейцы, которых я боялась до дрожи, и сейчас стало страшно, что они придут сюда, а защитить меня некому. Я-то могла прогуливать, но вот сильно сомневалась, что Ком Хен отменил свои пары, да и записка лежала не просто так. Интересно, у него такое же «похмелье», как и у меня, или на комсина зелье фейри действует как-то иначе?
