Пленник дуба - Брэдли Мэрион Зиммер (версия книг .TXT) 📗
— Я делаю то, что мне велела Богиня!
— Богиня — или твоя собственная воля, гордость и честолюбие? Повторяю, Моргейна, — берегись! Быть может, это к лучшему, что время Авалона прошло, — а с ним и твое время.
Даже железная воля Моргейны этого не вынесла.
— И ты еще смеешь называть себя мерлином Британии?! — закричала она. — Убирайся, проклятый предатель!
Моргейна схватила прялку и ударила Кевина по голове.
— Убирайся! Прочь с глаз моих! Будь ты проклят навеки! Прочь отсюда!
Глава 8
Десять дней спустя король Артур вместе со своей сестрой, королевой Моргейной, и ее мужем Уриенсом, королем Северного Уэльса, отправился в Тинтагель.
За это время Моргейна успела обдумать, что ей следует делать дальше. За день до отъезда она улучила момент и сумела поговорить с Акколоном наедине.
— Жди меня на берегу Озера — и позаботься, чтоб ни Артур, ни Уриенс тебя не заметили.
Моргейна протянула руку Акколону, но он привлек ее к себе и принялся целовать.
— Леди… я не могу смириться с тем, что ты берешься за такое опасное дело!
На миг Моргейна приникла к Акколону. Она устала, так устала быть всегда сильной, устала добиваться, чтобы все шло так, как должно! Но нет, нельзя допустить, чтобы Акколон догадался об ее слабости!
— Тут уж ничего не поделаешь, милый. Другого выхода нет — разве что смерть. Но ты не сможешь взойти на престол, если обагришь руки кровью отца. А когда ты воссядешь на троне Артура, — когда за спиной твоей будет стоять все могущество Авалона, а в руках твоих будет Эскалибур, — ты просто отошлешь Уриенса назад, в его страну, чтоб он правил там все отпущенные ему годы.
— А Артур?
— Я не желаю Артуру ничего плохого, — спокойно сказала Моргейна. — Я не стану убивать его. Но ему придется провести три ночи и три дня в волшебной стране, а когда он вернется, пройдет пять лет — а может, и больше, — и времена короля Артура из были превратятся в легенду, и нам больше не будет грозить опасность со стороны священников.
— Но если он все-таки сумеет выбраться оттуда?.. Голос Моргейны дрогнул.
— На что Король-Олень, если вырос молодой олень? Пусть рок решает, что станет с Артуром. А ты должен будешь завладеть его мечом.
«Это предательство», — подумала Моргейна. Они тронулись в путь рано утром; было мрачно и пасмурно. Сердце Моргейны бешено колотилось. «Я люблю Артура. Я никогда бы не предала его, но он первым отрекся от своей клятвы Авалону».
Моргейну по-прежнему мучила тошнота, а от верховой езды ей становилось еще хуже. Она уже не помнила, страдала ли она от тошноты, когда носила Гвидиона, — нет, Мордреда. Теперь его нужно звать именно так. Хотя, быть может, когда он взойдет на трон, то предпочтет править под собственным именем — именем, что некогда принадлежало Артуру и не запятнано христианским владычеством. А когда все свершится и Кевин поймет, что пути назад нет, он, несомненно, тоже предпочтет поддержать нового короля Авалона.
Туман сгущался, и это было на руку Моргейне. Теперь ей будет легче осуществить свой замысел. Моргейна поплотнее закуталась в плащ; ее знобило. Нужно действовать немедленно, или они обогнут Озеро, и им пора будет сворачивать на юг, к Корнуоллу. Туман уже сделался таким плотным, что Моргейна едва различала силуэты трех воинов, ехавших перед ней. Повернувшись в седле, Моргейна убедилась, что трое всадников, следовавших сзади, тоже почти не видны. Правда, все еще можно было разглядеть землю под ногами, а вот наверху туман превратился в непроницаемый белый полог, не пропускавший ни солнечных лучей, ни света дня.
Моргейна привстала в седле, раскинув руки, и прошептала заклинание, которым никогда прежде не смела пользоваться. На мгновение ее захлестнул ужас. Нет, это всего лишь холод; сила прошла сквозь ее тело и опустошила ее… Поежившись, Уриенс поднял голову и брюзгливо произнес:
— В жизни не видал такого тумана. Мы так заблудимся, и нам придется ночевать на берегу Озера! Пожалуй, нам лучше попросить приюта в монастыре в Гластонбери…
— Мы не заблудились, — возразила Моргейна. Теперь туман сделался настолько густым, что она едва видела землю под копытами своей лошади. «О, как я гордилась в бытность свою девой Авалона, что говорю только правду! Но искусство власти требует лгать. И как иначе я смогу послужить Богине?» — Я знаю каждый шаг на этом пути. Мы сможем сегодня ночью найти приют в одном месте, неподалеку от берега, а наутро двинуться дальше.
— Мы не могли так уж далеко уехать, — заметил Артур. — Я слышу колокола Гластонбери — они звонят к молитве…
— В тумане звуки разносятся далеко, — сказала Моргейна, — а в таком тумане все будет слышно еще дальше. Уж поверь, Артур.
Король ласково улыбнулся ей.
— Я всегда тебе верил, милая сестра.
Да, это правда. Он всегда ей верил и полагался на нее — с тех самых пор, как Игрейна передала его на попечение Моргейны. Поначалу Моргейна ненавидела крикливого младенца, но потом поняла, что Игрейна забросила и предала их обоих и что теперь она должна заботиться о малыше, утирать ему слезы… Моргейна заставила себя позабыть о чувствах. Все это было давно — целую жизнь назад. С тех пор Артур успел заключить Великий Брак с этой страной и изменить ей. Он поклялся защищать эту землю — а сам отдал ее в руки священников, чтоб те отняли ее у богов, дарующих полям плодородие. Авалон ее руками, руками жрицы, возвел Артура на трон, а теперь… Теперь Авалон ее руками низвергнет Артура.
«Я не смею причинить ему вред, Матерь… Да, я должна отнять у него священный меч и передать его тому, кто станет пользоваться им во славу Богини — но я никогда не смогу поднять руку на Артура…
Но на что Король-Олень, когда вырос молодой олень?»
Таковы законы природы, и они не станут меняться лишь ради того, чтоб пощадить чувства Моргейны. Артуру придется без защиты чар встать лицом к лицу со своей судьбой. Моргейна сама создала это заклинание и наложила его на ножны Эскалибура — это произошло сразу после того, как она вступила в Великий Брак с Артуром; тогда она, сама того не зная, уже носила в чреве его дитя. Среди рыцарей недаром поговаривали, что Артур заколдован, что даже самые тяжелые раны не грозят его жизни, ибо он почти не теряет крови. Нет, она не поднимает руку на сына своей матери и отца своего ребенка. Но заклинание, сотворенное последним отголоском ушедшего девства, она может отнять. А там — пусть будет, как решит Богиня.
Волшебный туман сделался столь плотным, что Моргейна с трудом могла рассмотреть коня Уриенса. Из мглы показалось лицо старого короля. Уриенс был мрачен и сердит.
— Моргейна, ты точно знаешь, куда ты нас ведешь? Я никогда здесь не бывал. Чтоб мне пусто было, если я хоть когда-нибудь видал вон тот распадок между холмами…
— Клянусь тебе, что знаю эту дорогу, и никакой туман мне не помешает.
Моргейна видела у себя под ногами невысокие кустики; они ничуть не изменились с того самого дня, как она искала вход на Авалон — с того дня, когда она побоялась вызвать ладью… «О Богиня, — мысленно взмолилась Моргейна, не решаясь даже шептать, — сделай так, чтоб церковные колокола не звонили, пока я не найду вход — — иначе он исчезнет в тумане, и мы никогда не попадем в волшебную страну…»
— Вот сюда, — сказала Моргейна, подобрав поводья и слегка пришпорив коня. — Следуй за мной, Артур.
Она быстро въехала в туман, понимая, что спутники не смогут за нею угнаться — здесь ведь ничего не было видно. Сзади доносились приглушенные ругательства Уриенса — старик явно был очень зол. Вот послышался голос Артура; король успокаивал своего коня. На миг Моргейне до боли ярко представился ее собственный скелет, восседающий на скелете лошади… Что ж, чему быть, того не миновать. Туман начал редеть, и внезапно путники оказались в тенистом лесу. Стоял ясный день. Солнца они не ви-дели, но сквозь листву струился зеленоватый свет. У Артура вырвался удивленный возглас.
Из чащи вышли двое мужчин, и один из них звонко воскликнул:
