Двери во Тьме - Круз Андрей "El Rojo" (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
А Паша… Паша… сука ты, Паша, очень мне так кажется. Гнида подкожная. Я других не видел и не знаю из вашей кодлы, а вот с тобой знаком. Я с тобой даже хлеб ломал, тварь, мне век теперь не отмыться. Ну да ладно, Паша, я про тебя уже не забуду, крест на пузе. За безопасность ты у них отвечал… ага…
Поговорить с Федькой не успел: из подъезда вышел Рома, упакованный в шарф еще плотнее, чем даже в прошлый раз, аж щеки задрались, глаза подперли. Носом он все же шмыгал. Может, просто из тепла на холод вышел, а может, и вправду болел. Поздоровался со мной за руку подчеркнуто доброжелательно, потом мы все в машину втиснулись и погнали к рынку, на стоянку. Там, для того чтобы времени не терять, я пересадил Рому за руль «тазика», а сам уселся в «блиц», и мы маленькой колонной поехали на Новаторов, к складам Горимущества, где Рома работал экспертом-оценщиком. Собственно говоря, именно поэтому мы так его дружбы и добивались.
Заехали в ворота под вывеской «Администрация Углегорска. Отдел приема складов Горимущества», где были встречены уже знакомым механиком Свистуновым, первым помощником Ромы и обладателем второй подписи на акте оценки.
Когда Свистунов загнал на смотровую яму грузовик и полез под него, я подошел к Роме, сказав тихо:
— «Кюбеля» мы пригнали, состояние отличное. Когда забрать хочешь?
Рома вздохнул, потоптался, посмотрел на стоящий неподалеку «тазик», потом так же тихо ответил:
— Володь, а может, эту уступишь, а? В залог будущей дружбы. Очень понравилась, вот ей-богу. И в городе ее знают уже, разговоров меньше будет.
— С чего это меньше? — удивился я такому заходу.
— А скажем, что ты гонял куда-то и раздолбал его там. А я у тебя эту руину выкупил. Не, цена та же, я же не спорю! Зато ни к тебе, ни ко мне никаких вопросов.
Во умный, а? «Цена та же». Оно понятно, что «та же», если «тазик» по-хорошему куда дороже «кюбеля». Нормально так Рома маневрирует. И посылать Рому прямым текстом как-то не хочется… особенно сейчас, пока акт не подписан.
С другой стороны… Рома про «тазик» тоже всего не знает, он на нем десять минут ехал. А вот случись за день десять раз под тент и из-под тента… И дверей нет, а ветер все холоднее… «Кюбель» ведь непродуваемый, а этот — насквозь… И Федька курить начнет… А я его по шее.
— Ром, вот тебе вопрос, — осенило меня. — Ты с ОЛР контачишь?
— С «ресурсами»-то? — уточнил он. — Запросто. А что надо?
— Надо трех человек пробить, если нетрудно. Сможешь?
— Смогу, прямо сегодня, после работы. Напиши кого только — никаких проблем, — уверенно заявил он. — А с машиной чего?
— Договорились, забирай амфибию, — кивнул я.
Так вроде уже и не обидно, по делу расходимся.
— Блин… у меня деньги в сейфе остались, — вроде как расстроился он, вспомнив. — Все три, как говорили. Когда тебе отдать?
— Ты сегодня ресурсы пробьешь, так?
— После работы.
— Сложи все в пакет, и деньги туда же… и оставь на вахте у научников. Сможешь?
— Никаких проблем! — сделал он решительный жест рукой. — Пиши фамилии.
Я вытащил записную книжку, быстро переписал данные погибших сестер, а потом вписал туда же «Тягунов Павел» и «Петров Павел». Вырвал листок, отдал Роме, сказав:
— Двое последних, похоже, один человек, он как-то сумел фамилию сменить. Если на него что-то найдется — вообще отлично будет.
— Сделаю, — все так же решительно кивнул Рома. — Тебя домой подвезти?
— Нет, я с Федькой.
— Тогда давай договорчик на машину составим, чтобы все по чести было, — засуетился Рома, стараясь ковать, пока горячо.
— А с актом как? Свистунов еще не закончил?
— Не, пока не закончил. Успеем с актом.
Вид у Насти был усталый — тени под глазами, голос — короче, все признаки. Как она рассказала, летали сегодня весь день, только заправляться садились. В общем, и понятно: большинство заданий город дает, и он же платит по выполнении, так что сотрудники углегорского аэродрома сегодня деньги зарабатывали — хороший день год кормит, как говорится.
С этой точки зрения день у нас с Федькой тоже удачный вышел: размякший от покупки «тазика» Рома вписал в акт самую высокую возможную цену, а товар был принят весь — и грузовик, и аккумуляторы, и запчасти, несколько ящиков которых мы тоже успели загрузить. Если уж возвращаться к мечте залечь в спячку до весны, то с финансовой стороны она была более чем реальна. Другое дело, что со всех других сторон она так мечтой и оставалась.
А вот что касается остального… там все сложнее. Настя, выслушав рассказ о наших похождениях за сегодня, предложила на Пашу просто заявить. Пойти «куда следует» и там заявление написать. Пришлось отговаривать: все равно никаких прямых доказательств нет, только косвенные, да и непонятно, кто за Пашей вообще стоять может. Если брать ту действительность, из которой я сюда провалился, то правильный сотрудник правильного ведомства мог вообще что угодно творить, свои бы всегда прикрыли: «с Дону выдачи нет». В Настиной же действительности, с ее слов, было все не так, но мне как-то не верилось в то, что в России что-то подобное быть может, пусть даже и в параллельной. Непривычно это как-то, совсем на фантастику похоже.
— Просто осторожней с ним пока надо, — объяснял я ей унылую реальность. — И наедине желательно не оставаться, но так ничего не показывать. Присмотримся. И когда разберемся…
— Что тогда?
— Тогда и видно будет, — уклонился я от прямого ответа. — Все возможно.
— Что именно возможно? — уточнила она. — Возможно, например, что он с этим так и дальше здравствовать будет?
— Нет, это невозможно. Здравствовать он если и будет, то очень недолго.
Это я сказал вполне твердо, потому что уже и сам решил, что если Пашу сдать кому-то, кто его повесит за все художества, не получится, то я как бы и сам смогу справиться с ситуацией, «в ручном режиме». Скажу даже больше: я бы предпочел решить эту проблему сам, а не ожидать правосудия, в которое не очень верилось. Но дальше видно будет — надо пока успеть получить максимум информации. «Пока» — это в смысле до тех пор, пока или наш противник, кто бы он ни был, не хватится, не обнаружит, что мы копаемся в той куче, где все скелеты захоронены, или начальство не начнет палки в колеса ставить. Почему? Да потому что такова природа начальства «отечественной системы»: ни за что хорошее оно никогда не впишется.
— Настя, еще… — окликнул я ее. — Одна не ходи. Вообще. Только с кем-то всегда, из своих, или на безопасной территории, хорошо?
Она лишь кивнула — как мне показалось, не слишком серьезно.
— Золотая, я не шучу. У меня насчет этой истории предчувствия плохие. Или надо от всего, что мы с тобой задумали, отказываться и жить здесь.
— Нет, отказываться не будем, — повернулась она ко мне, выглянув из крошечной кухоньки. — Я тебя слышала, хорошо, буду осторожной. Здесь безопасно?
Она постучала по косяку двери, подразумевая квартиру, в который мы находимся.
— До тех пор, пока ты настороже. С этих пор любой стук в дверь — уже угроза, понимаешь? Мы ведь даже не знаем, кому на мозоль наступаем, он еще даже не подпрыгнул и не выматерился. Кто угодно может быть.
— К нам никто и не приходил пока.
— Вот пока пусть никто и не приходит. Даже Федька безопасен, только если он со мной.
— А с Федькой-то что может быть не так? — поразилась она.
— На Федьку можно как-нибудь повлиять. Запугать. Взять заложника. Просто обмануть. Развести на нехорошее. Поэтому, если он вдруг пришел без меня — это может быть угрозой, понимаешь?
— Ну ты… — даже не нашлась она что сказать. — Не паранойя, нет?
— Даже если у вас паранойя — это не означает, что за вами не следят, — ответил я старой поговоркой. — Насть, там точно какие-то большие местные люди замешаны, так что всего можно ждать.
— Не Милославский? — уточнила она.
— Нет, не он, — уверенно ответил я. — Он точно не может быть замешан, иначе не толкал бы нас в спину, а наоборот, никакой деятельности не вел бы и группу нашу бы не собирал. Я ему особо тоже доверять не советую — кто знает, о чем и с кем он без нас договориться может, — но это не он. Но он хочет получить то, чего добился Серых, его результаты. И если кто-нибудь предложит их ему в обмен на нас… ну ты поняла. Долго размышлять он не станет.
