Ключ от королевства - Дяченко Марина и Сергей (лучшие книги читать онлайн бесплатно TXT) 📗
– Знаешь, – сказал Гарольд, – это моя вина, что мы вдвоем одного сосуна подбили. Он был твой. Просто они в последний момент поменялись местами.
– Да брось. Все ведь хорошо кончилось.
– Хорошо… А могло не кончиться. У нас впереди еще столько страшилищ… И самый первый раз я промахнулся.
– Ну, мы же друг друга страхуем!
– Ленка, – сказал Гарольд. – Ты настоящий друг.
И мы замолчали.
Глава 15
Передышка
За те несколько дней, которые прошли после сражения у черного леса, я заново осознала слова Оберона: в этих краях без мага никому не выжить.
От стражников, конечно, тоже был толк: они оказались годны не только для парадов. Их мечи и пики очень удачно сослужили службу, когда из неприметной пещеры (которую, впрочем, Оберон нам заранее указал) толпой полезли, давя друг друга и толкаясь, существа, похожие на огромные отрубленные пальцы с короткими ножками у основания. Я при виде такого зрелища на секунду потеряла самообладание, а начальник стражи – ничуть не бывало: он ломанулся в самую гущу крошить и рубить, и «пальцы» скоро убрались, оставляя на поле боя трупы товарищей и орошая камни темно-коричневой кровью.
Но что могли сделать стражники, когда из расщелины перед караваном вдруг выплыла гигантская одутловатая фигура, с виду похожая на ожившую смертельную болезнь?
Оберон опомнился первым: его посох выстрелил белой мерцающей сетью. Сеть окутала чудовище. Подоспел Ланс, посохом поймал свисающую нить, натянул; Гарольд поспешил на помощь старшим. Я подскакала к Лансу – тот перехватил мой посох, зацепил им край сетки, снова сунул мне в руки и ускакал. Я осталась удерживать тоненькую нитку, на конце которой ворочалось в коконе существо-опухоль, чудовище-нарыв; от него веяло жутью и тоской всех больниц и кладбищ на свете. Я тянула и думала: что будет, если нить порвется?!
Мы с Лансом и Гарольдом с трех сторон тянули сеть к земле. Оберон на Фиалке носился кругами, заключая чудовище в горящую белую спираль. Страшная тварь съежилась, смялась, как кусок газеты, скрутилась в жгут – и пропала, только туман растаял на том месте да опали на землю обрывки сети.
И что могли бы тут поделать стражники?
Дни проходили за днями. Я устала и измоталась. Дневала и ночевала с посохом в руках, ежесекундно ждала нападения – с неба, со спины, из-под земли. Нервное напряжение давало себя знать: однажды я чуть не убила Гарольда, который внезапно вышел в сумерках из-за камня.
– Ты чего?!
– Ничего. – Я опустила посох. – Извини…
Казалось, конца-края не будет этим гадким чудесам и подлым опасностям, – когда однажды в полдень мы вышли на зеленую лужайку возле самого обыкновенного зеленого леса. Пели самые обыкновенные птицы, паслись белые козы, и самый обыкновенный мальчишка (ну, может, не совсем обыкновенный – у него были перепонки между пальцами) вытаращился на нас с изумлением и ужасом.
– Ну вот, – с облегчением сказал Гарольд.
В караване за нашими спинами заговорили громче, засмеялись, кто-то запел. Я подумала: может, это и есть та новая земля, которую искал Оберон? Может, тут и остановимся?
Этот мир обступали гребни зубчатых скал. Текла река, довольно широкая, спокойная, впадала в озеро. Стоял на холме поселок; навстречу нам выступило местное начальство: седой старик, неловко поддерживающий собственную бороду, и толстая чернявая женщина в красивой шерстяной накидке.
– Мир вам, – сказал с поклоном Оберон. – Даст ли эта земля пристанище и отдых странствующему Королевству?
Они называли себя речными людьми и возделывали на дне реки какой-то особый подводный злак. Жили не так чтобы очень богато (речка была маленькая, всех не кормила, постоянно случались споры из-за подводных наделов), но и не бедно: в лесу водились птица и дичь, в озере рыба, на берегах рос лен, паслись козы. Работали семьями, старейшину выбирали сообща – в общем, жили себе не тужили, разве что чудовища из окрестных гор порой утаскивали зазевавшегося пастушка.
Нас встретили со всеми почестями, на какие были способны. Когда мы шли через селение, нам кланялись в пояс, а некоторые особенно впечатлительные валились ниц; не могу сказать, чтобы мне это нравилось. О чем можно говорить с человеком, который, не успев поздороваться, падает в пыль лицом?
Нас, магов, звали поселиться в доме старейшины, но я сразу сказала, что не пойду. Чтобы он мне кланялся все время? Лучше я с караваном, на травке, на опушке леса: после долгой дороги по камню трава казалась мягкой, как облако, лес светлым и звонким, будто серебряный колокольчик, и ничего не хотелось – только дышать и наслаждаться жизнью, чувствовать и понимать, что вот оно, счастье.
Гарольд тоже отказался от комфортного ночлега. Ланс остался с королем; высочества разделились: пятеро выразили желание ночевать под крышей, в лучших и богатейших домах селения. Эльвира – а кто же еще? – решила спать в карете.
Вечером разожгли костры. Как я соскучилась по большому огню! В походе, экономя топливо, жгли едва-едва, чтобы только кашу сварить. А здесь – наконец-то! – сложили целые горы хвороста, подожгли, и я вспомнила единственное свое лето в лагере: отряд у нас собрался на удивление приличный, никто никого не дразнил, и, обмениваясь адресами в конце смены, мы плакали возле такого вот костра…
Мы сидели у огня со стражниками (сдружились за время похода, все-таки братья по оружию). Правда, я скоро заметила, что мешаю им. То один, то другой запинался и обрывал наполовину сказанное слово: они стеснялись ругаться при мне! Вот еще церемонии: наши мальчишки ни капельки не стесняются…
Больше всех следил за приличиями один парень, белобрысый, коренастый. Он так яростно шикал на всех, что разговор у костра скоро совсем прервался. Я заерзала: может, мне уйти?
А тут пришел из селения мальчик-пастушок, босой. Его длинные перпончатые ступни были похожи на розовые поцарапанные ласты. Стражники стали угощать его чем-то, и я, воспользовавшись заминкой, отошла от костра. Пусть чувствуют себя свободно.
Темнота мне была теперь нипочем. Я остановилась на берегу озера; вода лежала тихой пленочкой, и только покачивались на волнах цветные поплавки – межевые знаки, обозначающие, где чей надел.
Один поплавок двигался. От него полукругом расходилась волна…
Два поплавка!
Они купались вдвоем!
Я потрогала воду кончиками пальцев. Бр-р. Холодная.
У меня и в мыслях не было ни за кем подсматривать. Просто, уж если ты маг дороги, у тебя сами собою обостряются зрение и слух. Тем более ночью; я отошла подальше и села на траву.
Они выбрались на берег, не глядя друг на друга. Быстренько оделись. Я в это время деликатно разглядывала слизняка, ползущего по стебельку ромашки.
– Посмотри, какое небо, – сказал принц.
Я тоже посмотрела вверх. Луны не было, зато горели звезды. Именно горели: их было здесь мало, но каждая сияла, как небольшой прожектор.
– Мне кажется, это твои глаза смотрят на меня сверху, – сказал принц.
Я вспомнила слова Оберона: «Если не будет Королевства – ни один влюбленный не скажет: ее глаза как звезды. Он скажет: у нее богатый отец, женюсь-ка я…»
Но принц-то каков! Я-то думала, что у них с Эльвирой – война!
– Ты преступник, – сказала принцесса. – Государственный преступник. И я – преступница. Скажи, тот белобрысый парень в страже – он в самом деле…
– Да. Он не любит об этом говорить. Но он палач, а не стражник. И я видел его работу.
– Правда?!
– Это было до того, как ты к нам пришла. Дело о государственной измене.
Сделалось тихо.
– Александр, – наконец сказала Эльвира. – Я согласна умереть. Если мне предложат выбирать, быть с тобой или…
Я потихоньку улеглась в траву. Влюбленные вздохи – не по мне, я их по телевизору в сериалах наслушалась, скукота, короче. Но о каком преступлении они говорят? И при чем здесь палач? И не того ли белобрысого они имеют в виду, что не давал стражникам браниться при мне?
