Магиня для эмиссара - Кузьмина Надежда М. (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT) 📗

— Мошшшем… но молчим. И те, кто ссснает, молчат.

Понятно. Наверняка мой учитель в курсе ларриных тайн. Но не сказал ни слова мне, потому что этот секрет ему доверили.

— А Холт?

— Не ссскашшшет, — потверждающе кивнула севшая на задние лапы ларра. Задумалась. Из спины ларры на моих глазах выросла пятая лапа, изогнулась под неестественным углом, почесала загривок и бесследно исчезла. М-да. Точно не кошка, те такого не умеют.

— Ссэнасс, я тебя чувствую, глажу, чешу. Но ты ходишь сквозь стены — как?

— Как хочу. — Улыбка ларры стала плутовской. — Твердый лёд и невидимый летучий пар — одно и то же, ссогласссна? Я тошшше могу…

Ну, лёд и пар — это вода. А из чего состоят ларры?

Спросила. И ожидаемо услышала, что из молока.

А ещё Ссэнасс приволокла откуда-то фаянсовую белую миску с рисунком кошки на боку. И подкатила мне под ноги.

— Миссска Ссэнасс. Поссставь под посстель.

Пушистая вымогательница. Ну, пусть. Заслужила.

Глава 3

После завтрака мы с Рейном сели в кабинете за работу. Стол был один, но зато размером с парадный газон у особняка мэра Салерано. Мы подвигали туда-сюда стулья, устраиваясь и примериваясь, поперемещали коробки. Наконец, расположились и приступили. Я выбрала себе ящик бумаг и открыла новую тетрадь. Система записи была уже разработана, так что на первый взгляд казалось, что сложностей быть не должно. Ага! Размечталась.

Во-первых, лежащая ближе всех к северу, то есть к границе, Паэнья пропускала больше всего транзитных грузов. А во-вторых, у одного из клерков портовой службы был просто отвратный почерк. Разгадать, что «ораророр» — это всего лишь «фарфор», после пяти минут вдумчивого вглядывания я смогла. Но попадались такие кракозямблы и абракадабры, что моего воображения представить — что бы сие значило? — не хватало.

Обратилась к Холту.

Тот сунул нос в бумагу, фыркнул. По мере всматривания брови уползли куда-то вверх.

— Откладывай эти в сторону. Я разберусь. Он пишет буквы одинаково, то есть нужно один раз отследить написание основных буквосочетаний, и можно будет прочесть написанное.

Но когда я наткнулась на образчик творчества второго портового кудесника от каллиграфии, Рейн застучал длинным пальцем по столу.

— Похоже на саботаж. Существуют квалификационные требования к принимаемым на работу в госучреждения сотрудникам. Разборчивый почерк — одно из них. И следование системе общепринятых сокращений — тоже. Начальник порта обязан следить за документооборотом… если, конечно, не замешан сам. Может, и не в нашем деле, а во взятках или воровстве…

Представила гипотетического начальника… три его подручных банды грузчиков… пять пиратских экипажей… — ну и куда меня опять понесло, спрашивается?

До вечера я выяснила, что моя знакомая «Чайка», а также «Меч-рыба» и ещё пара примелькавшихся шхун залетали и сюда.

— Рейн, можно ли предположить, что именно в нечитабельных бумагах скрывается то, что нам нужно?

— Можно. Но полной уверенности нет. Не исключено, это просто рукомесло взятых по протекции чьи-то родственников, не пригодных больше ни к чему.

Я задумалась:

— Рейн, ты знаешь, что я могу видеть ауры. Обычно это помогает понять, врёт человек или нет. Даже если по лицу ничего не прочесть.

— И? Как ты предлагаешь это использовать? — взгляд серых глаз стал острым.

— Смотри. Например, я вот подумала, что наверняка у пиратов есть где-то база, перевалочный пункт. Ведь вряд ли сама «Чайка» раз за разом ходила на абордаж? И быть не может, что жертвы не сопротивлялись, — то есть на боевых кораблях должны остаться и следы перестрелок, и рваные паруса, и что там ещё бывает после морских сражений? А на судах, доставляющих товары в порт, ничего такого нет. И вспомни: случалось так, что награбленное — те же самые чёрное дерево и какао — привозили два корабля в разные сроки. Выходит, где-то есть промежуточная база с хорошей гаванью и складами. Согласен?

Рейн кивнул. Я продолжила:

— Вот когда мы приедем, наконец, в столицу, там среди арестованных будут те, кто знает, где это место. Только вряд ли они скажут. Но если, допустим, повесить перед носом у допрашиваемого карту побережья и начать тыкать указкой: «Здесь? Здесь?» — тогда даже если он будет молчать как рыба, то когда указка ткнёт близко, возникнут сильные эмоции. Как в игре в «горячо — холодно». Важен правильно заданный вопрос. Понимаешь?

— Понимаю.

— И с начальником порта тоже так. Если аккуратно в разговоре высказать варианты, отчего бумаги выглядят так, словно их писал попугай полуграмотной торговки с привоза, в момент попадания должно что-то мелькнуть, даже если вслух не будет сказано ни единого слова.

— Меня ты тоже так видишь?

— Иногда, — улыбнулась я.

— А амулеты, приглушающие всплески эмоций, существуют?

— Конечно. Но они редки, сложны в изготовлении, и носить их нужно именно на голове. Например, большинство корон зачарованы так, что, кроме всего прочего, прячут эмоции монарха от окружающих.

— Сделаешь потом мне такую защиту?

— Ты для меня — закрытая книга, — посмотрела на него серьёзно. — Если ты, конечно, об этом.

— Нет, я не об этом. Но не хочу оказаться открытой книгой в столице для кого не надо.

— Сделаю. Только не обычный обруч — тот заметен, да и ты такого, вроде, не носишь. Нужно найти подходящую заколку или шнурок для волос. Сил придётся вбухать побольше, зато никто не заподозрит, что ты используешь экранировку.

И уткнулась в бумаги, успев заметить, как Рейн оценивающе меня разглядывает.

Я тупо пялилась на страницу. «К» или «Н», потом палка, палка, ещё палки, всего дюжина, потом пробел, две короткие палки, одна подлиннее, хотя это могло быть случайностью, и ещё восемь или девять переходящих в волнистое нечто палок. Над последней — галка. И как такое понимать?

— Чего неясного, — усмехнулся заглянувший мне через плечо Рейн. — Кишмиш сушёный. Пятьдесят мешков. Или тридцать?

— Аа-а, ну да, конечно, и как я сразу не догадалась? — нервно хихикнула я в ответ. — Но мне кажется, их семьдесят.

— Хватит. Покорми Соль, и пойдём погуляем. А по бумагам так: кроме грузовых деклараций есть налоговые, им соответствующие. Потом попробуем сопоставить.

Гулять я не рвалась. Последний наш с Холтом променад закончился незапланированными родами в чужом винном подвале. И хоть сейчас мне такое уже не грозило, всё равно выходить из дома было страшновато. Тут я в безопасности. А там?

— Ну, ты же не можешь сидеть, не высовывая носу наружу, весь месяц?

Могу.

— Рейн, давай я доделаю сегодня вечером наши амулеты. А как приду в себя, поставлю на нас два-три охранных заклинания, и тогда пойдём. Ладно?

— Рядом есть кафе с мороженым и видом на город. И мы обещали зайти в гости в магазинчик редкостей, — укоризненно покачал черноволосой головой муж.

— Завтра, — упёрлась я.

— Ну, как хочешь. Тогда иди передохни, а я тут немного потренируюсь.

Оказалось, Рейн практикует какой-то неизвестный мне доселе вид заморских единоборств — с плавными, перетекающими друг в друга стойками, резкими рубящими ударами, махами ногами выше ушей. Один раз я попросила разрешения посмотреть на разминку — и пожалела. Потому что, глядя на разворот плеч и вихрь чёрных волос, поймала себя, что думаю непонятно о чём.

Так что сейчас я просто кивнула и пошла к себе в комнату. Повожусь с Соль, поболтаю с ларрой. Серая хитрюга не отходила от корзины. Похоже, ей игры с бубенчиком на хвосте нравились не меньше, чем моей дочке. А ещё Ссэнасс забавляла меня сменой обликов. Вчера, например, она ходила на шести лапах. А после кормления отрастила целых восемь, начала гулять восьмёрками между ножками стула — и запуталась.