Убить Ланселота - Басирин Андрей (библиотека электронных книг .txt) 📗

– Спасибо.

– Не за что. Так о чем ты пытался рассказать?

– Как насчет платы, господин Эрастофен из Чудовиц? – поинтересовался Истессо.

– За что плату, интересно?

– За ужин. За приют и угощение. Таковы традиции вольных стрелков.

Эрастофен изумился. Во-первых, философы редко платят за угощение. Во-вторых, уж чем-чем, а ужином разбойник его не угощал, скорее наоборот. В-третьих…

К сожалению, это «в-третьих» перевешивало все.

Злые волшебники законопослушны. Законопослушны, что бы сами ни говорили на этот счет. Скажи «обычай» – и поймаешь колдуна в клетку. Волшебство на девять десятых состоит из традиций и лишь на одну – из силы, знания и звездочек, кружащих над остроконечной шляпой.

– Ну хорошо, хорошо, – сдался Эрастофен. – Но у меня нет ничего, что бы я мог дать тебе. Я нищий философ.

– Подумай хорошенько. Ты ведь не последний раз едешь через Деревуд.

– Ладно. Я могу рассказать тебе, как устроен этот мир. О законах, которыми он управляется.

Разбойник заскучал. Софизм об идеях и яблоках ему рассказывали еще в начальной школе. Если один человек дает другому яблоко, у первого яблоко исчезает, а у второго – появляется. Но если поделиться каким-нибудь важным коммерческим секретом, якобы оба станут богаче.

Хоакина эта истина всегда смущала. Тайна, которую знают двое, – уже не тайна, а так, баловство. Но любопытство, как всегда, победило.

– Ладно. Говори.

Эрастофен не заставил себя ждать:

– Их всего три. Закон первый: вещи не всегда такие, какими кажутся.

– Вранье. Вот передо мной чайник. – Стрелок ткнул пальцем. – Это чайник, и больше ничего. Но ладно. Что дальше?

– Закон второй: где выход, там и вход, а если не можешь понять, где конец, – отыщи начало.

– Что-то не совсем понятно. Ты на примере можешь пояснить?

– Очень просто. – Философ накинул шубу и подошел к двери. – Видишь дверь? И выход и вход одновременно, – он распахнул ее и высунулся наружу. Послышался громкий призывный свист. Ему ответило едва слышное ржание.

– Улавливаю. А третий закон?

Лоб философа пересекли глубокие морщины. Бледная рука потянулась к чайнику. Хоакин словно в задумчивости отодвинул его подальше.

– Третий… Хм. Если ишак… Нет, как-то иначе. Когда гора… или река?… А может, там было про дыни и глупца?

Эрастофен схватил мешок:

– Все. Не помню. Один дурак задаст вопросов? Под лежачий камень?…

Он выскочил за дверь. Хоакин бросился за обманщиком, но опоздал.

Взметнулась над порогом вьюга. С небес упала белая зведа: то могучий конь Бушеваль пронесся над хижиной. Философ прыгнул в седло – только тень над деревьями и мелькнула.

– Ха-ха! Вспомнил, – донесся с высоты ликующий голос Эрастофена из Чудовиц. – На всякого мудреца довольно простоты! Прощай, Хоакин, деревенщина дередская! Может, когда и встретимся – лет через пятьдесят.

…Долго провожал Хоакин взглядом мчащуюся над соснами звездочку. До тех пор, пока порыв ледяного ветра не ворвался в хижину, растрепав пламя очага. На столе звякнул чайник. Рассерженный девичий голосок воскликнул:

– Как вам не стыдно, сударь! Инцери из последних сил выбивается, а вы!… Извольте немедленно закрыть дверь.

Разбойник обернулся. В воздухе плясало золотистое пятно. Если приглядеться, становилось ясно, что это крохотная девушка со стрекозьими крылышками за спиной. Истессо поспешно закрыл дверь. Фея прекратила кружить и уселась на крышку чайника.

– Так. – Она растерянно огляделась. – Здорово. А где Эрастофен?

– Сбежал.

– Как сбежал?!

Хоакин пожал плечами:

– Обыкновенно. Платить не захотел. С философами это сплошь и рядом.

– А я? – На глазах феи выступили слезы. – А мы? Он что, нас бросил?

Хоакин развел руками. Значит, бросил, судьба такая. Ему вдруг захотелось утешить кроху. Он протянул ладонь, чтобы ее приласкать. Фея вспорхнула.

– Не прикасайтесь ко мне, негодяй! Это вы во всем виноваты!

– Бог с вами, сударыня. Я-то тут при чем?

– Это все ваши дурацкие обычаи. Я слышала! В общем, так… Как ваше имя?

– Хоакин Истессо.

– Омерзительное имя. Злобное, жестокое – подстать неотесанному верзиле вроде вас. Но ничего, Хоакин Истессо. Вы сейчас встанете и отыщете господина Эрастофена. Поняли? Извинитесь и попросите, чтобы он забрал меня обратно.

– Хорошо, хорошо. Обязательно отыщу, А вас как зовут?

Фея подбоченилась:

– Я – Маггара. Маггара Майская из рода Чайных Роз. А это, – кивнула она в сторону камина, – Инцери Фиориоуннагиоли из рода Огненных Элементалей. Инцери, чучело! Веди себя прилично. Это нельзя есть!

…Так в жизнь разбойника ворвались два взбалмошных и непоседливых существа. Позже Хоакин не раз удивлялся: как он жил без них раньше?

Иногда ему снится страшный сон. Грошдество. Раскрытая черная книга и скрип шагов, удаляющихся от двери. Эрастофен из Чудовиц так и не решился заглянуть в гости.

– Ну вот и все.

Хоакин потянулся и отложил книгу. Вопросительно глянул на шарлатана.

– Я уже свободен, ваше магичество? Заклятие удалось снять?

Густой алхимический пар плыл над полом. Стрелку показалось, что он видит в нем бледное лицо Эрастофена.

Шарлатан покачал головой:

– Все не так просто, братец. Фортиссимо не своей волей творил чары. Самому старику вовек бы не справиться. Ему кто-то помогал.

– Кто?

– Не знаю. Не разобрать пока.

Из тумана донесся звон колокольчика. Шарлатан обернулся и раздраженно махнул рукой:

– Да занят я, занят! Не видишь?

И вновь к Хоакину:

– Чужая магия, Хоакин. Не рискну. Особенно сейчас. Ты, конечно, занятный парень, занятный… но возиться с тобой недосуг. У меня коронация в разгаре. С Гури неразбериха, жертвенная дева артачится.

– Но Бизоатон…

– Вот у него и спрашивай.

В кабинете повисла тишина. Лицо шарлатана стало задумчивым.

– А это мысль, – пробормотал он. – Дельная. Сделаем-ка мы вот что.

Он сел за стол, схватил кусок пергамента и принялся быстро-быстро писать. Закончив, передал Хоакину:

– Вот. Письмо герцогу Розенмуллену.

– А кто он?

– Мерзавец. Злодей. Дела вертит нехорошие. Но лучше, чем он, никто не справится, имей в виду. Мертвеца из могилы вызвать, тень допросить – самое дело для герцога.

– Спасибо, ваше магичество. – Хоакин спрятал письмо и поклонился. – Где я могу найти Розенмуллена?

– В Доннельфаме, где же еще.

Вновь зазвенел колокольчик.

– Поди к зверю! – рявкнул Фью. И, обернувшись к Хоакину, пояснил: – Это Эрастофен, шут бледный. Опять с какими-то новостями.

Хоакин не стал проверять, умеет ли шарлатан, подобно Макиавелли, менять отношение к людям в зависимости от ситуации. Без того ясно, что умеет. Раскланявшись, он двинулся к выходу.

Из зеленого с салатными прядями дыма выступила неясная фигура.

– Мой господин! – закричал Эрастофен. – Ваше магичество! Задержите этого человека. Он очень важен!

– Вряд ли здесь есть кто-то важнее меня, – усмехнулся шарлатан. – Пусть идет.

Исполненным достоинства шагом Истессо обогнул стол с алхимическими принадлежностями. Холодно кивнул взбешенному Эрастофену, Принял у скелета шляпу и оружие и вышел в дверь.

Там его поджидали гвардейцы. Возглавлял их Гури Гил-Ллиу.

– Стой! Держи! Вот он!

– Хва-а-а-а-а-а-атай! – Рот стражника распилился бездонной пропастью. – Ло-о-ови-и-и-и!

– Вяжи мерзавца! – громовым голосом объявил Гури. – Не давай ускользнуть!

Первого алебардиста Хоакин сбил с ног. Попытался выдернуть из ножен меч Ланселота, но оружие застряло намертво. Хвататься за шпагу времени не было. Стрелок запрыгал меж ваз и статуй. Стражники наседали, размахивая алебардами.

– Прочь, негодяи! – заорал Истессо, работая мечом в ножнах, словно дубиной. – Деревуд навсегда! Бей-бей-бей-бей!

Коридор, портреты шарлатанов на стенах, куртки гвардейцев – все слилось в бешеную цветную полосу.