Вверх тормашками в наоборот (СИ) - Ночь Ева (онлайн книга без .txt, .fb2) 📗
Камни вшиты в сапоги, жилеты, плащи, камни впаяны в украшения, любовно вставлены в оправы, висят, бренчат, мерцают — и от этих переливов можно сойти с ума. Интересно, как они такой груз на себе таскают? Я не удивлюсь, если они радикулитники и меданы по вечерам греют им спины огромными утюгами.
— Дара… — Геллан сжал мою руку. Вот за что, спрашивается?!
А, ну да. Я опять думаю слишком громко, и вся эта разноцветная толпа из мужчин и женщин смотрит на меня с интересом, наклонив головы набок и прислушиваясь, чё я там в мозгах сочиняю. Меданы, конечно же, успели, пока мы добирались, насплетничать обо мне. Слегка, сжато, как краткое содержание нетленных произведений великих писателей.
— Так ты и есть небесный груз? — спросил высокий, тёмно-рыжий с кудрями до плеч.
Ну, эти хоть не делали вид, что я пустое место.
— Меня зовут Дара, — постаралась я ответить с достоинством.
— Ещё одна ведьма на нашу голову. — вздохнул тёмно-синий красавец.
— А вы что хотели? Ещё один мешок с бриллиантами? — окрысилась я, поскорее пряча руку за спину, чтобы Геллан не успел в очередной раз ладонь отдавить.
— Зубастая, говоришь? Не боишься, что зубы посчитаем? Или ещё что похуже? — тучей навис надо мной квадратный крепыш. Им бы сваи забивать. Рядом колыхнулся воздух. Ага, спокойный Геллан на месте не устоял.
— А ты попробуй, рискни здоровьем, шкаф.
И наконец-то мне удалось сделать то, о чем я мечтала весь этот сумасшедший день! Резкий выпад — я подсекла ногой здоровяка под коленкой и рванула на себя со всей дури, на какую была способна. Йессс! Туша покачнулась и рухнула на землю, позвякивая побрякушками.
Жутко мешал этот балахон — жалкое подобие платья: естественно, я запуталась и грохнулась бы вслед, но меня выручил святой Геллан, подхватил на излёте.
Повисла тишина, как мутная слеза на щеке горького пьяницы, чтобы через секунду разразиться хохотом. Ржали радостно, мужики и меданы. Хохотал даже упавший, не спешил с земельки подниматься.
— Как она тебя, а? — восхищалась толпа, прицокивала языками, прищёлкивала пальцами.
— Молодец! Наша девка! — хорошо хоть не каждый счёл своим долгом по плечу меня похлопать. Ручищи-то у них… правильные.
— Ужинать пора. Дела подождут.
И толпа начала рассасываться. Я только глазами моргала: разводились костры, быстро, умело, в воздухе запахло вкусным. Солнце садилось, валилось нехотя за горные пики.
Откуда-то пришли коровы, погоняемые какими-то зелеными страшилами. Геллан сказал, что это деревуны. Мясные коровы были похожи размерами на слонов — огромные неповоротливые туши с маленькими головами, молочные — резвые, пакостные, как меданы, с широко расставленными в разные стороны рогами и огромным выменем с восемью сосками. Доили их меданы. По-моему, эти брыкухи никого больше и не слушались…
Я что-то ела, пила вкусное-вкусное парное молоко — густое, жирное, как жидкая сметана, но сладкое, как растаявшее мороженое…
В свете костров мир вокруг казался нереальным, потусторонним. Головы медан и их мужчин — яркие мазки на вечерней палитре: перемешанные, вспыхивающие, хаотичные.
Не пойми откуда полились звуки музыки, словно кто-то перебирал струны и нажимал на клавиши где-то там, в тёмном небе — тягуче, старинно, немного монотонно. А затем мужчины запели. Как менестрели в дремучем средневековье. Не знаю, не была, не видела, но ощущение — такое. От этих одежд из кожи, с плащами да узкими штанами. От камней драгоценных, что в свете костра уже не казались такими кричащими и безвкусными…
Пели они, как ангелы: по-неземному красиво, на несколько голосов, отчего казалось, что музыка везде: в воздухе, костре, голове, сердце… Пели они о дальних странствиях, драконах и воинах, коварстве и любви. Пели о подвигах во имя правды и чести, о битвах кровавых и мужах великих… И что-то такое смутное ворочалось у меня внутри, как большой шар, в котором появлялись и исчезали образы, тянулась нить из каких-то глубин, куда я хотела, но боялась заглянуть…
После еды и песен меня разморило, хотелось лечь на землю, обняться с травой и спать долго-долго… Но противный Геллан усадил меня на Савра, и мы отправились в обратный путь. Я уже ничего не боялась: ни полумрака, ни дороги в облаках. После всего пережитого страх ушёл куда-то далеко, растворился, растаял, уполз поискать другие, менее стойкие души…
Как мы добрались до замка, я не помнила. Кто куда и кого нёс — догадываюсь. Помню его руки, заботливо снимающие сапоги с ног и укрывающие тёплым одеялом. А дальше — провал. Долгожданный и счастливый: я пережила этот день! И какая разница, что будет завтра…
Глава 21. Тайные планы на проклятых камнях. Лерран
Ночь упала плащом странника: простым, неприметным, плотным. Без звёзд-украшений, без диска Луны. Влажная духота согревала, но не давала дышать полной грудью. Он слышал, как ворочаются тучи — неповоротливые изменчивые монстры на сносях, готовые разродиться проливным дождём. Но ещё рано, ещё не сейчас…
Он не любил ночь, хотя она давала ему время для раздумий и манёвра. Его раздражали звёзды — их нельзя достать и пощупать, а ему нравилось ощущать весомую тяжесть в ладони, видеть, осязать, чувствовать материальность. Поэтому он и верил только в то, что реально. Любовь, высокие чувства, душа — удел поэтов да экзальтированных дев. Мягкая плоть, восторженные глаза, восхищение — цепь, которую можно намотать на кулак, чтобы притянуть, приворожить, заставить делать так, как нравится ему. Так, как хочет он.
Даже в юности он был лишён многих иллюзий. А от тех, что прилипали на короткое время, научился избавляться безжалостно, без колебаний и сомнений. Есть только цели и способы их достижения. Поэтому он не мечтал, а ставил задачу и добивался своего.
У него было всё, чтобы притягивать, сулить, ничего не обещая на словах, очаровывать и манипулировать. Голос, улыбка, красивое лицо, открытый взгляд — товар, который продаётся легче, а раскупается охотнее, чем украшения и наряды. Очарование нельзя пощупать, зато можно ощутить. Какая разница, как это называется и откуда берется? Главное — это работает на него и позволяет получать желаемое.
Ночь дышала звуками, охала далёким эхом, сопела простужено и прятала глаза хищников. Он ждал, как и они. Терпеливо и почти без азарта: зачем тратить энергию, если жертва всё равно подойдёт близко, и останется только ударить лапой, чтобы ухватить кусок плоти.
Воздух дрогнул почти незаметно, пошевелил онемевшими пальцами, но он почувствовал неуловимое движение, как зверь чует приближение добычи.
— Ты опоздала. — сказал тихо, без эмоций, не оборачиваясь.
Он мог позволить маленькую роскошь — стоять спиной. У жертвы слишком много страха и мало сил, чтобы осмелиться ударить или хотя бы попытаться поступить безрассудно. Впрочем, он всё равно успел бы повернуться и выпустить когти первым.
В его голосе, ровном и спокойном — он знал — жертва слышит угрозу. Пусть слышит: это её право и её слабость.
— Я не могла раньше. В замке неспокойно, все взбудоражены: ухайла прорвалась из Потусторонности, сверкающий стило пробил обеденный стол… И властитель вернулся поздно.
Он широко улыбнулся — хищно, с наслаждением. Она все равно не видит, поэтому можно ненадолго выпустить демона-триумфатора из себя.
— Рассказывай. — полуобернувшись, искоса посмотрел на жалкую фигуру, закутанную в длинный плащ с капюшоном, который скрывал лицо. В этом и нужды-то не было: ночная гостья так низко склонила голову, что в темноте вообще нельзя понять, есть ли у неё голова…
— Что ты хочешь узнать, динн?
Он почувствовал, как пальцы сжимаются в кулаки. Непроизвольно, инстинктивно, и это слегка разозлило: ему нравилось контролировать свои тело и эмоции, инстинкты и порывы.
