Упавшие с небес (СИ) - "Майский День" (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗
Корабль снова мотыльнуло. Тяжесть на мгновение пропала, а потом вернулась да так, что меня буквально размазало по полу. Вскрикнули разом все сломанные кости и порванные мышцы. Слёз уже не было, воздуха в лёгких тоже. Я не сразу сообразил, что лежу теперь не возле аквариума, а почти у противоположной стены. Крутая бочина сооружения опасно накренилась, а вода колыхалась с тяжёлой вялостью ещё не проснувшегося существа. Краем прошли искры, купол поля обозначился в воздухе мерцающим свечением, и в этот момент я понял, что всё. Катастрофу уже не остановить. Она сформировалась, запущенная кем-то, где-то для чего-то, до нас докатились вялые отголоски, но огромный бассейн сам по себе был слишком вариабельным сооружением. Его готовили к катаклизмам, но давно и недостаточно усердно.
Я попытался вдохнуть глубже, хотя и не знал — зачем. Наверное, масса этой нестабильной воды пугала перспективой захлебнуться, но для глупостей не осталось времени, а на умные решения не нашлось ни мозгов, ни сил.
Корпус дрогнул ещё раз, я ощутил его мучения своей болью и заодно всей воспалённой кожей. Воздействие на судно внешнего фактора на этот раз показалось даже не особенно сильным, но его хватило, чтобы перетянутый канат везения оглушительно лопнул. Это фигурально выражаясь. На самом деле просто нарушился баланс силы, и аквариум издевательства не выдержал.
Он раскололся почти пополам — это для начала, а потом, когда инертная масса взбаламученной воды ещё не успела рухнуть наружу, эти половины распались на несколько крупных кусков каждая.
Лучше бы рассыпался стекляшками — успел я ещё подумать, а потом стало некогда вдаваться в запоздалые подробности.
Водяная махина молотом ударила в пол, раздалась плеском, поднялась злой волной. Меня подхватило, на мгновение блаженно подвесило в невесомости, а потом вмазало со всей дури в стену, так что я чудом сам не разлетелся на осколки или не растёкся кляксой по облицовке.
Кричать я не мог, стонать тоже, боль и та, кажется, не сделалась сильнее, как видно проскочив, не задерживаясь, самый высокий отпущенный природой порог. Меня протащило по твёрдому, потом рвануло куда-то в плотных тисках стихии, опять врезало. Не знаю, зачем я открыл глаза.
Наверное, для того, чтобы увидеть летящий прямо на меня осколок бассейна, его мощный рваный край способный рассечь на запчасти и организмы покрепче. Эта глыба в довесок прочему кувыркалась, бодро и звонко как развеселившаяся лодка. Непознанная прежде программа в моём сознании отстранённо просчитала траекторию страшного полёта. Опять на мгновение почудилось, что я не жалкий червь в грязной воде, а капитан собственного корабля. В голове мелькали цифры, работала не только интуиция, прирос точный расчёт, но осознать сладость предсмертных видений я не успел, оценить их — тоже.
Я уже точно знал, что мощный иззубренный обломок размажет меня всего по стене трюма. Облицовка не выдержит, и мелкое крошево литого пластика вместе с ошмётками моего черепа размоется волнами по всему отсеку. Я перестану существовать, и где-то возрадуются твари, прогнавшие меня из рая.
Множество мыслей успело промелькнуть в гибнущем мозгу, полезных и не очень, но спасла меня не рефлексия головы, а реакция тела. Наплевав на боль и разруху мышцы содрогнулись и сократились, возможно в последний раз, руки и ноги загребли полную живности муть. Я почти успел увернуться.
Голова уцелела, большая часть тела тоже, лишь ступня, и без того перемолотая в кашу старательными копытами палачей, попала под режущую кромку и отделилась от голени так легко, словно вся нога была из пластилина.
Я успел всхлипнуть, прежде чем опять основательно накрыла боль. Обломок бассейна скользнул по стене, но уже вяло, приторможенный разлившимися водами, осел солидно на дно бывшего пола. За моей спиной с грохотом вмазался в стенку трюма ещё один, но я даже не обернулся.
Утрата части тела так потрясла, что соображал я с трудом. Меня мотало взбесившимися волнами и то швыряло к покорёженной стене, то оттаскивало прочь, но я продолжал вяло шевелить руками, тянуться туда где только что едва не погиб весь и в один удачный или не очень момент, шмат моей ноги буквально швырнуло половодьем прямо в морду, и я в него отчаянно вцепился.
Ещё одна волна, покружив предварительно в середине трюма, подтолкнула к тому же самому куску аквариума, что уже сыграл в моей судьбе жестокую роль, я даже смог вскарабкаться на него, подтаскивая себя руками за бывшие рёбра жёсткости.
В трюме что-то ещё гремело и ухало, бил в ноздри резкий запах, но я больше не обращал внимания на разгулявшуюся стихию. Я приставил оторванную ступню к культе, словно она могла прирасти на место и заторможено наблюдал, как кровь довольно вяло для масштаба события хлещет из порванных жил. Я уже должен был истечь ею и умереть. Стоило ли рыпаться? Трупу целые конечности не требовались.
Мысли плыли в голове так вяло, что не стоило вникать, я так и сделал. Продолжал складывать вместе разрушенные кости, вполне возможно, под самым нелепым углом, не пытался сосредоточиться на других проблемах. Терпел потихоньку предложенное. Я всё ещё не умер, и этот вопиющий факт напомнил, что в человеческом облике по-прежнему оставался отчасти не человеком. Кажется, я удивился, а потом всё же потерял сознание. Давно следовало, если на то пошло.
Человеку трудно судить, каким протяжённым бывает обморок, я же всегда знал время отключки с точностью почти до секунды. Вот и сейчас, едва разум вывалился из непроизвольной комы, сообразил, что отсутствовал считанные минуты. Вода ещё колыхалась, где вяло, где зло, но корабль больше не выкаблучивался, застыл в непонятном оцепенении. Я готов был поклясться, что мы не двигаемся, хотя ничего не смыслил в судовождении. Мои смутные галлюцинации о капитанском кресле оставались химерами.
Поначалу я тупо созерцал разгул стихии, вяло освещённый аварийной гирляндой, потом начал вспоминать детали произошедшего и в первую очередь полученное увечье. Глянув на ноги, я обнаружило, что оторванную деталь не потерял, так и прижимал к культе, которая продолжала кровоточить, хотя и чуть заметно.
Голова у меня кружилась, мучительно донимала тошнота, а тут и боль вернулась в тело, решив, как видно, что пришло самое время о себе напомнить. Я и застонать толком не смог, так проскрипел что-то неопределённое.
Пальцы, сведенные судорогой, упрямо удерживали вместе две части одной конечности, а в остальном я мог шевелиться, хотя и не горел желанием это делать.
Я не знал, выжил на корабле хоть кто-то из экипажа, или эта карусель накрыла многих, а то и всех, но пока и не заботился о чужих проблемах. Для начала следовало воскреснуть самому, а потом только записываться в некроманты, если вдруг возникнет такое желание.
Я постарался ни о чём не думать, просто застыть и дожидаться волны регенерации, но на этот раз она не спешила, словно возмущённая числом повреждений на которое я сподобил, хоть и не своей волей, несчастный организм.
Кроме того, мне требовалась подпитка. Обычно я терял аппетит в первые дни после восстановления, но тогда оно хотя бы начиналось, а вот сейчас обстоятельства опустили на дно такой глубокой ямы, что скопившаяся здесь тишина отдавала уже могильным совершенством. Я прищурился и попытался оглядеться. Миски с кашей, естественно, не увидел, заметил лишь знакомых червяков-чистильщиков, некогда населявших бассейн. Они бестолков плавали, едва шевеля округлыми боками, держались на поверхности, словно искали, да не нашли глубину. Живые поглотители производимых тангарской кожей отходов. Гадость. И одновременно еда.
Стараясь ни о чём не думать, я подполз ближе к воде, выловил пальцами свободной руки первого червяка и раньше, чем ноздрей достиг его запах, (хотя, чем бы он мог поразить на фоне того, что уже воняло?) отправил в рот. Вкуса я, к счастью, не ощущал, а шевеление прекратилось, едва я стиснул челюсти. Они почему-то уцелели во всех катастрофах и работали вполне прилично, я вяло прожевал червяка и потянулся за следующим.
