Замок лорда Валентина - Сильверберг Роберт (бесплатные полные книги .TXT) 📗

Чиновники понтифекса в официальных масках ждали его на границе внешнего кольца. Они весьма церемонно приветствовали Хиссуна и сразу же доставили его к лифту, предназначенному для правителей и их посланников. Лифт стремительно опустился в самые нижние, имперские, уровни Лабиринта.

Хиссуна незамедлительно разместили в покоях, почти таких же пышных, как и те, что постоянно держали для короналя. Альсимир, Стимион и другие его спутники получили по изящной комнате рядом. Как только чиновники понтифекса закончили возню с устройством Хиссуна, их старший объявил:

— Главный представитель Хорнкэст будет чрезвычайно польщен, если вы согласитесь отужинать с ним сегодня вечером, мой лорд.

Помимо своей воли Хиссун ощутил некоторое удивление. Чрезвычайно польщен. Он еще не настолько отвык от Лабиринта, чтобы относиться к Хорнкэсту без благоговения, граничившего со страхом: истинный хозяин Лабиринта, кукловод, кото-

рый дергает за веревочки понтифекса. Чрезвычайно польщен, если вы согласитесь отужинать с ним сегодня вечером, мой лорд. Неужели? Сам Хорнкэст? Трудновато представить, чтобы старик Хорнкэст вообще был чем-нибудь чрезвычайно польщен, подумал Хиссун. Мой лорд — ни больше ни меньше. Ну что ж, ладно.

Но он не мог позволить себе испытывать хотя бы на йоту благоговейный трепет перед Хорнкэстом. Он сделал так, чтобы посланники главного представителя застали его неготовым, когда пришли за ним, и задержался на десять минут с выходом. Войдя в личную столовую главного представителя — зал настолько великолепный, что даже понтифекс, возможно, счел бы его пышность избыточной — Хиссун удержался от любых приветствий или выражений почтительности, хотя позыв к этому у него промелькнул. Это же Хорнкэст! — подумал он и хотел упасть на колени. Но ведь ты Хиссун! — сердито прикрикнул он на себя и остался стоять, приняв надменный и несколько отчужденный вид. Хиссун принуждал себя все время помнить, что Хорнкэст лишь чиновник; а сам он — особа титулованная, принц Горы, а также член регентского совета.

Впрочем, при виде внушительной осанки и властности Хорнкэста не так-то легко было сохранить душевное равновесие. Его можно было назвать старым, даже древним, но выглядел он крепким, энергичным и живым, будто за счет какого-то колдовства сбросил лет тридцать—сорок. Его взгляд был проницательным и безжалостным, улыбка — двусмысленной, голос — глубоким и сильным. С величайшей учтивостью он подвел Хиссуна к столу и предложил ему какое-то мерцающее редкое вино алого цвета, которое Хиссун благоразумно лишь слегка пригубил. Разговор, любезный и поначалу довольно общий, а потом все более серьезный, направлялся Хорнкэстом, и Хиссун тому не препятствовал. Сначала они заговорили о волнениях на Зимроэле и в западном Алханроэле — Хиссун не мог отделаться от впечатления, что, несмотря на скорбную мину на лице Хорнкэста при обсуждении этой темы, все происходящее вне Лабиринта тревожило главного представителя не больше, чем события на другой планете,— а потом Хорнкэст окольными путями подошел к смерти Элидата, по случаю которой, как он надеялся, Хиссун выразит в Замке глубокие соболезнования от его имени; при этом он хитро смотрел на Хиссуна, как бы говоря: я знаю, что кончина Элидата внесла большие изменения в порядок престолонаследия и что ты вознесся на высший уровень власти, и поэтому, дитя Лабиринта, я очень внимательно слежу за тобой. Хиссун ожидал, что Хорнкэст, уже достаточно наслышанный о гибели Элидата, теперь поинтересуется благополучием лорда Валентина, но, к его изумлению, главный представитель предпочел завести речь о совершенно других вещах, касавшихся нехватки некоторых продуктов, что уже ощущалась в закромах Лабиринта. Нет сомнения, что Хорнкэст сильно озабочен, подумал Хиссун, но не для того же он предпринял эту поездку. Когда высокий представитель ненадолго умолк, Хиссун наконец взял инициативу на себя и заговорил:

— Пожалуй, нам пора обсудить наиболее серьезное, на мой взгляд, событие — исчезновение лорда Валентина.

На какое-то мгновение непоколебимая безмятежность, казалось, покинула Хорнкэста: его глаза сверкнули, ноздри раздулись, губы слегка шевельнулись от удивления.

— Исчезновение?

— Во время продвижения лорда Валентина по Пиурифэйну мы потеряли с ним связь и не можем ее восстановить.

— А можно поинтересоваться, чем корональ занимался в Пиурифэйне?

Хиссун пожал плечами.

— Насколько я понимаю, он находился там с весьма деликатной миссией. Он оторвался от своего кортежа во время той же бури, которая унесла жизнь Элидата. С тех пор мы о нем ничего не слышали.

— Как вы полагаете, корональ жив?

— Не имею представления, а гадать не имеет смысла. Можете не сомневаться, что мы предпринимаем все возможное, чтобы восстановить контакт. Но думаю, что мы на деле должны по крайней мере допустить возможность того, что он погиб. По этому поводу у нас в Замке состоялось заседание совета. Вырабатывается порядок престолонаследия.

— Так-так.

— И, разумеется, одним из существеннейших исходных пунктов наших планов является состояние здоровья понтифекса.

— Да-да, я понимаю.

— Состояние понтифекса без изменений?

Хорнкэст ответил не сразу; он долго и пристально, с непонятной настойчивостью смотрел на Хиссуна, как бы производя тончайшие политические расчеты.

После продолжительного молчания он произнес:

— Вы не хотели бы нанести визит его величеству?

Услышать такое от главного представителя Хиссун ожидал меньше всего. Визит к понтифексу? Он никогда и не мечтал об этом! Ему потребовался какой-то миг, чтобы оправиться от изумления и вновь обрести самообладание. Затем он сказал, стараясь, чтобы его голос звучал как можно невозмутимее:

— Это было бы для меня большой честью.

— Тогда пойдемте.

— Сейчас?

— Да, сейчас.

Главный спикер подал знак, тут же появились слуги и начали убирать остатки ужина; вскоре Хиссун оказался рядом с Хорнкэстом в маленьком экипаже с приподнятым носом, который по узкому туннелю довез их до места, откуда можно было идти только пешком: через каждые пятьдесят шагов проход перекрывался бронзовыми дверями, и каждую из них Хорнкэст открывал, засовывая руку в потайное отверстие. Наконец после прикосновения главного спикера открылась последняя дверь, обозначенная инкрустированной золотом эмблемой Лабиринта с имперской монограммой поверх нее, и они прошли в имперский Тронный зал.

Сердце Хиссуна отчаянно колотилось. Сам понтифекс! Старый безумец Тиеверас! В течение всей своей жизни он едва ли верил, что тот вообще существует. Дитя Лабиринта, он всегда воспринимал понтифекса как некое сверхъестественное, таящееся в подземелье существо, как ставшего отшельником властелина мира; и даже теперь, несмотря на недавнее знакомство с принцами и герцогами, с самим короналем и его домочадцами, понтифекс казался Хиссуну чем-то нереальным, непознанным, непостижимо далеким от мира смертных, отгородившимся от него стеной. Но вот он.

Все именно так, как гласили предания. Сфера из голубого стекла, трубки, шланги, провода и зажимы, разноцветные жидкости, подающиеся по системе жизнеобеспечения, и старый-престарый человек, сидящий необычайно прямо на троне с высокой спинкой на возвышении с тремя невысокими ступеньками. Глаза понтифекса открыты. Но видят ли они? Жив ли он вообще?

— Он больше не разговаривает,— сказал Хорнкэст.— Это последняя из случившихся с ним перемен. Но врач Сепултроув утверждает, что его разум все еще действует, а тело сохраняет жизнеспособность. Подойдите на шаг-другой, взгляните на него поближе. Видите? Видите? Он дышит. Он моргает. Он жив, определенно жив.

У Хиссуна возникло такое ощущение, будто он столкнулся с осколком прошлого, чудом сохранившимся доисторическим созданием. Это же Тиеверас! Корональ при понтифексе Оссие-ре — сколько поколений прошло с тех пор? Человек, принадлежащий истории, видевший своими собственными глазами лорда Кинникена! Он был уже стариком, когда в Замок пришел лорд Малибор. И вот он все еще здесь: и жив, если только можно назвать жизнью существование, которое он влачит.