Маг Стихий (СИ) - "MikhailSkr" (читаем книги онлайн .txt, .fb2) 📗
Старххи, а именно таковым было самоназвание расы разумных ящериц, в силу своего рептилоидного наследия родственного змеиному, были лишены любопытства и всегда с осторожностью относились ко всему неизвестному и новому. Как вели неизменно и испокон веков свой однообразный образ жизни, так и продолжали существовать в устоявшейся парадигме. Ни у кого из ящеров никогда не было высоких амбиций и мотивации, побуждающих кого-то из них собрать под своей дланью всех своих сородичей, без чего невозможно было развитие общества варанов и возникновения собственной цивилизации. Их устраивало жить под открытым небом, благо климат в домене к этому располагал, и следовать заветам предков, которые были известны каждому варану благодаря памяти крови.
Вот только привычному образу жизни степных ящеров пришёл конец, когда приматы обратили свой взор на прерии и саванну, пожелав сделать те частью своей вотчины.
Пять тысяч лет тому назад у обезьян родился свой собственный Прометей, который научил их обращаться с огнём и это стало началом конца доминации варанов в степи.
Когда приматы шесть столетий тому назад только начали свою экспансию в прерии, они очень быстро выяснили свою слабость перед варанами. Ящеры оказались непревзойдёнными мастерами маскировки и камуфляжа, отчего каждое столкновение приматов со старххами заканчивалось убедительной победой последних. Но так как обезьяны отличались высоким показателем интеллекта, они быстро смекнули, что в прямом противостояние с ящерами победа над степными хищниками дастся им слишком дорого. Вот только отчаиваться обезьяны даже не подумали. Всего лишь решили пойти обходным путём.
Будучи цивилизацией покорившей огонь, они пришли к решению выжигать степные просторы, тем самым лишая своих противников привычного ареала обитания. Когда земля лишена растительности, а на ней один лишь чёрный пепел, ящеры теряли своё преимущество в маскировке и становились относительно лёгкой добычей для обезьян.
Новая тактика приматов и вся их стратегий дальнейшего наступления на степь оказались очень эффективными. Медленно, но верно, ими уничтожались стая за стаей варанов, а выжженная степь засаживалась молодыми деревьями, тем самым сокращая прерии и увеличивая естественную зону проживания приматов. Сегодня же настала очередь стаи Гурха и его сыновей, которые проживали рядом и недавно обзавелись собственными семьями, стать жертвой экспансии приматов.
И находясь на вершине кургана из тел своих самок, своих сыновей и их стай, под которым в яме лежало их будущее, то есть продолжение рода — яйца, Гурх с болью в сердце наблюдал за приближающимся пламенем и если бы мог плакать, его морду бы оросили слёзы. Впервые встреченный им сегодня противник не оставил ему даже шанса выжить и уберечь потомство. Даже дрянные кошки, их извечный конкурент за добычу в прериях, никогда не покушался на детёнышей и продолжение рода.
Безумная ненависть разрывала его душу от происходящего варварства, но ничего поделать Грух не мог.
Он не мог оставить свои яйца без защиты и ринуться в самоубийственную атаку на обезьян. И когда он уже смирился со своей участью, а пламя пожарища стала облизывать его шкуру, случилось невозможное. В одном мгновение огонь просто взял и опал, полностью погаснув, не оставив после себя даже тлеющих уголков. Но самым поразительным оказалась картина заваливающихся тел ненавистных обезьян из затылков которых хлестала кровь вместе с мозговой жидкостью, после чего с неба спустился Он!
Никогда прежде Гурх не испытывал перед кем либо чего-то похожего. Всё его естество, суть ящера, требовала от варана преклонить свою голову и продемонстрировать полное подчинение перед подавляющим могуществом Старшего сородича! Испускаемые спасителем его стаи флюиды раскалёнными иглами впивались в сознание Гурха, принуждая того трепетать перед Древним.
И даже не смотря на то, что спустившееся с неба неопознанное существо, также как и приматы, было прямоходящим и имело гуманоидное строение тела, никакого сомнения по поводу его родства с ящерами у Гурха не возникло.
— У тебя есть имя? Как к тебе обращаться?
И пусть речь существа несколько отличалась от привычной Груху, но никаких проблем с её пониманием у него не возникло. Причём внимая обращению Старшего к нему, Гурх ощутил бесспорное право существа приказывать ему. И ничего подобного ранее Гурху испытывать не приходилось. Даже когда он состоял в стаи отца и был совсем молодым ящером, приказы вожака не оказывали на него такого сильного воздействия.
— Гурх, — Вырвалось без его на то ведома из собственной пасти.
— Ну что ж, Гурх. Будем знакомы, я Магнус! И с этого дня я новый властитель здешних земель.
И никакого желания или даже мысли оспорить данное заявление и утверждение у варана не возникло.
* * *
— Кто это?
Обратилась с вопросом Дора, кивая мне за спину.
Моё знакомство с варанами вышло очень плодотворным, а опрос самого старшего среди них дал мне ответы на интересующие вопросы. Установив с Грухом посредством серпентарго прямой ментальный канал, я смог считать не только его собственную память, но и ту, носителем которой была кровь ящера. И параллельно с тем, покуда разбирался с доставшейся мне таким образом информацией, я подчистил за собой следы минувшего сражения. Всех оставленных мною в живых одарённых я упаковал в кандалы, после чего закинул пленников и трупы в своё карманное измерение.
Естественно, после того, как я поверхностно изучил новые знания по прериям и обществу старххов, у меня даже мысли не возникло бросать их посреди выжженной степи. В силу своих убеждений, четыре небольших стаи даже не подумали бы предпринимать попытку отойти от границы с лесом и искать себе новое место жительства. В них чуть ли не на генетическом уровне была прописана парадигма отрицания возможности провоцирования конфликтов с сородичами. А это означало, что никто из лишившихся своего дома (выделенных когда-то вожаком стаи, к которой они некогда принадлежали, охотничьих угодий) ящеров не покинет данной территории степи, сожжённой приматами. Единственное, что они сделают перед тем, как встретят следующую волну экспансии со стороны владык леса, так это передадут свои яйца стаям, до которых пока ещё не докатилась волна террора и геноцида безжалостных обезьян. В общем, оставь я всё как есть и всех этих варанов ждёт смерть. Но так поступить я не мог. Жалко было таких «очаровательных» зверушек. Тем более, когда подтвердилась моя абсолютная власть над их видом. Губить столь ценный ресурс было полной глупостью. А потому я не долго думая забрал их с собой к месту нашей стоянки.
— Знакомься Дора, это старххи и наши с тобой новые подданные.
Глава 71
Род
1 июля 1988 года. Место действия — Скрытый домен
«Неужели этот знаменательный день наконец настал?»
Находясь в предгорье одного из пиков горной гряды главного острова вскорости уже точно моего домена, я своим своим перфекционистким и претенциозным взором озирал подготовленное нами великолепие, которое уже сегодня, буквально вот-вот, станем основой родового камня.
Найти бывшую римскую латифундию оказалось плёвым делом, особенно когда тебе в этом помогает аж целый магистр ритуалистики, для которого составить подходящий поисковой ритуал оказалось делом нескольких часов. Так что уже на следующий день с момента нашего первого визита в домен, буквально сразу же после того, как дед полностью восстановился, а магической истощение более не угнетало его душу и тело, мы сразу же взялись за поиски местоположения латифундии, которые привили нас в центральную часть острова. Туда, где горная гряда, тянущаяся на протяжении всего острова, была самой широкой и занимала треть его ширины. Впрочем, я даже был рад тому, что искомый источник магии и сердце домена, располагались в горах.
Когда мы впервые сюда взобрались, то обомлели от красот здешних видов, которые открывались с высоты чуть больше тысячи четырёхсот метров над уровнем моря. Практически вся равнинная часть острова была как на ладони. И если глядя по левую руку, то есть на юг, можно было лицезреть буйство зелени тропического леса, а прямо перед собой, то бишь на запад, взор стелился по ровной словно стол степи и саванне, то на севере, по правую руку, всё тоже растительное море степи переливающееся всеми цветами радуги, которое упиралось в огромные горные пики, что возвышались на целых три тысячи метров.
