Кембрия. Трилогия (СИ) - Коваленко (Кузнецов) Владимир Эдуардович (электронные книги бесплатно TXT) 📗
Немайн ухмыльнулась, показав родным стенам островатые клычки. Сегодня придется туго. Не сестер гонять, не мальчишку–Тристана учить… Ну, мальчишка он по меркам чужой памяти, здесь – вот–вот станет оруженосцем. Значит, полноправным воином, защитником семьи, города, клана и королевства. Сегодня бой кривым клинком будут осваивать рыцари. Придется не учить, переучивать – да еще людей куда более опытных в практическом смертоубийстве, чем полугодовалая сида. Что ж, Немайн работы не боится. Да у нее и для дружины припасен подарочек! Очередное разорение, самые трудные части которого только–только принесли от мастера Лорна. Осталось собрать и испытать. Но это – вдали от чужих глаз.
Собиралась провести занятия дома – двор у «Головы Грифона» просторный, хватило бы места и с Эйрой клинок против клинка размяться, и за тренировкой Анастасии присмотреть, и полюбоваться, каких успехов достиг Тристан. Мальчишка собирался явиться с сестрой Альмой – значит, есть чем хвастаться. Не вышло. Дружина возмутилась, громко и именно что дружно. Искривленными мечами, оказывается, авары пользуются! Значит, людям такое оружие тоже подходит, не хуже, чем сидам. Значит – учи, рыжая. Интересно!
«Интересно» – значит, своего добьются, не мытьем, так катаньем, и правильно сделают. Шашка – оружие легкой кавалерии, а камбрийские рыцари, как ни крути, кавалерия именно легкая. Ипподром для их упражнений – самое место. Правда, самой наставнице ездить верхом – ни–ни. Гейс! Стоит прокатиться на спине у лошадки, как в республике случится недород, засуха, пожар или еще какая–нибудь напасть. Для этого и нужна «некоролева»: пока она ведет себя правильно, все будет в порядке. Для Немайн правильно – поднимать пыль столбом в колеснице, а не на горячем скакуне. Спать поровну днем и ночью, соблюдать судебные, пиршественные, шахматные и пивные дни…
Внутрь городских стен заезжать не стали – к чему зря беспокоить охрану? Колесница, полтора десятка рыцарей, столько же оруженосцев – уже небольшая армия. А ведь есть еще и герои! Эйлет верх Дэффид, однорукая Дева Моста – одна стоит дружины. Так и есть, если рядом – Эмилий, еще недавно – центенарий трапезитов Африканского экзархата. Тайный агент, дипломат и воин разом. Что ж, теперь он магистр оффиций – пусть и в небольшой городской республике.
Доволен. Для него главное то, что Кер–Сиди – часть Рима. Империи, притворяющейся республикой – или наоборот? И ему все равно, кого Немайн зовет сестрой и матерью. Ее поведение лишний раз доказало: когда–то ее звали Августиной Аршакуни, и она – коронованная императрица Рима. Два патриарха, африканский в Карфагене и константинопольский в Кер–Сиди, подтвердили, что ни усыновление, ни повторное крещение после обмирания помазания на царство не отменяет. Значит, он верен присяге, просто перешел из одного административного подчинения в другое. Что Немайн предпочитает называться хранительницей правды, а не августой или базилиссой, ему безразлично. Римские императоры, бывало, совмещали десяток разных должностей и титулов. Тот же Октавиан Август именовал себя всего лишь первым гражданином отечества…
Эмилий скачет у борта колесницы, как некогда норманны–телохранители, негромко говорит по–гречески, улыбается, косится на пристроившуюся с другой стороны Эйлет. Со стороны посмотреть – два «Э» обсуждают свадьбу. На деле – тайный разговор, который никому и в голову не придет подслушивать.
– Ты уже думала, что ответить базилевсу Григорию Африканскому? Раз уж сестра признала твою опеку… Те предложения, что я передал, касались именно тебя: признание твоего империума над Кер–Сиди, как частью римской провинции Британия и право распорядиться империумом над остальными ее частями по твоему усмотрению. Теперь же твоему дяде придется что–то передать и Анастасии… и, право, я за нее боюсь. Твои уши – лучший залог семейной дружбы. Ни одна часть империи, кроме Британии, тебя не примет. Потому от тебя твой дядя неприятностей не ждет. С другой стороны, тебя здесь считают своей, а чужака в правители не примут. Сковырнуть родственницу ради варварского королька? Тоже глупо. Вы с Григорием были идеальными союзниками – до появления и признания святой и вечной Анастасии. Теперь…
Он отвесил сидящей вместо снятого стреломета Анастасии настолько низкий поклон, насколько смог, не покидая седла. Замолчал, предоставив сестрам самим домыслить очевидное. Теперь у Немайн есть более близкая римская родственница, чем Григорий Африканский. У Анастасии уши нормальные, и она – точней, ее возможный муж – вполне может претендовать на власть по всей империи. Отныне никакие обещания не истребят неизбежной опаски. «А вдруг?»
– Вдруг, – сказала хранительница, – только лисята родятся. Нужно придумать решение, которое исключит любое «вдруг» раз и навсегда. Время есть: сейчас у Григория все мысли об арабском вторжении. Потом начнем разговор о восстановлении законной власти во всех провинциях и о новом разделе империи – не на восточную и западную, иначе. Так, чтобы Григорий и его наследники и мыслить не могли захватить долю Насти, и не боялись, что их обидит она. Как именно, я пока не знаю.
«Настя!» Эмилий слышал это чуднОе слово уже не в первый раз. Хорошее греческое имя Немайн превратила в славянское прозвище. Зачем? Почему приемыша Владимиром назвала? Аварский посол говорит – имя не просто славянское – княжеское! Кажется, идет игра, которую начали без Эмилия, но в которую ему придется влезть по должности. Намеки, полутона… Будь Августина–Немайн действительно гинекейной девушкой, можно было бы предположить интригу ради интриги, попытку заставить чужие мысли бегать по ложному следу. Но у хранительницы правды – характерный титул! – иная натура. Ненавидит лишнюю работу, ей нужной хватает.
Улыбается Эйлет. Высохшую руку привязала за спину, словно перед судебным поединком с заведомо слабейшей. Так и есть: получат ли свое другие сестры, еще неизвестно, а ее добыча – рядом и уже никуда не уйдет. Сида исполнила пожелание: показалась так, что у римлянина отпали последние сомнения в том, что Немайн была дочерью императора Ираклия. Эмилий говорит, что, даже приняв должность, сомневался. Даже после двойного признания взвешивал возможности двойного самозванства в сговоре с патриархом. И, видимо, с Господом! Признание–то в алтаре было.
Эйлет хихикнула, ладонью рот прикрыла. Со стороны глянуть – дите малое. Но ведь, правда, смешно! А что поделать, если любимый человек – римлянин? Они такие. А греки и того хуже. Для них человек всегда впереди Бога, и Эмилий до конца поверил Майни с Анастасией не перед лицом Бога, а тогда, когда две девчушки, забыв про императорское достоинство, бросились помогать человеку, больному той же хворью, что и Ираклий.
Гвен и Тулле – хуже. Их желания противоречат друг другу. Вылезло, когда до «Головы» подробности королевского приветствия добрались – а слухи бегают быстрей колесниц. Вот и гадают: кого сестра–сида предпочтет? Или ухитрится затравить и того зайца, что в горы побежал, и того, что в болоте укрылся? Сидят злые, а Сиан их отчитывает: мол, зачем младшенькую мельтешить заставляете? Нехорошо это!
Вот и угловая башня, навстречу выросли стены вытянутого цирка. Сестра–сида хмурится. Что не так? Тристан опоздал… На него не похоже, обычно является загодя. Но – семеро одного не ждут!
Возле маленького, всего в три этажа, колизея пристроились колесничные конюшни. Запахи обычные – навоз, конский пот, смазка. Вот одну вывели на песок – перетягивают веревочный торсион, осматривают ободы. Интересно, сколько боевых колесниц в Диведе теперь, после зимнего похода? Благодаря подвеске из скрученных веревок и малой баллисте колесница снова стала оружием, грозным, но ох и дорогим!
А еще – вызывающим ревность у рыцарей, полгода тому назад бывших самым дорогим и боеспособным родом войск. Вот и теперь сэр Ллойд не преминул заметить:
– В бою их защищать приходится. Нам!
– Так у нас, в Кер–Сиди, колесничие – дамы, – откликнулась Немайн, – не грех и прикрыть. Или скажешь, что болты, бьющие в два раза дальше луков, на поле боя – лишние?
