Напряжение сходится - Ильин Владимир Алексеевич (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Своего герба им не полагалось, но несколько завитков на черненном металле были хорошо известны в узких кругах.
— Вы им родственник? — внимательно рассмотрев клеймо и вроде даже озадачившись, уточнил референт.
— Приемный сын.
— Пожалуй, так будет даже лучше, — кивнул референт. — А на остальных?
— Остальные для украшения, — пожал я плечами. — Показать?
— Не имеет значения, пойдет и так, — отмахнулся старик. — За старую одежду и ваш телефон не беспокойтесь, мы отправим их курьером к вам домой. Все что на вас — это подарок клана, — улыбнулся он обаятельно.
— Спасибо, — кивнул я, довольно равнодушно относясь к местным порядкам. — Только папку с документами мою оставьте. Там важные распечатки.
— Безусловно, очень важные, — показалось, или он ухмыльнулся? — Теперь возьмите меня за левую ладонь… Вот так… Посильнее, не бойтесь.
Рука референта была сухой и горячеватой, а множество перстней с прозрачными крупными камнями укололи кожу острыми гранями.
— Поклянитесь, что не таите против князя Панкратова Михаила Викентьевича зла явного или не явного, прямого или затаенного, не несете беду ему опосредованную али сокрытую с собой, внутри себя или на коже своей. — Произнес он и внимательно посмотрел на мою руку поверх своей.
— Клянусь, — легко ответил я.
— Поклянитесь, что не желаете смерти, мора, глада али разрушения великому роду Панкратовых.
Я подтвердил, внимательно прислушиваясь к собственной руке. Вроде, никаких изменений — но и зла я клану вовсе не желал.
С другой стороны, кидаться на князя — действующего виртуоза — надо быть сумасшедшим, не желающим жить. Либо иметь очень вескую причину и основательную подготовку. Никто, в общем-то, не бессмертен.
— Идемте, я провожу вас в приемную, — удовлетворился моими ответами референт и вновь указал по коридору в сторону лифта. — В назначенное время вас примут.
— Документы проверять не будете? — Указал я на папку, которую никакими сканнерами не просветили.
Зачем-то они же меняют одежду? Значит, боятся отравляющих веществ или контактного яда — а тут целая папка не просмотренная.
— Ах, оставьте. — Махнул он рукой. — Вы прошли через шесть или семь охранных рамок, давно бы выявили. Нет причин для беспокойства. К тому же, если эти распечатки так важны и только для взгляда Михаила Викентьевича…
— Именно так.
— Вот видите. Тем более. — иронично глянул референт и зашагал впереди. — Давайте поторопимся. У нас еще есть время, но вдруг сложится так, что князь освободится раньше? — Разумно отметил он.
Княжеская приемная больше напоминала огромный зал, в дальнем уголке которого приткнулся стол секретаря и чуть поодаль — единственный мягкий диван на две, максимум три персоны. К тому же — уже занятый человеком. Словом, чтобы просто дойти до секретаря, пришлось совершить около трех сотен шагов по мрамору, собиравшемуся под ногами в какое-то громадное батальное полотно, непонятное с роста человека. Над головами ярко сияли золоченые люстры, каскадами спускающиеся с высокого потолка — и это при огромном, во всю стену, панорамном окне напротив входа с видом на центр Москвы и Кремль. Очень грандиозно и немного подавляюще, с точки зрения обычного человека. Я же довольно быстро прикинул, сколько на все это нужно динамита и успокоился.
— Григорий Андреевич, ну когда уже меня примут? — Стоило подойти ближе, поинтересовался с диванчика ожидавший там господин.
По внешности — характерно утомленной и чуть помятой — давно уже ожидавший.
Господин был одет в коричневую жилетку, белую рубашку в клетку с узким лезвием галстука и обычные, чуть широковатые и коротковатые черные брюки, из под которых выглядывали лакированные туфли и белые носки. Сам господин был сильно в возрасте, с небольшим брюшком и слегка лысоват, с зачесом седых волос набок. Смотрел он на нас через массивные очки с простыми стеклами — которые, в общем-то, вряд ли ему были нужны и точно не украшали лицо. Но к которым он наверняка привык. К груди, обеими руками, господин прижимал портфель из коричневой кожи, явно плотно наполненный документами — даже ремешки, обхватывающие сверху, были с трудом застегнуты на последнее деление.
Общее впечатление — странноватое, особенно с учетом места, где мы находились. Похож на просителя, но во взгляде — упрямство и огонь. Достаток в одежде перечеркивается некой помятостью и нескладностью, из-за которой жилет и рубашка выпирают складкой у плеч и живота. И определенно — не ведаю, какой тут дресс-код, но одеяние ему не подбирали. Или же попросту постеснялись такое предлагать, исходя из статуса и положения гостя.
— Аркадий Алексеевич, у вас время на два часа дня, — словно легонько укорил его референт.
— Да, но вы обещали поспособствовать!
— Не получается, — харизматично улыбнувшись, чуть развел руками старик. — Знакомьтесь, пожалуйста — Максим Самойлов, из мещан. Ему назначено на час.
Господин неприязненно покосился, словно это время назначил я сам, и во вред ему.
— Колобов, Аркадий Алексеевич, — протянул он руку, чуть согнув пальцы.
На загорелой руке отчетливо была видна белая полоса вокруг указательного пальца — словно еще недавно на нем был перстень, но теперь его нет. Золотая полоска обручального кольца, впрочем, присутствовала.
Поиздержались? И Колобовы — что-то знакомое, но точно не припомню. По ощущениям — юг, но туда ходят составы с топливом, а обратно — с зерном, так что мне не сильно интересно. Формат вагонов уж больно специфичен, под мои нужды не подходит — ни танк не поставить, ни САУ.
Я подхватил его ладонь и обозначил осторожное рукопожатие. Все-таки, еще час тут сидеть минимум, и уж лучше не нагнетать обстановку.
— Господа, я вас оставлю на какое-то время. Прошу простить, дела клана, — референт изобразил виноватую мину, легонько поклонился и отправился по залу к выходу.
А буквально через минуту со своего места поднялся секретарь и тоже заспешил с бумагами из приемной, и мы остались в огромном зале одни. Коротая время, встал с дивана и сделал шаг к панорамному окну — сверху что-то недовольно прорычало, а окно немедленно закрыла металлическая створка.
— Не мельтешите, юноша, — попросил со своего места Колобов. — Иначе охрана подумает, что вы передаете сигналы сообщникам.
Я недоуменно качнул плечами и вернулся на свое место, под звук вновь открывающейся створки. Глянул на циферблат — целый час времени, без малого, впереди. Нерациональная трата времени, откровенно говоря — но пусть так.
Двадцать минут потратил на анализ прошлого и этого дня, вспоминая слова и взгляды, реакции и поступки, относясь к ошибкам с точки зрения вероятности их совершения отдельно и в комплексе. Получалась какая-то нездоровая черная полоса с крошечным шансом, но во вселенной любая вероятность выше нуля обязательно рано или поздно сбудется…А уж если она имеет искусственный характер… но это еще надо доказать.
Ладно. Покосился я вновь на циферблат и занялся единственными доступными мне приготовлениями — а именно, принялся надевать перстни. Вроде и ерунда, но тоже действие, которое необходимо совершить. К тому же, их многовато, они не подстроены под толщину пальцев — попросту, большинство из них я никогда не надевал, незачем — и стоит подумать, как расположить их лучше. Хотя бы, чтобы не упали с пальца в неподходящий момент.
Перстень Самойловых — черный, с симметричным клеймом двух рун в виде стилизованной буквы «С». На безымянный палец левой руки, бесспорно.
Перстень Юсуповых — алый герб, перечеркнутый по диагонали черной линией — знаком бастарда. Выкинуть бы, но вескость тех данных, что лежали в папке, как подтверждать? Одному честному слову поверят ли…
Перстень Борецких — синее серебро, переходящее в аквамарин волны на вставке из драгоценного камня. Бабушка подарила. Говорит, много у нее таких, а вот кому носить — уже не осталось.
Перстень Долгоруких — алмаз внутри алмаза в кайме из белого золота. Вручил князь Долгорукий за спасение сына — нашего куратора, которого смыло волной на турнире, я нашел, но спасла его Ника…
