Осел и морковка (СИ) - Стриковская Анна Артуровна (книги бесплатно без онлайн .txt) 📗
Я потрепала парня по волосам и уверенно вошла в дом. Думала, что попаду в прихожую, в крайнем случае в гостиную, но оказалось, что в доме всего одна комната, она и прихожая, и гостиная, и столовая и детская, и спальня. Обычно части жилья разгораживались занавесками, но сейчас все они были отдернуты. Так что я влетела прямо на театр боевых действий. В углу стояла кровать, на ней лежала и тихонько стонала какая‑то женщина, а рядом устроились на стульях двое. Здоровенный мрачный мужик с бородой, похожей на растрепанный веник, и тетка среднего возраста, средней же комплекции, зато с очень неприятным лицом.
Это здесь повитуха такая? Ужас. Клотильда ее бы близко к нашему искусству не подпустила. Женщины, принимающие роды. Должны располагать к себе, нести добрую энергию, а не глядеть на мир голодными мантикорами.
В первую минуту присутствующие меня не заметили, поэтому я успела сделать несколько шагов вперед и оказаться в середине комнаты у обеденного стола. И тут мужик наконец отвлекся от стонущей жены и обратил на меня внимание. Встал и надвинулся, как гора.
Я спокойно посмотрела ему в глаза и послала легкий импульс: "Расслабься, все в порядке". Затем сказала:
— Там, на улице плачет мальчик. Говорит, мама его помирает. Вот я и зашла. Может, нужна помощь?
Мужик молча смотрел на меня, соображая, что ответить. По лицу было видно, как в голове медленно ворочаются тяжелые, неуклюжие мысли. Зато тетенька быстро спохватилась, подскочила ко мне и зачастила:
— Какая помощь? Боги судили Мирене нынче перед ними предстать вместе с дитятком. Спинкой ребенок встал. Тут уж ничем не поможешь. Никто не идет против воли богов. Или ты ведьма, милочка? А знаешь, что за ведовство бывает?
Ой, дура я дура! Надо же было так подставиться?! Здесь за мой талант меня не по головке погладят, а казнят без суда и следствия. Но отступать? Сроду я не отступала. Все равно, раз меня эта зараза ведьмой уже обозвала, делать ноги поздно. Попробую помочь бедной женщине. Если муж ее любит, то стрясу с него помощь в побеге и какую — никакую обувку.
— Ты бы помолчала, раз ремесла своего не до сих пор не выучила, — ответила я местной повитухе, — Спинкой, говоришь, идет дитя? А повернуть не пробовала? Нет? Так заткнись и дай работать тем, кто дело знает.
Молчавший и только переводивший взгляд с меня на тетку мужик вдруг проснулся. Нет, он так ни слова не сказал, просто сгреб намылившуюся на выход повитуху в охапку, скрутил ей руки каким‑то платком и живенько спровадил в подпол. Затем обратился ко мне:
— Ты и вправду можешь сделать так, чтобы Мирена осталась жива? Умоляю, сделай это, даже если дитя погибнет.
Я ласково ему улыбнулась, надо же поддержать бедолагу.
— Давай я посмотрю, как она там. Может, еще и ребенка спасем. Только… Если дело зашло слишком далеко, я могу и не справиться.
— Хоть попытайся!
Он вдруг повалился ко мне в ноги. Я рявкнула:
— Так, прекрати немедленно. Встань и больше так не делай. Лучше поставь утюг, вскипяти котел воды и еще… Тетка эта из подпола выберется рано или поздно и на тебя же первого донесет.
— Это ты права, госпожа. Как тебя называть?
— Зови Летицией. Так вот… Я сейчас займусь твоей женой, а ты спускайся в погреб и… Что‑нибудь крепкое у тебя в хозяйстве водится? Я выпивку имею в виду.
— Обижаете, госпожа Летиция. У меня самолучший самогон двойной очистки имеется.
— Вот и отлично. Напои тетеньку, чтобы в стельку. А в стаканчик добавь вот этого, — я протянула мужику флакончик синего стекла, — три капли, не больше. Когда баба заснет, уложи, пусть спит, ночью снесешь ее домой, тебе силы хватит. Завтра она ничего и не вспомнит.
Мужик взял флакончик, сунул в карман и нырнул в подпол.
Я пошла к моей неожиданной пациентке.
Женщина страдала тяжко и давно, так что сейчас ей все было безразлично. Она орала во время схваток, стонала между ними, но делала это без участия сознания. На мое появление она не прореагировала. Ну и хорошо, мешать не будет.
Я откинула одеяло и ощупала живот. Повитуха была права: ребенок расположился поперек и не шел, изматывая мать бесполезными схватками.
Так. Надо сначала прекратить на время родовую деятельность, расслабить все мышцы женщины, чтобы дитя смогло повернуться самостоятельно. Для этого у меня есть подходящее зелье.
Я налила из ведра воды в стакан и добавила туда семь капель из розового пузырька. Пить роженица хотела, поэтому живо выхлебала почти безвкусную жидкость со слабым запахом аниса. Прошло минут пять и зелье подействовало. Схватки прекратились, а женщина перестала стонать.
На наступившую тишину из подпола вылез мужик и зарычал:
— Ты ее все‑таки уморила, ведьма?
Я тяжело вздохнула и сказала, копируя бабушку Клотильду и словами, и интонацией:
— Уймись, мужик. Жива твоя женщина. Просто спит. Тетка‑то уснула уже? — Он кивнул не задумываясь, — Вот и славненько. Иди пока делом займись, а я о ребенке позабочусь. Он пока жив, так надо все сделать, чтобы и дальше так было.
Ошалевший бородач живо бросился к печи и стал раздувать угли. Молодец, горячая вода никогда не помешает. Можно будет потом чаю попить.
Я снова обернулась к женщине и положила руки ей на живот. Сейчас нужно позвать ребенка и внушить ему желание повернуться. А заодно подталкивать руками снаружи, чтоб знал, куда вращаться. Но это я знала теоретически. А практически…
Поначалу ничего не получалось вовсе. Затем плод начал биться и извиваться., куда там угрю. Но нужного положения занимать не желал ни за что, а родить в неправильном предлежании ослабленной женщине может стать не по силам. Пришлось усилить воздействие, придерживать ребенка во чреве магическими потоками и молиться, чтобы никто не заметил моих манипуляций. Вроде у здешней стражи водятся амулеты, засекающие магию. Я, конечно, старалась пользоваться только зельями и простыми манипуляциями, но ими в этом случае точно не обойтись.
В конце концов упрямый младенец встал как надо и я разбудила женщину. Влила в нее укрепляющий настой и велела тужиться. Дальше все прошло как по маслу. Минут десять — и вот у меня в руках отличная вредная девчонка, скандальная и горластая. Я не успела пуповину перерезать, как она заорала так, что ничего не понявший счастливый папаша чуть не упал.
Когда же я показала ему девочку, а жена подала голос, он все‑таки рухнул передо мной на колени.
— Госпожа Летиция, госпожа Летиция, вы их спасли!
С трудом уговорила мужика не валяться по полу, а накормить меня и дать какую‑нибудь обувку. Объяснила, что на обоз, которым я ехала, напали разбойники, я сбежала от них в лес, но по дороге потеряла туфли.
В моем рассказе дыры зияли как в рубище нищего, но мужика ничего не волновало. Он понял одно: девушке нужны одежда и обувь. Достал из сундука крепкие башмачки, две пары тонких шерстяных носков и теплую серую шаль, вместе с ними попытался вручить мне два золотых.
Вещи я с благодарностью приняла, а от денег отказалась. Пусть лучше выведет меня из деревни. Если вдруг кто что вспомнит и сообразит, что я ведьма… Мне еще жизнь не надоела.
Так как дяденька и сам планировал жить подольше на пользу своему семейству, мои доводы его убедили. Беспокоила только спящая в подвале повитуха. Я велела отнести ее к ней домой как стемнеет. Завтра она ничего не вспомнит, но будет этого стесняться. Поэтому охотно подтвердит все, что скажет муж Мирены. А он может сказать, что роды были трудные, повитуха с блеском справилась со своей задачей, зато потом нажралась на радостях как свинья. Меня же просто не было!
Ой! А мальчик? Он со мной разговаривал, видел, как я вошла в дом… Кстати, где он теперь?
Оказалось, парнишка наревелся и заснул там же, под забором. Папашка, выходивший на улицу выплеснуть грязную воду, его заметил и уложил в пристройке, чтобы не беспокоить тех, кто в доме. Укрыл кожухом и не стал будить.
Там я его и нашла. Как меня Армандо учил? Стирать воспоминания легко, надо только хорошо представлять себе, что собираешься стереть. Особенно просто это сделать, когда человек только что заснул или проснулся. В промежутке между сном и явью сознание доступно для воздействия.
