М значит Магия - Гейман Нил (серии книг читать онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
В следующий миг на заднем дворе кофейни Мустафы Строхайма в Гелиополисе (который некогда был городом Солнца, а теперь превратился в пригород Каира) не осталось ничего, кроме белого пепла, разносимого мягким ветерком – пепла, похожего на снег или сахарную пудру; не осталось ничего и никого, кроме молодого парня с черными как смоль волосами и ровными белыми зубами, в фартуке с надписью ПОЦЕЛУЙ ПОВАРА.
Изпод толстого слоя пепла, засыпавшего кирпичный алтарь, показалась маленькая пурпурнозолотая птичка. Она пискнула и уставилась прямо на Солнце, как дитя смотрит на своего родителя. Расправив тонкие крылышки, она взмыла вверх, к Солнцу, и никто не следил за ее полетом, кроме юноши во дворе.
У ног парня, под пеплом, который недавно был деревянным столом, лежали два длинных золотых пера. Он поднял перья, стряхнул с них пепел и аккуратно уложил в карман куртки. Потом снял передник и ушел своей дорогой.
Холлиберри ДваПера Маккой – взрослая женщина, мать семейства. Ее некогда черные волосы теперь отливают серебром, а из узла на затылке торчат два золотых пера. Сразу бросается в глаза, что когдато эти перья выглядели очень эффектно, но с тех пор минуло много лет. Холлиберри является президентом Эпикурейского клуба – богатой и неспокойной компашки. Давнымдавно она унаследовала эту должность от отца. Я слышал, что эпикурейцы вновь начинают роптать: говорят, что уже перепробовали все на свете.
(Для ХМГ – запоздалый подарок на день рождения.)
Надгробие для ведьмы
Все знали, что на краю кладбища, за оградой была похоронена ведьма. Сколько Бод себя помнил, миссис Оуэнс всегда просила его держаться подальше от этого места.
– Почему? – спрашивал он.
– Это смертельно опасно для любого живого существа, – отвечала миссис Оуэнс. – Там проходит граница между нашим миром и потусторонним. Ты можешь накликать себе смерть.
Мистер Оуэнс был более уклончив и менее экспрессивен.
– Это нехорошее место, и все, – говорил он.
Кладбище заканчивалось у подножия холма, недалеко от старой яблони. Его окружала бурая от ржавчины изгородь, украшенная такими же ржавыми пиками. Прямо за изгородью простирался пустырь, заросший крапивой и ежевикой и заваленный мусором. Бод, который, в общем-то, был хорошим и послушным мальчиком, никогда не перелезал через забор, но часто приходил сюда и смотрел через решетку. Он понимал, от него что-то скрывают, и это его раздражало.
Бод поднялся на холм к заброшенной церкви посреди кладбища и стал ждать вечера. Как только закатное небо окрасилось в серо-багряные оттенки, наверху, у самого шпиля, послышался звук, похожий на шуршание бархата. Сайлас покинул место своего последнего пристанища и вниз головой соскользнул по стене колокольни.
– А что там, в дальнем конце кладбища, за могилой пекаря Харрисона Вествуда и его жен, Марион и Джоан?
– Почему ты спрашиваешь? – проговорил наставник, пальцами цвета слоновой кости отряхивая пыль с черного костюма.
Бод пожал плечами.
– Просто так.
– Там неосвященная земля, – сказал Сайлас. – Знаешь, что это такое?
– Нет, – ответил Бод.
Сайлас прошел по проходу, и ни один листик под его ногами не шелохнулся. Он сел на каменную скамью рядом с Бодом.
– Некоторые, – начал он шелковым голосом, – считают, что все земли освящены. Они были освященными еще до того, как мы на них пришли, и останутся таковыми и после нас. Но здесь, на твоей родине, благословляют церкви и кладбища, чтобы сделать их святыми. А рядом с каждым кладбищем обязательно оставляют неосвященный участок, чтобы хоронить там преступников, самоубийц и тех, в ком не было веры в Бога.
– Значит, те, кто похоронен по ту сторону изгороди, были плохими?
Сайлас изогнул одну из своих безупречно очерченных бровей.
– М-м? Вовсе нет. Вообще-то я давненько там не бывал, но, по-моему, никаких особенных злодеев там никогда не было. В давние времена могли повесить только за то, что человек стащил у кого-то шиллинг. К тому же всегда есть люди, для которых жизнь становится настолько непереносимой, что они решают ускорить свой переход в иной мир.
– Они кончают жизнь самоубийством? – спросил Бод. Ему было всего восемь лет, он был очень любопытен, но совсем неглуп.
– Совершенно верно.
– И что? У них получается? Они становятся от этого счастливее?
Сайлас улыбнулся так широко, что стали видны его клыки.
– Иногда. Но в большинстве случаев нет. Это как у тех, кто думал, что станет счастливее, если переедет в другое место. Куда бы ты ни уехал, от себя никуда не денешься. Ты понимаешь, что я имею в виду?
– Кажется, да.
Сайлас потрепал мальчика по волосам.
– А ведьмы?
– Точно, совсем забыл, – сказал Сайлас. – Преступники, самоубийцы и ведьмы. Те, кто умер без покаяния. – Он встал, небо совсем потемнело. Время приближалось к полуночи. – Уже начинается. А я еще даже не позавтракал. Ты опоздаешь на урок.
Покой сумеречного кладбища беззвучно всколыхнулся, как будто кто-то встряхнул бархатный занавес, и Сайлас исчез.
Когда Бод подошел к мавзолею мистера Пеннивоса, сельского пекаря, луна была уже высоко. Томас Пеннивос ( упокоенный здесь в ожидании своего лучшего воплощения) уже ждал мальчика, и был явно не в настроении.
– Ты опоздал, – сказал он.
– Простите, мистер Пеннивос.
Пеннивос укоризненно покачал головой. На прошлой неделе они изучали Стихии и Типы человеческого характера, Бод уже успел забыть, что есть что. Он со страхом ожидал вопроса, но мистер Пеннивос сказал:
– Я считаю, что нам следует посвятить несколько занятий практике. У нас осталось не так много времени.
– Правда? – спросил Бод.
– Боюсь, что так, юный мастер Оуэнс. Ну, как твои дела с Исчезновением?
Бод очень надеялся, что об этом его не спросят.
– Все отлично, – сказал он. – То есть, мне кажется, что отлично.
– Почему бы тебе не продемонстрировать это?
Сердце Бода ухнуло вниз. Он сделал глубокий вдох и постарался скосить глаза и исчезнуть из вида.
Мистера Пеннивоса это не впечатлило.
– Увы. Это не похоже на Исчезновение. Совсем не похоже. Скользить сквозь предметы и растворяться в воздухе, как мертвые. Пробираться сквозь тени. Исчезать при малейшей опасности. Попробуй снова.
Бод старался изо всех сил.
– Ты торчишь как нос на лице, – проговорил мистер Пеннивос. – А твой нос очень сильно выдается, молодой человек. Ради всего святого, освободи свой разум. Сейчас же. Ты – пустой коридор. Ты – ничто. Ничьи глаза тебя не увидят. Ничей разум тебя не почувствует. Ты никто и ничто.
Бод снова попробовал. Он представил себе, что сливается с каменным барельефом на стене мавзолея и становится ночной тенью. И вдруг чихнул.
– Ужасно, – вздохнул мистер Пеннивос. – Просто ужасно. По-моему, мне следует поговорить об этом с твоим наставником. – Он покачал головой. – Итак, человеческие характеры. Перечисли их.
– Хм… Сангвиник. Холерик. Флегматик. И еще один. Хм… по-моему, меланхолик.
И так далее, и так далее, до тех пор, пока не настало время грамматики и сочинения с миссис Летицией Борроуз, дамой, которая никому и никогда в жизни не сделала зла. Читатель, можешь ли ты сказать такое о себе? Боду нравились и миссис Борроуз, и ее уютный небольшой склеп, и то, что учительницу легко можно было отвлечь от занятий.
– Мне сказали, что на неосвященной земле похоронена ведьма, – сказал он.
– Да, дорогой. Но тебе не следует туда ходить.
– Почему?
Миссис Борроуз улыбнулась бесхитростной улыбкой покойницы.
– Они не такие как мы.
– Но это же кладбище, правильно? Значит, я могу ходить везде, где захочу?
– Но это не приветствуется, – проговорила миссис Борроуз.
Бод был послушным, но очень любопытным мальчиком, поэтому, когда занятия закончились, он пошел мимо семейного мавзолея Гаррисона Вествуда, деревенского пекаря, мимо ангела с отколотой головой, но не стал взбираться на холм к кладбищу для бедняков. Вместо этого Бод обошел холм, где под сенью старой яблони сохранились остатки устроенного кем-то тридцать лет назад пикника.
