Меч и Крест - Лузина Лада (Кучерова Владислава) (читать книги онлайн .txt) 📗

– Мне очень плохо, – убежденно подтвердила Катерина.

– Как это сгорела? – наплевала на ее самочувствие блондинка.

– Я сейчас все расскажу, – ответила Катя голосом человека, готового признать себя злостным врагом народа. – Мы все в опасности. И лучше уж сейчас держаться вместе…

Покаяние получилось долгим и тяжелым и закончилось пожаром, мгновенно откусившим пол-этажа гостиницы Андреевская, надрывными сиренами пожарных и «скорой помощи», укатившей с оставшимся бесфамильным Адрианом с ожогом третьей степени, и ее напрочь потерявшим флегматичный лоск заместителем, оставшимся выяснять отношения с администрацией отеля.

Девушки с аппетитом слушали. И по ходу истории рыжая, чье не тронутое краской лицо, осененное волнующими кудрями, больше не казалось безликим белым пятном, став похожим на загадочный средневековый лик Кранаха-старшего, загоралось все радостней и ярче. В то время как белая хмурилась, интенсивно чесала нос и часто смущенно косилась на подругу. А как только Дображанская окончила свой рассказ, вдруг резко закинула руки вверх и, демонстративно повалившись на колени перед Машей, схватила ту за перепуганные щиколотки.

– Прости меня, Маруся! – громко и комично завыла она. – Ты – гений! А я – дура, конченая! Верю! Каждому слову верю! – И подняв на Катю торжественный взгляд, резюмировала победоносно-восторженно: – К черту всех! Мы – ведьмы!!!

– Ты понимаешь, – возбужденно вещала Даша, сидя на заднем сиденье такси и не обращая внимания на ироничный затылок водителя, с самого начала прислушивавшегося к разговору «дурных баб», – Маруся эту тему сразу расщелкала. Еще вчера вечером. Ты представляешь, какая она умная? А как тебе это письмо, Маша? – Затрясла она экспроприированным у Катерины посланием. – Есть идеи? Кто такой К. Д.? И на какую Гору он нас зовет?

– На Лысую, конечно, – расцвела Маша, впервые в жизни превратившаяся в значимую персону. Признав ее правоту, Чуб начала восторженно заглядывать ей в рот, вдыхая каждое слово.

– Все правильно, – вспомнила Даша. – На Лысой Горе у местных ведьм самая главная тусовка.

– В смысле – центральный офис? – угрюмо уточнила Катя.

– Но шестого, наверное, будет бал, – романтично вздохнула Маша. – Как у Булгакова – бал Сатаны! – Она нежно сжала в объятиях свой пухлый рюкзак с прихваченными из дому жизненно важными книгами.

– Или как минимум дискотека, – осовременила идею Даша. – Шабаш, короче!

– А почему шестого? – буркнула Катерина.

Она искренне не могла понять, чему так радуются эти двое? Но в данный момент идиотский энтузиазм одной и не менее идиотская ведьмацкая версия другой не раздражали ее, а даже успокаивали. С появлением двух новых персонажей трагический абсурд происходящего превратился вдруг в балаганную комедию, и на их фоне Катя вновь почувствовала себя единственным нормальным человеком.

– Тю! – язвительно удивилась Чуб. (Несмотря на Катину добровольную сдачу с повинной, «крутая», разрумянившая ее позорным синяком, по-прежнему не нравилась ей, агрессивно и неуправляемо.) – Это даже я знаю! С шестого на седьмое июля – ночь на Ивана Купала. Ты что, даже Гоголя в детстве не читала? – Между нами, Даша не читала его тоже, но купальские цитаты из Николая Васильевича были щедро приведены в книге, вдохновившей бывшего арт-директора «О-е-ей!» на наш «славянский Хэллоуин». – Я вообще не врубаюсь, – нахохлилась она на Дображанскую. – С чего ты возомнила, что это письмо адресовано лично тебе? Тут же черным по белому написано: «ясныЕ киевицЫ». Ты че, множественное число от единственного не отличаешь?

– Но ты ведь и сама считала, что этот спектакль поставили ради Кати, а мы им случайно подвернулись. Почему же ты злишься, что она подумала то же самое? – возразила ей Маша, ободренная своим внезапно возросшим статусом.

– Это потому, что у нас письма не было, – не сдалась Даша Чуб. – Если бы я знала, что они нас на шабаш пригласили…

– Шабаш – расхожее слово, – хмуро выдавила из себя Катерина. – Так можно назвать любую закрытую вечеринку без тормозов. А то ты сама не знаешь, как большие папы гуляют. А потом он же конкретно мне дал понять, что приструнит Василия. А какое, прости, Василий Федорович к вам отношение имеет?

Чуб воззвала взглядом к Маше, надеясь, что та немедленно щелкнет Катю по носу каким-нибудь убийственно-умным ответом, но Ковалева согласно затрясла головой и опять перебежала на Катину сторону.

– Логично, – поддакнула она. – Тут много непонятного. Кто прислал нам это письмо? Что значит «на войне, как на войне»? И почему только от нас зависит, «состоится ли торжество»?

– Это как раз очень понятно, – встряла Землепотрясная. – Шабаш-то в нашу честь! Если мы не придем, он и не состоится. Ух, – возбужденно просипела она, – чувствую, ждет нас еще одна веселенькая ночка!

– Ой, девки, влезете вы в какую-то халепу… – по-отечески проворчал молчавший доселе таксист. – Ну объясните вы мне, почему все бабы на магии помешаны? Моя, вон, тоже все травники всякие покупает.

– А по той же самой причине, – жарко оповестила его Даша, – по которой мужиков в ведьмы не берут! Вы никогда не задумывались, почему все ведьмы – женщины?

– Оно и видно, – беззлобно хмыкнул водила, косясь на Дашины папуасские косы.

– Я всегда говорила, все мы – язычники! – завела Чуб подцепленную за время подготовки к «Хэллоуину» тему. – Минимум наполовину! Почему, интересно?

– Потому, что у нас есть тело, – просто ответила Маша.

– Ну и че?

– А телом мы ничем не отличаемся от животных. Оно точно так же хочет есть, спать, греться на солнце, играться, заниматься сексом…

– Ну, про секс ты у нас много знаешь, – добродушно хмыкнула Чуб.

– Язычество – это всего лишь обожествление природы, – разъяснила ей Ковалева.

– Тогда я – язычница! – гордо объявила Землепотрясная. – Я природу просто обожаю. Солнце, море, травку…

– Трахаться! – попыталась воскреснуть Катя. – Знаете, мне все же кажется, что я чего-то не учла… Пожар устроили, это ясно. Но журналистка… – Дображанская безнадежно вздохнула.

– Здесь, здесь остановите, – застучала Даша шоферу по спине.

Слева от них проплыли похожие на размокший сладкий пряник Золотые Ворота, а впереди уже маячил подтянутый и гордый, похожий на дворец из западных сказок дом в остроконечном колпаке крыши.

– Возле первого, – уточнила Даша, не сводя глаз с дворца.

Тот, с кем им необходимо было быть вежливыми, обосновался в одном из самых красивых домов Киева!

– Расплатись, – приказала Чуб отбывающей епитимью Кате и, выпрыгнув из машины, восторженно задрала подбородок.

Легкомысленное июльское солнце, щурясь из-под сахарно-ватных облаков, подсластило давно жаждущий ремонта фасад дома № 1, и сейчас он, каралово-розовый, с готическим кружевом балконов и высокой башней-фонарем, поддерживаемой снизу двумя серыми химерами с острыми перепончатыми крыльями и львиными головами на мускулистых мужских телах, показался Даше волшебно-прекрасным.

– Неплохой домик. И квартиры здесь недешевые. Только запущенный очень. – Катя окончательно успокоилась и неодобрительно поглядела на умостившийся под самым «колпаком» балкон с обрушившимися перилами.

– Башня, – оценила пейзаж Даша, – это должно быть на самом верху. Это его балкон, – ткнула она пальцем в лишившийся безопасной ограды бетонный четырехугольник. – И-и-интересно все-таки, кто там живет? Может, сам К. Д.?

– Тогда зачем ему писать о себе в третьем лице? – опровергла идею Маша и, не сдержавшись, ляпнула потаенное: – А вдруг сам Воланд, как у Булгакова?

– Воланд – на «В», – резонно заметила Чуб.

– Кто бы он ни был, – вернулся к Кате ненадолго дезертировавший с поля боя начальственный тон, – он действительно объяснит мне сейчас все! Идемте.

– А ты не командуй, – одернула ее Даша, двигаясь следом.