Тени возвращаются - Флевелинг Линн (список книг .txt) 📗
Всю центральную часть помещения занимала цилиндрическая каменная печь, которую маги Орески называли атанор. Она была примерно четырех футов в высоту, с маленькими окошками по верхнему краю, через которые, словно пара мерцающих желтых глаз, проглядывал огонь. Какой-то пузатый стеклянный сосуд, запечатанный глиной, возвышался на печи. Внутри него пузырилось и булькало что-то мутное, похожее на бурую грязь.
В левом углу комнаты, самом дальнем от двери, стоял миниатюрный шатёр, разрисованный концентрическим узором из знаков, каких он никогда раньше не видел. Почти всю правую стену занимали кузнечные мехи. Рядом с ними на крюках было развешано множество железных клещей и других инструментов, а под ними выстроились в ряд корзины, наполненные булыжниками и тонкими металлическими прутьями. Небольше слитки золота и серебра были сложены на полке в аккуратные штабеля. На скамье в углу стояло несколько маленьких наковален. А самая большая расположилась между мехами и атанором.
Вдоль остальных стен шли ряды книжных шкафов, рабочие столы, высокие комоды с ящичками и полированные сундуки, подписанные аккуратным четким почерком. На одном из столов был целый набор стеклянной посуды на штативах. Некоторые из склянок были очень похожи на те, что он видел у Теро и Нисандера. На большой треноге над жаровней кипел заполненный до половины густой синей жидкостью прозрачный сосуд для очистки воды. От горлышка его шел, изгибаясь, длинный шланг, направляющий конденсат сжатого пара в белый тигель.
Самый же большой агрегат состоял из грушевидного глиняного сосуда, установленного на тяжелую литую треногу из железа. Дикое переплетение тонких витых медных трубок образовывало над его крышкой нечто вроде безумной причёски.
"Какой-нибудь дистиллятор", — предположил Алек.
Сверху, с потолочных балок, свисали сотни разноцветных тряпичных мешочков, а также целые гроздья сушеных тушек животных. Тут были лягушки, крысы, птицы, ящерицы, белки, кролики, и среди них — даже несколько дракончиков-фингерлингов, которых он не мог видеть без содрогания. Куски какой-то кожи и груды костей занимали всё пространство стола возле входной двери, которая, как и тот маленький шатёр, была исчерчена странными символами.
Алек потер слезящиеся глаза. Были тут и другие, более знакомые инструменты, разбросанные повсюду в беспорядке: набор медных секстантов, большая медная астролябия, долота, пилы.
Один из охранников потащил его к большой наковальне и прицепил конец его цепи к тяжелому кольцу у основания. Дернув её посильнее, чтобы показать Алеку насколько прочен замок, они оставили его, и вышли, едва прикрыв дверь в сад.
Когда Алек убедился, что они ушли, он снова стал изучать окружающую обстановку. Металлический прут можно было использовать в качестве оружия, а там где есть наковальня, должны быть и молотки. Вот бы удалось избавиться от замка прежде, чем кто-либо возвратится сюда!
Однако цепь его была слишком короткой — не более вытянутой руки — и с такого расстояния, как ни пытался, он ни до чего не смог дотянуться. Сдвинуть с места тяжелую наковальню нечего было и думать. Все еще прислушиваясь к каждому шороху, он опустился на четвереньки, пытаясь найти что-нибудь, чем можно было бы попробовать открыть замок.
Пол был настлан из широких некрашеных досок, и он стал ощупывать пальцами каждую щелку, насколько мог дотянуться, надеясь раздобыть хотя бы торчащий гвоздь. Он почти оставил надежду, когда кончиком пальца наткнулся на что-то острое. Отчаянно уцепившись и ломая ногти, он сумел-таки выковырнуть тонкую иглообразную железную пилку, длинной примерно в локоть.
Благодарю тебя, Светоносный! Он присел над замком возле наковальни и осмотрел замочную скважину. Она была довольно большая. Всё могло получиться!
Он зажмурился, на несколько секунд прикрыв глаза, и глубоко вздохнул, чтобы успокоить нервы прежде, чем приняться за дело. Потом оглядел замок поближе, ища признаки ловушки или секрета. Среди тех замков, с которыми ему приходилось иметь дело, тренируясь, были и такие, что имели отверстия, откуда выскакивали подпружиненные ядовитые иголки. Но ничего подобного он не обнаружил, и приступил к самой тонкой работе, осторожно засунув в скважину кончик пилки.
Замок был большим и тяжелым, но кажется, самого простого устройства: надо было отодвинуть всего лишь три штифта внутри. Пилка, конечно, была грубой отмычкой, но и её оказалось вполне достаточно.
Один за другим штифты отщелкнулись. Алек потянул за дужку, открыл замок и освободил конец цепочки.
Внезапный звук скрипнувшей двери заставил его выронить из рук пилку и замок. Ихакобин стоял в дверном проёме и бесшумно аплодировал ему. Алек даже не слышал, как он вошел! Алхимик был одет сегодня в длинный халат, украшенный вышивкой, и его короткий хлыст был при нём, свисая с ременной петли на руке.
— Ты чудесно продемонстрировал свои способности, Алек, — сказал он, вступая в комнату. Двое стражников вошли за ним следом. Алек вцепился руками в свободный конец цепи, пытаясь не даться в руки стражникам, налетевшим на него, но его всё же схватили и бросили на пол. Один из них уселся ему на спину. Другой ухватил его дергающиеся ноги, и крепко связал их вместе.
— Я предполагал, что ты весьма умен, однако не думал, что станешь совершать столь опрометчивые поступки, — сказал Ихакобин. — В других обстоятельствах мне, конечно, следовало бы наградить тебя за это представление. Но увы.
Стражи стиснули его покрепче, а Ихакобин с силой ударил Алека хлыстом по подошвам голых ног.
Боль была невероятной — стократ хуже того, что было в прошлый раз. От первого же удара у него перехватило дыхание, после третьего он закричал. Он не в силах был счесть удары, но когда Алек уже подумал, что сойдет от этой боли с ума, наказание прекратилось.
Стражники рывком поставили его на колени, удерживая его за волосы и руки. Алхимик отбросил хлыст, затем подошел к одному из столов и взял оттуда крошечный пузырек с воронкообразным горлышком. С его помощью он тщательно собрал слезы со щек Алека.
Алек стиснул зубы, проклиная себя за свою слабость и за то, что как последний дурак, попался в ловушку Ихакобина, показав свою ловкость. Серегил ни за что не совершил бы столь грубой ошибки.
Он держался очень прямо, пытаясь спрятать глаза, пока Ихакобин не оставил его в покое.
— Ну вот, ничто не должно пропасть даром, — пробормотал алхимик, закрывая пузырек пробкой и убирая его: — Мне вовсе не нравится приучать тебя к дисциплине. Однако я делаю это для твоей же пользы. Если бы тебе удалось сбежать и тебя бы поймали охотники за беглыми рабами, то даже я не смог бы спасти тебя от топора палача. В нашей стране существуют законы, и им следует повиноваться. Я надеюсь, наступит время, и ты ещё оценишь, насколько я был мягок с тобой. Ну а теперь, что ты должен сказать мне, Алек?
Алек чуть помолчал, чтобы совладать с дыханием, и склонил голову:
— Мне жаль, что я пытался сбежать. Спасибо, илбан, за вашу… доброту.
— Хмм. Когда-нибудь я начну наказывать тебя за твоё лицемерие, но на сегодня ты получил достаточно.
Стражи оттащили Алека обратно к наковальне и замкнули его цепь новым, ещё большим замком. По кивку Ихакобина один из них схватил левое запястье Алека и задрал его руку. Ихакобин достал шило из своего рукава и уколол палец Алека, как сделал тогда, на рынке. Он выполнил ту же самую процедуру: взял капельку крови и каким-то образом воспламенил её. На сей раз язычок огня был длинным и бледно- красного цвета.
Алхимик пробормотал что-то на своём языке, означавшее очевидно, что он доволен, затем сходил к столу возле наковальни и возвратился с маленьким свинцовым треугольником, исписанным какими-то значками, и с петелькой, за которую его можно было подвесить наподобие кулона.
— Ты должен сидеть не шевелясь, пока я буду делать это, иначе, — Ихакобин многозначительно указал на хлыст, что лежал у него под рукою, затем нагнулся и при помощи проволоки и плоскогубцев прицепил треугольник к ошейнику Алека.
