Мечи Дня и Ночи - Геммел Дэвид (книги онлайн TXT) 📗
Иногда она бегала по холмам просто так, чтобы наполнить легкие чистым воздухом и насладиться своей молодой силой и выносливостью. Даже в детстве она любила уединение — и с нетерпением дожидалась приездов Ландиса Кана. Он привозил ей маленькие подарки и разговаривал с ней. Точно любимый дядюшка, при виде которого дети хлопают в ладоши от радости. Но когда она выросла, тон ее бесед с Ландисом изменился. Интерес, который он проявлял к ней, беспокоил ее. Однажды, не так давно, он погладил ее по волосам. Аскари не понравилось это, и она отстранилась.
— Я не хотел ничего плохого, — слегка обидевшись, сказал Ландис и запустил руки в собственные коротко стриженные, седые волосы. — Когда-то они были такого же цвета, как и твои, — добавил он, чтобы разрядить напряжение. Аскари через силу улыбнулась и попыталась успокоиться. — Тебе хорошо здесь? — спросил он.
— Да.
— Разве тебе не хотелось бы попутешествовать? Посмотреть мир? Я вот подумываю отправиться за море. Там очень красиво.
— Здесь тоже красиво.
— Но опасно. Рано или поздно война доберется сюда. Меня бы очень порадовало, если бы ты согласилась поехать со мной.
И он снова прошелся этим своим взглядом по ее телу. Аскари с трудом подавила дрожь. Будь он даже молодым и красивым, ей не хотелось бы подпускать этого человека к себе. Не то чтобы она его не любила. Он всегда был так добр к ней, и она сильно к нему привязалась. Но мысль о том, чтобы лечь с ним в постель, вызывала в ней отвращение. Аскари при всей своей молодости и неопытности понимала глубинным чувством, что он желает ее.
Десять дней назад он приехал снова, но Аскари заметила его издали и скрылась в лесу, в одном из своих убежищ.
Мысли о Ландисе Кане сразу покинули ее, когда она увидела на горной дороге повозку Ставута. Она улыбнулась и стала за ним наблюдать. Ставут слез с облучка, подошел к краю обрыва и посмотрел вниз. Как всегда. Хотела бы она знать, на что он там смотрит. Аскари нравился молодой купец, острослов и затейник. Она любила слушать его рассказы — он так забавно изображал в лицах людей, которых встречал на пути. Его друг Алагир говорил низким голосом, растягивая слова. Правда, об Алагире он теперь поминал не часто. «Какой приятный у него голос», — сказала как-то Аскари, и Ставут тут же возревновал. Аскари знала, что и он тоже желает ее, но Ставут свое желание в отличие от Ландиса выражал открыто и честно. В нем нет никакого коварства, и улыбка у него славная, лукавая и заразительная.
Он обещал ей новый лук, хотя она этого не хотела. Ей и старый служил отлично, однако ей не терпелось посмотреть на тот, другой. Kopac-охотник рассказывал ей о таких — в конном бою они незаменимы, говорил он. Легендарные могут натянуть тетиву на полном скаку и поразить любую цель.
Ставут тем временем двинулся вниз, и она вернулась на свою главную стоянку, у самой опушки леса. Ставут сначала заедет поесть к Киньону, потом займется лошадьми, а к ней поднимется только под вечер. Она подумала, не сойти ли ей самой в деревню, но решила, что не пойдет. Незачем показывать, что она ему рада. Ставут привык к тому, что женщины на него вешаются, и ни к чему раздувать его самомнение. Все так, но сидеть без дела и ждать стоило ей труда.
Время тянулось медленно. Аскари искупалась в ручье, поела мясного отвара с сухарями, собрала дров для вечернего костра, то и дело поглядывая вниз, на деревню. За час до заката наконец показался Ставут, идущий в гору. За плечами он нес холщовый мешок, из мешка выглядывал лук. К этому времени Аскари окончательно потеряла терпение. Он слишком долго прохлаждался в деревне и заставил ее ждать. Не показываясь ему на глаза, она спряталась за кустами.
Придя к шалашу, он огляделся и позвал ее. Она не откликнулась. Он скинул мешок и сел на бревно. Аскари заметила его распухшую щеку и ссадину на лбу. Дрался он, что ли? Ставут начал насвистывать что-то веселенькое, но уже начинало смеркаться, и Аскари чувствовала, что ему сильно не по себе. Не тот он человек, чтобы любить лес, да еще ночью. Аскари приложила руки ко рту и тихо завыла по-волчьи. Ставут вскочил, испуганно обшаривая взглядом деревья, достал из мешка лук и начал озираться в поисках стрел, но стрел не было. Он бросил лук, достал ножик, посмотрел на него, выругался и спрятал опять. Потом выхватил из кучи собранного Аскари хвороста толстую палку и приготовился, держа ее обеими руками. Аскари, еле сдерживая смех, переползла на другое место и завыла опять, погромче.
Ставут отступил и замер, ожидая нападения.
Тут Аскари вылезла из укрытия и показалась ему.
— Что это ты?
— Волки. Не слышала разве?
— Они не нападают на людей, если совсем уж не оголодают. Надо бы тебе это знать.
— Я-то знаю, — он бросил свою дубинку, — а вот они?
— Что у тебя с лицом?
— Джиамады напали, — вздохнул он. — На северной дороге.
— И все обошлось парой синяков?
— Нет, — сказал он с некоторым раздражением, — они хотели меня убить. К счастью, тут налетели конные и не дали им съесть меня.
— Легендарные?
— Да.
— Твой друг Алагир?
— Нет... другие солдаты. А я вот, как видишь, привез тебе лук.
— Ты попробовал его на джиамадах?
— Нет. Он лежал далеко в повозке.
— Не выйдет из тебя воина, Ставут, — засмеялась она. — Вечно тебя застают врасплох. Покажи-ка. — Она взяла в руки лук, провела пальцами по крутому изгибу. — На ощупь хорош. — Аскари натянула тетиву так, что та коснулась ее губ. — Посмотрим, каков он в деле. — Она достала стрелу из колчана. — Возьми опять свою палку и ступай вон туда, на склон. Я скажу, где остановиться.
Остановила она его через тридцать шагов.
— Куда мне девать палку? — спросил Ставут.
— Подними повыше.
— А потом что?
— Я в нее выстрелю.
— Ну уж нет! — Он отшвырнул дубинку, как горящую головню, и зашагал обратно к Аскари. — По-твоему, моя матушка дураков растила?
— Ты мне не доверяешь? — сощурившись, спросила она.
— Начинаются женские штучки. Думаешь, что стоишь на твердой земле, и вдруг оказываешься на зыбучих песках.
— И к чему ты это сказал?
— Разумеется, я тебе доверяю, а вот твоим стрелам — нет. Ты попадешь в дубинку, а стрела отскочит да и убьет меня.
— Бьюсь об заклад, что Алагир бы не побоялся.
— Еще бы. Алагир — замечательный друг, но при этом круглый дурак. И ты не заставишь меня стать таким же, приводя мне в пример Алагира.
— А я-то всегда думала, что ты смелый, — с деланным разочарованием проговорила она.
— Это тоже не пройдет, — весело отозвался он. — Давай я воткну эту деревяшку в землю, и стреляй себе на здоровье.
— Ладно, втыкай.
Ставут вернулся, взял палку — и как только собрался исполнить свое намерение, в дерево вонзилась стрела. Ставут отскочил, споткнулся и грохнулся наземь.
— Хороший лук, — сказала Аскари. Он в бешенстве кинулся к ней, но она нисколько не испугалась. — А ведь ты мне солгал. Друзья так не поступают.
— О чем ты? — растерялся он.
«До чего же это легко, — внутренне засмеялась Аскари, — сохраняя на лице строгое выражение. Все равно что подстрелить привязанную козу».
— Ты сказал, что тебя спас не Алагир. Я сразу поняла, что ты лжешь. — Она выдернула стрелу из мишени, спрятала в колчан и пошла к своему шалашу. — Расскажи, что еще с тобой было в дороге.
— Не очень-то мне хочется с тобой разговаривать. — Она улыбнулась, и он прыснул со смеху. — Ну да, меня спас Алагир. Убивать — это он умеет.
— Он женат?
— Нет. Он не любит женщин.
— Опять врешь!
— Тебя в горах и колдовству обучили?
— Я тебя знаю, Ставут. Ты думаешь, что врешь не моргнув глазом, ан нет. Лицо тебя выдает.
— Не может оно ничего выдавать.
— Вот именно. Когда ты врешь, оно теряет всякое выражение.
— Чепуха.
— И нос морщится. Хочешь докажу?
— Хочу.
— Сколько женщин у тебя было с твоего последнего приезда сюда?
— Ни одной.
— Врешь.
— Ладно, — хихикнул он. — Три.
